Сладкий мандарин

      Джэджун понятливо кивал на все пояснения директора пансионата Мин, он всё заучил за несколько дней, хорошенько подготовился к своему ответственному заданию, как избранный всеми богами Миссия. Ещё месяц назад их дому «Серебряный век», а точнее, самому директору, на муниципальном собрании местных воротил было брошено так невзначай предложение от владельца компании по ритуальным услугам господина Янг предложение по сотрудничеству. Директор Мин, конечно же, сразу ухватился за это предложение и того человека, хотя никаких условий и конкретностей не прозвучало. Но тот важный человек уехал на две недели за границу, и связь пропала. И вот несколько дней назад господин Янг, вернувшись в Сеул, сам связался с директором Мином. Пока что он не заговаривал про оформление сотрудничества, но сказал, что есть одна затея на этот счёт, и хотелось бы её обсудить для начала в неофициальной обстановке, так сказать, наладить контакт.              При чём здесь Джэджун вообще? Конечно же его задницу не подпихивают какому-то извращённому толстосуму в качестве интимного залога за контракт, просто он должен будет рассказать весь процесс создания урн жителями пансионата, даже подготовил фотографии для этого, и отвечать на заковыристые вопросы господина Янг, тогда как сам директор будет сосредоточен в это время на документальной стороне вопроса. Главное было — не упустить интереса этого человека. Почему для этого выбрали именно Джэджуна? Потому что тот уже имел навыки ведения себя тактично в высшем обществе, а так же знал до мелочей весь процесс изготовления. Пожилых мастеров, что заведовали этим делом, принято было решение, не привлекать.              Не было назначено какой-то отдельной встречи, просто господин Янг сказал, что сможет выслушать директора Мин во время посещения презентации инноваций в технологиях обработки камня от одной зарубежной фирмы. И намекнул, что если его заинтересует рассказ, то он будет готов подумать над продолжением переговоров. Вот так вот это всё тяжело. Человек вроде сам предложил, но сделал это так, чтоб его поупрашивали. Что ж, директор Мин не такой уж и гордый, согласен и собачкой попрыгать, лишь бы тянуть пансионат вверх.               Строительство отдельного блока на территории уже началось, потом все коммуникации проведут сразу во всех зданиях и подправят парковочную площадку новым дорожным покрытием. Это радовало всех обитателей, а если ещё удастся заключить контракт на сотрудничество с компанией ритуальных услуг, то дому престарелых будет обеспечен постоянный доход, пусть и не большой, но гарантированный.              Поэтому и Джэджун, решительно переступая все свои сердечные терзания и уныния по очередному неадеквату, с готовностью ярого патриота влился в эту затею. Он обязательно заинтересует господина Янг ручной работой и ювелирными орнаментами, которые ни разу не повторялись. И он сможет рассказать о мастерах, которые этим занимаются, и о наставниках, что подключают в производство и вновь прибывших. Все эти люди достойны внимания и поощрения. Им хватило бы простой выставки, благодарности в бумажном формате, но Джэджун считал, что любой труд должен оплачиваться. Пока что бюджет дома престарелых позволял только закупать глину и краски и поддерживать в рабочем состоянии инструменты.              Джэджун немного нервничал, так как для него этот разговор тоже был важным. Поднимаясь с директором Мином в лифте, они ещё обсуждали, как начнут разговор, когда подключиться Джэджуну, сколько информации выкладывать изначально, упоминать ли планы на будущее. Мин, вероятно, тоже нервничал, так как ни с того ни с сего принялся поправлять воротничок рубашки Джэджуна, а потом и галстук, будто выпускника готовил на выход к кафедре.              