Повесть о Малкольме-младшем, его сестре Ксении и Линарии, то есть Летти

Ксения

      Я проснулась. Встала с постели. Ноги утонули в мягком ковре. Я отдернула тяжелые бархатные шторы, и комнату заполнил утренний свет. Это была богато убранная комната, как в королевском замке… постойте… а где я? И как я здесь оказалась?       Я не помню ровным счетом ничего. Я взглянула на свое отражение в высоком зеркале в красивой кованой раме. Серьезная темноволосая девушка в длинной белой ночной рубашке, похожей на платье. А как меня зовут? А напряглась изо всех сил, но тщетно… ничего.       В резном гардеробе оказалось одно, но очень красивое синее платье. Судя по всему, мое. Я надела его. И коротенькие сапожки. Умылась. Причесалась. Оглядев себя со всех сторон, я осталась довольна. Но кто же я?..       На туалетном столике возле кровати лежала записка. В ней изъявлялась просьба: некоей Ксении надлежало явиться в трапезную в десять часов утра. Скорее всего, я и есть Ксения, раз это лежит в моей комнате. А это значит, что нужно спешить. Судя по настенным часам, сейчас без двадцати десять, а скоро ли я найду эту самую трапезную?       Но я нашла ее на удивление быстро. Мне указали мое место: рядом с самой принцессой!       Трапезная была огромным торжественным залом с длиннющим столом. За неимением окон на стенах горели факелы. Серые камни стен не выглядели неуютно. Горел очаг. На столе красовалась вышитая скатерть.       Принцесса — очень миловидная девушка с легкими золотистыми волосами, перевязанными лентой у плеч. У нее яркие голубые глаза, а на щеке — маленькая родинка, которая даже красит ее лицо. На принцессе платье под цвет глаз и бежевый корсаж.       Кто же я такая, что меня сажают с королевской семьей?!. Я снова пытаюсь вспомнить, но не могу.       — Привет, — улыбнулась мне принцесса.       Я еще раз напрягла память, и из глубин ее нехотя всплыли имена. Принцесса Катерина… Вон там, с какой-то кудрявой девушкой разговаривает принц Элиот… и девушку эту… я знала! Но кто она? Я не могу… вспомнить. Во главе стола сидит король Брендон. Напротив — королева Амаранта. Она в сиренево-розовом платье. Темные, похожие на мои, волосы завязаны в два пучка, на них — изящная сеточка с жемчужинами. На голове — королевский венец, тонкий и аккуратный.       — Привет, — ответила я улыбкой Катерине.       — Как чувствуешь себя, любимая троюродная тетушка? — улыбнулась та еще шире.       Троюродная тетушка… ситуация проясняется! Но не слишком.       Я ответила, что хорошо, и остаток трапезы принцесса болтала без умолку. Она вспоминала какой-то бал, который был вчера. Я силилась вспомнить, но не смогла, хотя вида старалась не подавать. Катерина смеялась, говоря о том, что у меня не было отбоя от кавалеров. Интересно, это правда? И почему, почему я практически ничего не помню?       После еды мы отправились бродить по окрестностям и собирать цветы. Мы — это я и Катерина.       Все же… мне было смутно нехорошо. Тревожно… каким-то шестым чувством я ощущала некую неестественность и фальшь.       Мимо нас прошли Элиот и та кудрявая девушка в сиреневом. Вновь шевельнулось во мне что-то, говорящее, что я знаю ее… но пока она с принцем, поговорить нам не удастся.       Мы с принцессой прохаживались по окрестностям. Прекрасный солнечный день, море лижет утесы. Шумят от налетающего ветра листья деревьев. Зеленеет трава… У Катерины уже целый букет разных цветов. Я узнала от нее много любопытного. Например, что в меня влюблен некто Ведьмак, а я его отвергаю.       В мое сознание пробились отрывки каких-то воспоминаний. Образ Ведьмака, его облик — суховатый мужчина в сиреневой мантии, остроглазый и темноволосый, с небольшими усами и бородой. Но больше ничего, словно память моя строго дозирована и воспоминания выдаются в специальном режиме.       И вдруг васильки в моих руках разлетелись голубыми бабочками! Я резко обернулась — позади меня стоял Ведьмак. Он слегка улыбнулся и легко убрал локон с моего лица. Тут же Катерина за руку оттащила меня. Уводя меня подальше, она тихо, но горячо говорила:       — Раньше ты никогда не позволяла ему касаться себя! Это очень опасно! Ведь он может заколдовать тебя! Я удивилась, узнав, что вчера ты все-таки приняла его приглашение и танцевала с ним!       Разве? Неужели? В памяти снова всплыли фрагменты прошлого… маленькие, но яркие и наполненные звуками, цветами и ощущениями. Большой зал, музыка… пол словно пружинит под ногами. Я кружусь в танце с Ведьмаком… он обнимает меня за талию, мои руки на его плечах. Будто бы молнии струятся в моей крови. Но тревожное чувство не покидает меня… чувство неправильности происходящего.       Мы с Катериной добрались до замка, и я не заметила, как мы очутились в библиотеке. При виде огромных шкафов, заставленных книгами, с моих губ сорвался вздох восхищения.       — Мечта всей моей жизни! — выдохнула я.       — Ты же видишь это каждый день! — немного удивилась принцесса.       — И каждый день удивляюсь, — попыталась я вывернуться.       — Ты сегодня странная, — покачала головой Катерина.       Да… знаю…       Мы ходили между шкафов, я касалась корешков книг, деревянных полок, доставала старинные фолианты, листала их… перед моим внутренним взором представали маленькие кусочки предыдущих дней. Я брала эти книги, читала, запоминала строки наизусть. Но ничего больше мне вспомнить не удалось. Я пыталась, но тщетно. И была во всем этом какая-то фальшь… В сознание пробилась мысль: а не Ведьмак ли повинен в том, что память моя мне неподвластна? Друг он или враг?       — Вряд ли друг, — случайно произнесла я вслух.       — Вы так думаете? — раздался совсем рядом голос Ведьмака. — Возможно, вы сами не знаете, что для вас благо.       Я повернулась к нему лицом. Он смотрел с достоинством и невозмутимо, уверенный в своей правоте.       — Вы это устроили? — напрямую спросила я.       — Не отрицаю, — отозвался тот, ничуть не смутившись.       Гнев заполнил меня до кончиков пальцев. Да кто он такой, чтобы распоряжаться чужими судьбами?! Но я лишь сдержанно проговорила:       — В таком случае вы не имеете права называть себя моим другом. Друзья так не поступают.       — Это для вашего же блага, — повторил Ведьмак, нисколько не изменившись в лице.       — Я не любила вас, — уверенно сказала я, чувствуя, что это правда. Возможно, симпатизировала, может, жалела, но не любила. Какой-то внутренний голос говорил мне, что он не безнадежен, что душа у него добрая… но сейчас я была зла. И, думаю, меня можно понять. Я развернулась и ушла в свою комнату.