Толпа в зале была относительно небольшая, и найти господина Янг не составило труда. Вообще, вся презентация изделий из камня в новой обработке была, скорее, поводом, чтобы собрать в одном месте очень важных людей, чтобы они могли нацеплять друг с другом новых договорённостей. Своего рода, тусовка, но не для отдыха, а для работы, и каждый из этих бизнесменов шёл на презентацию со своим умыслом, но при этом все делали вид, что никакого стороннего интереса не было в помине. Просто встречали «неожиданно» нужного человека здесь и заводили ненароком разговор, который позже мог вылиться в выгодный контракт. Компания, что устраивала такие собрания, конечно же, имела с этого больше всех, тщательно отслеживая, чтоб пришли все нужные.              Господин Янг очень приветливо встретил директора Мин, но всё же не с распростёртыми объятиями. Разговор изначально начался с лести и плавно перетекал к важной теме. Янг сухо принимал похвалы в свой адрес, а вот когда дело дошло до выгоды для обеих сторон в сделке, то вспыхнул глазами. Этому человеку не нужно было ничего, кроме пользы для себя. Это не алчность, это не жадность, это то самое поглощение бизнесом, когда единственная цель в жизни, даже не деньги, не семья, не бессмертие, а процент полученной выгоды. Как квесты. Чем удачнее получился контракт, тем ещё более удачного хочется, ступил на этот уровень, значит, можешь и на следующий.              И когда директор Мин представил своего молодого помощника, зашёл разговор обо всём процессе, Джэджун немного переиначил своё запланированное повествование, уже больше нажимая не на оригинальность, а на выгоду, ведь им не нужно платить дополнительную аренду за здания, им не нужно оплачивать больничные соцвыплаты, так как они и так полагаются старикам государством от дома престарелых, и пересказал много ещё каких плюсов в сотрудничестве с домом «Серебряный век».              Директор Мин был прав, господин Янг оказался очень дотошным, и забросал Кима хитрыми вопросами, но в конце он всё-таки одобрительно улыбнулся и перевёл взгляд на директора Мин. Миссия Джэджуна на этом, можно сказать, была закончена, он с тщательно скрываемым волнением отошёл немного в сторону, давая им подвести разговор к решению.              И наконец дал себе шанс расслабленно осмотреться. Не сильно пялился на людей, так как они ему были не интересны, просто прошёлся взглядом по толпе, чувствуя себя частичкой этого бизнес-мира. Он не сразу понял, что на него ответно смотрят, не просто праздным интересом прошаривают, а именно давят взглядом. Вообще-то, даже не ожидал такого, так как каждый, казалось, был занят своим собеседником. Сначала просто зацепился за чей-то взгляд, но тут же отвлёкся, уступая дорогу паре женщины и мужчины. Сразу забыл, но потом вновь почувствовал, что на него смотрят, и уже с неприятным предчувствием настроил фокус.              Тот в противоположном конце зала. Это очень далеко, а если учитывать, что между ними толпа народа, то совсем недостижимо, но Джэджун всё равно трусливо вздрогнул, когда узнал там Юнхо. С ним он не общался с того разговора в раздевалке две недели назад. Ни звонков, ни сообщений. Никакой связи. Они просто перестали существовать друг для друга. Джэджун пребывал в танатозе эти две недели, хотя множество раз хотел позвонить Юнхо. До Инсу уже не получалось дозвониться, а до его брата — смелости не хватало. Вот и сейчас перепугался, увидев его. Не его боялся, а себя, своих эмоций, своей несдержанности. Джэджун ведь всегда был таким, что пытался бороться за свою любовь, вроде как заслужить её хотел, но получалось всегда хуёво. И вот в случае с Чоном Мира уговорила бросить всё и не унижаться, обещала, что он потом сам же благодарить за это будет. Хиро настроился на сохранение полного игнора, сжимался в ломке, когда прижимало одиночеством и молчанием телефона. И вот сейчас все эти самоубийства могли оказаться зазря, ведь даже пялясь на собственные туфли и перетягивая разыгравшийся пульс, хотелось поднять голову и направиться в противоположную сторону, чтобы показаться рядом и дать шанс с собой заговорить.              Руки моментально сковало тремором и покрыло потным налётом, пришлось сцепить их за спиной и нервно ломать пальцы. Джэджун чувствовал, что побледнел, так как мышцы лица обессилили, а всё давление впилось в область пупа. Грудную клетку разрывало, её вскрывало, мозг расхуярило от разочарования и досады. Он опять видел ненависть и презрение по отношению к себе. Ничего не изменилось за эти две недели. Лучше бы Юнхо равнодушно фыркал на него, а не бил своим взглядом. Но он далеко. А здесь много людей, поэтому он не сможет начать разборки, и Джэджун постарается незаметно отсюда слинять, по-тихому, чтоб его не подловили на улице. Ни к чему снова поднимать этот ил.              Директор Мин снова подозвал Джэджуна, сдёрнув с полнейшего отупения от страха. Тот растерянно подошёл и поклонился господину Янг, запуская мозговые процессы на работу.              — Джэджун, я смотрю, ты хорошо подкован в ваших делах, — решил напоследок высказаться господин Янг. — Да, ты заинтересовал своим рассказом, и я надеюсь, что в нём не было ни капли обмана.              — Ну что вы, господин Янг, как можно. Я лишь пересказал факты, никакого вранья и даже преувеличения, — кланяясь, оправдывался Джэджун, хотя в действительности ещё ничего не натворил. — Наши поселенцы очень ответственно подходят к своим изделиям, так как делают это для души, сохраняя все традиции. Ну а популярность праховых урн не затухнет ещё очень долгое время.              — Традиции — это очень хорошо, но немного модерна тоже не помешает, — господин Янг изогнул фигурно одну бровь, а потом улыбнулся. — Ты ведь понимаешь? Взгляд молодёжи на это дело тоже требуется учесть, так что буду рад увидеть в образцах что-нибудь оригинальное, на твой вкус.              Джэджун смущённо улыбнулся в ответ и снова поклонился. Вероятно, эту тему господин Янг затронул, полагая, что Джэджун как-то по-особенному смотрит на творчество, и опять же судил по броскому цвету его волос и, конечно же, непривычному татуажу глаз. Но Ким как раз таки приветствовал больше всё привычное, традиционное, спокойное. Цвет волос, это, скорее, исключение, чем правило. Он много раз планировал уже закругляться с покрасом, но каждый раз бесился с отросших чёрных корней и перекрашивал их под оттенки всей шевелюры. Наверное, пора бы уже забросить это дело.              Директор Мин решил воспользоваться случаем присутствия в такой полезной тусовке и завёл разговор ещё с одним человеком на собрании, который мог бы помочь их дому престарелых, а Джэджун в это время решил отсидеться в уборной. Он до сих пор чувствовал, что его спину сверлят презрением. Может, и нет, но что-то горело между лопаток, и так хотелось спрятаться. Даже когда уходил, старался немного сутулиться, втягивая голову, чтоб его рыжая шевелюра была не так заметна в толпе. Возле поворота за угол он не выдержал и обернулся. Юнхо нигде не было видно, рыскал глазами по толпе, но так и не нашёл его. Даже вздохнулось с облегчением. Может, тот уже уехал, ему наверняка неприятно находиться в одном зале с человеком, который выбешивал. Так даже лучше.              

***

             Юнхо быстро и чересчур искренне извинился, что приходится перебить и оставить своего собеседника, пообещал, что позже обязательно перезвонит, а потом спешно направился в обходной коридор, где находились подсобные помещения. Он уже понял, что рыжий его заметил и старался незаметно слинять с глаз. Куда? Да тут только одно место, если это не выход. Юнхо не попёрся через всю толпу, опасаясь, что обязательно нарвётся на каких-нибудь знакомых и придётся ещё им объяснить, что ему некогда. Насколько он знал архитектуру этого здания, то коридор должен быть сквозным. Быстро пройдя по нему, он остановился у дверей туалетов, находясь уже в другом конце зала.              Не знал точно, но как будто чувствовал, что там рыжий. Зачем он пошёл за ним? Ну увидел его, ну и насрать, тот ведь не бросился к нему с оправданиями и уговорами, значит, уже неинтересен. Юнхо ведь сам оборвал все ниточки две недели назад, всё закончено. Так почему сейчас стоит под этими дверями и жмурит глаза, отговаривая себя заходить?              Да потому что он не был готов к тому, что ещё раз увидит на этой планете Мандаринку. Казалось, он спрятал его не только от себя, но и ото всех, по крайней мере, от этого мира. И вот глаза вылавливают рыжую сволочь, разговаривающим с каким-то толстяком. И не просто разговаривающим, а ещё заискивающе улыбающимся. Очередной спонсор? Скорее всего, именно он, так как рядом стоит и директор пансионата. А что будет потом? Хиро уедет с этим толстяком?              Юнхо присмотрелся к собеседнику рыжего и узнал в нём владельца крупной ритуальной компании. Этот человек не должен был проявить интереса до молодого протеже директора Мина, он вообще никогда не был замечен в каких-нибудь провокационных историях с интимным характером. Но мало ли… Всё-таки с ним работает Хиро, а тот может соблазнить и такого вот верного семьянина. Тем более тот уже смотрел как-то заинтересованно. Юнхо снова закипал, когда видел улыбку Джэджуна, адресованную толстяку. Ему нужно было уже заняться своими планами, но он не мог оторвать взгляда от бывшего любовника. Бывшего любовника, но всё-таки его. Эта принадлежность ещё никуда не делась, Юнхо никуда не отпускал, никому в добрые руки не передавал и не разрешал так себя вести. Из всех людей в этом зале только Юнхо мог просто подойти к Хиро и по- свойски с ним заговорить, перенять всё внимание на себя, все его улыбки адресовать себе, грубо встать между ним и этим толстяком, а то и вовсе увести Хиро с собой. Он имеет на это право, рыжий перед ним в долгу. Так почему тот так изгибается перед каким-то ритуальным хмырём, а не перед ним?               Это было невыносимо, находиться в одном зале и делать вид, что не знакомы. Хиро недолго прятал глаза, не выдержал и сбежал, а у Юнхо сработал инстинкт преследования убегающей добычи. Однако возле двери он растерялся. Чувствовал, что не сможет удержать себя в руках и наделает глупостей, при этом даже не представлял, что ему нужно от Хиро. Точнее, в подсознании всё было расписано, и оно вело, только вот Юнхо отказывался заглядывать в такую глубь самого себя и каждый раз проклинал глупое сердце, что будило по ночам ощущениями чего-то упущенного-потерянного-забытого. Поэтому голова была абсолютно пустой, лишь это улыбающееся лицо стояло перед глазами. И бесило.              Дверь туалета раскрылась перед выходящим посетителем, Юнхо неосознанно повернул голову и увидел Хиро, стоящего у одной из раковин и смотрящего в свой телефон. Тот тоже глянул на выход и интуитивно шагнул назад. Само это опасливое поведение дёрнуло Юнхо на агрессию, как будто именно это с него и спрашивали, уже боялись его наказания.               Хиро суетливо сунул телефон в карман пиджака и уже ломанулся в кабинку, но Чон быстро перехватил его задумку, подскочил и зацепил. Сдавил щёки Хиро, припечатывая затылком к стене. Выскочивший залпом адреналин разбудил все обиды и претензии. Юнхо задрал его подбородок повыше, тянул к себе, почти рыча, наверное, готовый и разорвать на месте. За обман. За игру. За рыжую суку, что оказалась не той. За свёрнутую кровь. За этот зеленый взгляд, нисколько не испытывающий вины. Он лгал, строя из себя богатенького мудака, чтобы подобраться поближе, чтобы поиметь денег, чтобы его поиметь, принимая за лоха. А сейчас демонстративно крутил задницей, улыбаясь какому-то уёбку и тому так же вешая лапшу на уши. Шлюха. Потаскуха.              — Не распускай руки, Чон, — крикнул Хиро, разрывая вакуум злости, который душил Юнхо, когда он смотрел в лживые глаза. Специально погромче, чтоб привлечь внимание сторонних, присутствие которых могло остудить сбрендившего. — Убирайся на хуй, пока тебя не вышвырнули отсюда.              Это его-то?! Кто посмеет? Да и в жопу бы всех, если влезут. Пусть вышвырнут, но сначала он задушит эту лисью шкуру. И освободится от токсичного варева в своём котелке. Въебать как следует. Размозжить этот нос. Свернуть шею. Хоть как-то сбросить удавку с горла, иначе скоро все вены полопаются от напряжения.              Пальцы перехватились за мандариновые космы на затылке, дёрнули пару раз с силой, чтобы не смел более злить. Мордой бы об стенку, да вот, блядь, поговорить захотелось. О чём? Как дела? Скучал? А может, на хуя это делал?              — Я смотрю, ты тут нового кошелька выискиваешь? — зарычал Юнхо, сильней сжав шевелюру, заставляя Хиро зашипеть от боли в корнях. Кайфовый звук. — Спонсора для кого? Для себя или пансионата? Этот Янг, насколько я знаю, женат и двоих детей уже настряпал, может, тоже хочешь в сыночки вписаться? Нарвёшься на его жену, мало не покажется.              Хиро дёрнулся в сторону, но рука Юнхо моментально вернула его обратно. Тот решился ударить, только вот для замаха места не было. Получилось по-детски невинно, смазанно, даже смешно. И эти царапины. И попытки пнуть или укусить. Юнхо ведь одной рукой подминал его под себя, второй просто даже касаться не хотелось.              — Это не твоё дело, отъебись, скотина, — выплюнул Хиро сквозь сжатые губы и впился пальцами в бок, явно намереваясь кожу продрать. Наверное, это больно, но Юнхо сейчас не чувствовал кожей.              Хиро вновь заёрзал в попытке вырваться. А Юна это лишь больше раззадорило, как будто попал в самую трубу волны и оседлал её, осталось только осилить до пика. В его руках тот, что уже две недели нагло не вылезал из башки, самое время указать на дверь, опустить его в своих глазах дальше некуда, чтобы вспоминалось с омерзением, а лучше, чтобы память сама отказалась от этого дерьма. Выжечь его и вернуться к прежней, полной свободного дыхания, жизни.              — Как раз таки моё, Мандаринка, — пшикнул смехом больной истерички Юнхо. — Я ведь тоже благотворительностью занимаюсь. Давай же, завлекай меня, — ударился лбом о лоб Хиро, посильнее, чтоб больно было обоим. Глянул в сморщенное от муки лицо. — Сколько тебе надо? Я знаю, что вам нужны коляски для плохо ходящих. — Потянул вниз за волосы, принуждая рыжего нагнуться. — За отсос я куплю вам их. Ну же. Ты ведь для этого сюда пришёл.              Отступил назад, чтобы дать место преклониться, продолжая давить, ставя на колени, и тут же почувствовал нехилый удар в живот. Чуть-чуть не хватило, чтобы под дых, но стало неожиданностью, а Джэджун ловко вывернулся и оттолкнул Юнхо на раковины, воспользовавшись его шоком в загибе. Сам отскочил подальше, но не убежал.              — Ты слишком много на себя берёшь, мразь, — зашипел рыжий, кривя губы. Раздирающие в пух всю душу глаза горели зелёным огнём. Такие красивые и злые, как ядовитый цветок. — Ненавижу. Терпеть не могу таких богатеньких упырков, что считают, будто бы за деньги можно всё купить и всё на свете продаётся. Я тебя не тащил к нам благотворителем, и не окучивал на деньги. А член свой толкай своим шлюхам, вот те за деньги тебе что угодно сделают.              Высказав свою позицию, шагнул к выходу, но Юнхо успел выпрямиться и перехватил его, считая, что разобрались не со всем. Сжал тонкое запястье так, чтобы его ярость поняли без пояснений, чтобы его боялись, как Инсу, как его работники, как слуги. Дёрнул на себя, чуть не вырывая плечо из сустава.              — А ты типа не такой, Мандаринка? Или нашёл в том жировике ту самую романтику и теперь готов встать перед ним на колени? Это тебе нужно? Что он тебе наобещал? Цветочки-подарочки или секс на пиздатой природе?              — Юнхо, сука, сломаешь ведь. Убери грабли, — приорнул рыжий и замахнулся для новой попытки удара.              Дверь раскрылась, впуская посетителя сортира, но Юнхо будто и не заметил его поначалу, продолжая требовать взглядом ответа и готовясь увернуться. Но рука Хиро дрогнула, и он замер. Мужчина приостановился, почувствовав напряженную обстановку в туалете, наверное, и смылся бы, чтоб не мешать, но Хиро вновь задёргался, пытаясь сбросить с себя клешню Юнхо, и стал отступать к выходу.              — Мне нужно идти, убери руку. Отпусти, придурок, — старался говорить как можно спокойнее, но оскал на физиономии выдавал зверя.              Кто эти окружающие? Чего они уставились? Юнхо мешали сейчас все и вся. Туалет, как выяснилось, дерьмовое место как для секса, так и для разборок. Нужно было найти локацию поспокойнее. Недолго думая, дёрнул на себя рыжего и перекинул через плечо ошарашенное тело, которое до недавнего времени принадлежало только ему. Так он считал — так что можно хозяйничать. Только ему. Заберёт и разделает на куски.              — Что за дебильные приёмчики, Чон?! Отвали на хрен, — Хиро со всей силы вмазал по хребту.              — Тише, сейчас в зал выйдем, веди себя прилично.              Рыжему пришлось заткнуться, и даже замереть на плече Юнхо, чтобы не привлекать лишнего внимания. Того, чего в зале было навалом, так как вся толпа принципом домино затихла и обернула свои лица в сторону парочки безумцев, пересекающих помещение. Хиро зажмурил глаза и скривился, как от боли, по факту лишь стыдясь своего положения, мысленно причитая, что это всё пройдёт, а директору, что в этом же зале сейчас замер, позже как-нибудь объяснит дебильную выходку Чона.              В очередной раз вопрос молотком по темечку ёбнул: на хуя я связался с братьями Чон? И вообще, на хуя мне кто-то? Какая-то глупая любовь мазохиста.              — Ну всё уже, отпускай, — Хиро вновь задёргался, когда оказались в лифте. — Захотел опозориться? У тебя получилось. Мать твою, отпусти меня уже. Бесишь, сука.              — Заткнись, — рявкнул Юнхо и подкинул сползающую тушу. — Иначе с лестницы спущу.              — Да тебя на выходе кастрируют охранники, — закричал Хиро, уцепившись за поручни и стараясь подтянуться с их помощью, вытаскивая себя из кольца рук. — Убери пакли, пока не поздно. Совсем, что ли, чердак съехал? Айщ, да я самолично тебя обрежу, сука.              Как только двери раскрылись, пикая финальным этажом, Джэджун, уже не опасаясь вогнать себя в больший позор, чем есть, крикнул о помощи. Ну хоть кто-то же должен помочь? Ладно та толпа соплежуев, но охрана-то научена действовать в чрезвычайных ситуациях. Вот как сейчас, например. Хиро, неестестественно извернувшись лицом в сторону пути, даже с надеждой заметил, что один из манекенов в униформе двинулся к ним. Да, сейчас Джэ распишет им сказку про злостного преступника, пусть помотают ему нервишки.              — Господин Чон, что-то случилось? — вытянулся услужливой стрункой охранник. — Этот человек как-то мешал вам?              У Хиро чуть челюсть не отвалилась, только он хотел пожаловаться на распущенность этого самого господина. И везде ведь эти подлизы до благоволения толстосумов, а на простых людей абсолютно насрать. И это охрана? Шелудивые псы!              — Я сам с ним разберусь, не лезьте, — рявкнул Чон.              — Какого чёрта?! — уже с паникой в голосе крикнул Хиро. — Доставайте пистолеты свои, этот ублюдок мне угрожает. Да чтоб вас Юстиция выебла, твари, подхалимы.              Юнхо отсчитывал секунды, когда наконец сможет сбросить беспокойную ношу. Каждый шаг отдавался ругательным словом в его адрес. И от кого? Лживого отщепенца? Хастлера из дома престарелых? Даже сейчас присутствовало ощущение, что Юнхо, как тряпка, позволяет вытирать об себя ноги. С самого начала оно не отпускало его. Над ним смеялись, использовали, обманывали.              — Заводи и ни о чём не спрашивай, — по-звериному приказал Югёму, подходя к машине, и без излишней аккуратности рванул с себя возмущающегося Джэджуна. Встреча того с асфальтом прошла на мате.              — Сука, да ты мой костюм порвал, — взвизгнул рыжий, поднимаясь и осматривая одежду. Задрал локоть и пытался пригладить мелкие лохмотья на рукаве.              Юнхо, размяв плечо, раскрыл дверь машины и, схватив Мандаринку за шею, сунул в салон, и продолжил заталкивать, как не вмещающиеся в шкаф шмотки: где плечом, где коленом. Ясное дело, тот, сообразив, что обратного хода не дадут, бросился к другой двери, но тут проницательный Югём подсобил, вовремя врубив блокировку с его стороны.              — Открой дверь, — дёргал за ручку Джэджун. — Югём, хоть ты-то не будь уёбком. Не видишь, что ли, у него не все дома. Я… я стекло выбью, — замахнулся локтем, прикрыл глаза и…              Чон вцепился в нацеленный локоть, предотвращая удар, перевалился через тело Хиро, стал вытаскивать ремень безопасности, обматывая его на два оборота вокруг рыжего, чтобы хоть немного его усмирить.              — Сиди спокойно, я сказал, не делай себе хуже, — попытался подавить брыкания приказным тоном. Странно, со многими срабатывало, а этот ещё больше завертелся, вытаскивая руки из хлипких пут.              — Что, решил показать, какой ты на хуй босс? Великий император? — первый же вырвавшийся кулак прилетел в челюсть. — А это тебе по́дать, ублюдок.              Не слабо, надо сказать. Хотя Юнхо и ранее замечал, что рыжий не хрустальный и не раскисшее тесто, но всегда казалось, что на пределе сил всё делалось. А здесь, удар левой, да ещё в неудобном положении, причём так внезапно. Да, мать вашу, как же его заткнуть? В случае с Хиро один и тот же алгоритм срабатывал. Особенный. Индивидуальный. Это кому другому Юнхо мог бы просто врезать да тряхнуть удовлетворенно кулаком, даже Инсу по лёгкости прилетало, но эту бестию никак не мог решиться штампануть. Будто заколдованная эта моська, останавливала одним своим видом. Единственное объяснение — странную красоту было жаль портить.              Юнхо отстегнул свой ремень и с пугающим порывом навалился на Джэджуна, забивая им очередной угол. Две недели, сука, две недели он не имел возможности прикасаться к нему, и определенно решил, что никогда больше и не сделает этого, что брезгливость не позволит, гордость точно взбрыкнёт, да он просто не захочет. И опять вот ползёт языком в мычащую гортань, рискуя получить новый укус, теряя даже от этого голову. А руки, падлы, полезли щупать сторонящиеся бёдра, тоже, похоже, соскучились.              — Айщ, — Юнхо неосознанно вскрикнул и сбросил со своего плеча впившиеся в мясо когти, тут же перехватил вновь нацеленную рвать пятерню, завёл за поясницу Хиро и вцепился зубами в чувствительное ухо.              — Нет, только не его. Не лезь туда.              Именно его. Только туда. Юнхо уже успел изучить, что здесь собрано немало оголенных проводков, от замыкания которых Хиро рвало в хлам. Даже сейчас голос дрогнул, а голова запрокинулась, то ли раскрывая эту область под сладкие ласки, то ли уходя от них.              — Даже не начинай, — взвизгнул Джэджун, будто очухался только что. Щёлкнул ремень и пополз обратно в катушку, освобождая вторую руку. — Я не собираюсь тебя ублажать, и подачки твои нам не нужны. Я не продаюсь.              — Значит, сделай это бесплатно, — Юнхо выпрямился, подхватил его под колени, отсел дальше и дёрнул на себя, заваливая спиной на сиденье.               Очередной удар был нацелен прямо в нос, но смазался, и Юнхо успел отвернуть фэйс, получив лишь по уху. Перехватил обе руки Мандаринки и закинул их вверх, вжал в сиденье над головой. Уставился горящим взглядом на своего бывшего любовника. Съездить бы уже по это мордашке, чтобы не смотрел так… завлекающе. Лишь один удар, потом пойдёт как по маслу. Он не развалится. Юнхо сцепил оба тощих запястья одной рукой, а вторую сжал в кулак. Ударить он может очень сильно, зубы покрошить или челюсть выбить. Так бесило это лицо. Но эти глаза… просто с ума сводили. Положил ладонь на лоб и, вместо удара, провёл вниз, к подбородку, зацепился пальцами за дутые губы, кривящиеся в гневе. Их он любит массажировать и упиваться соком с них. У Хиро реально сексапильные губы, от которых всегда так тяжело отрываться, лишь с условием замены на что-то равноценное. Например, соски. Они тоже очень нравились Юнхо, всегда быстро реагировали на ласки, становясь вздутыми.              Рука полезла ниже, потянула за узел галстука. Долой эти удавки. Долой эти рубашки. Рванул за планку, раскрывая грудь Джэджуна. Если до этого было возбуждение от борьбы и от желания мести, то сейчас пах горел именно от вожделения, и все закипело в низу живота, зачесалось, стало гиперчувствительным.              — Будь ты проклят, Чон, — взвыл Хиро, закатывая глаза. — Что за привычка одежду рвать? Рви на себе, если так надо.              Юнхо сжал его губы вместе, запрещая болтать.              — Твои шмотки ничего не стоят, их не так жалко будет выбросить. И сам ты весь дешёвка, — проговорил с мучительной для себя досадой. Будто узнал о подделке сумасшедше дорогой картины, которую недавно приобрёл. Сделано качественно, не отличишь, но всё равно подделка — уже не то. — Суррогат. Тебя следует запретить. — Брови Хиро стянулись домиком в реакции на скрипучий голос Юна. Вот только давайте не этот взгляд, от которого хочется весь мир бросить к ногам! Не надо. Это пытка. — Не смотри на меня.              Юнхо сам спрятал взгляд, зарываясь носом в одежды, прижимаясь губами к соску. Всё та же реакция, моментально напряглась плоть. Надо было укусить, сделать больно, так же как Джэджун когда-то, но язык медленными нежными движениями полизывал бусинку, смачивал розовую ареолу, делая ещё больше чувствительной. Засосал, прикрывая в наслаждении глаза, а в ответ, скорее почувствовал, чем услышал, сорвавшийся всхлип. То что надо, то, чего не хватало эти две недели.              Отпустив губы Хиро, полез рукой меж тел, прощупать агрегат любовника. Что, ожидал, что там сучья несдержанность текла на него? Нет, всё же есть разница, когда страсть оставляет синяки на теле и когда хочется просто удавить и унизить. На последнее просто не встанет у Джэджуна. Но Чона это, видимо, не смутило, он сжал член вместе с мошонкой, осторожно помассировал, сука, именно здесь включая режим наигранной нежности, ведь знал, что от этого Хиро тает. Да ещё этот язык на груди как реагент действовал.              — Не начинай, Чон, — примирительно тихо проговорил Хиро, пряча лицо в своём плече. — Тебе этого не надо и мне тоже. Зачем жрать стекло, доказывая своё превосходство? Неужели так важно для тебя опустить меня? Думаешь, этим ты всю нищету принизишь?              Юнхо поднял голову, с нажимом скользнул рукой по крепкому бедру, под пиджак, ухватился за подвздошную кость и вжался своей эрекцией в промежность рыжего. Как укоризненным доказательством чего-то.              — Унизить тебя? Превознести себя? Х-ха, — мрачно усмехнулся. — Мне хоть бы выжить, — добавил совсем тихо. — Я хочу избавиться от тебя, как от наркотической зависимости. Я давно проиграл, но стараюсь этого не замечать, бросаясь в реванши снова и снова.              Хиро посмотрел в глаза, снова скорчился в жалости. Что б его! Закусать — это ведь не удар. Закусать, чтобы плакать начал. Чтобы слёзы скрыли эти умопомрачительные глаза от сердца, поражённого каким-то вирусом. Или выбросить из машины, прямо на ходу, прямо сейчас. Открыть дверь и избавиться от этого триггера, ломающего ему жизнь. Не только ему. Инсу так же сходит с ума, теряя всё границы воспитания.              — Прости, — взорвалась водородка, — что обманывал тебя. Вас. Отпусти, я сам уйду, ты больше никогда меня не увидишь, обещаю, — резал хриплый голос. — Это противостояние сразу ни к чему было, никто никому ничего не доказал. Просто мы очень разные люди. Всё равно что кролику доказывать, что мясо вкусное, а тигру — что трава сытнее.              А Юнхо кружило от этих слов, в диком танце по лезвиям мечей — красиво, пафосно, правильно, наверное, но так, сука, больно. Как сойти с этой дистанции? Проиграть уже окончательно и признать поражение.              — А как же Инсу? — ошарашенно от «прости» спросил Юнхо. Горло вздрогнуло, собираясь спросить: «А как же я?» Действительно, как?              — Он переживёт это, как смирился со смертью хомячка. Заведёт другого питомца, более подходящего под его запросы. В другой раз берите породистого, чтобы не разочаровываться.              Юнхо отпустил руки Хиро, но сам не поднялся, наоборот, прижался губами к уху, лишь поцелуями удерживая в плену. Но ожидал, когда его оттолкнут, когда заставят оторваться, ведь собственных сил не было. Вот так всегда, только даёшь человеку свободу, он тут же задумывается, а нужна ли она ему. Руки Хиро вцепились в рубашку на груди, привычно ногтями стараясь вонзиться в тело. Лез к самому сердцу, добавляя туда своих крючков, за которые держал Юнхо. Все кости груди казались не защитой, а клеткой. Там плен. И замков на этом плену становилось всё больше, когда юркий язык Хиро так страстно закружил в его рту.              — Я отпустил, — угрожающе прорычал Чон, кое-как отстранившись. — Убирайся, — говорить легче, чем отталкивать. Легко, как горячий нож по маслу, как бензопила по дереву, и так же разрушительно. Сказал, а сам пальцы на талии поджал, будто просил при этом тело оставить ему. А прекрасные глаза с болью смотрели на него. Опять этот взгляд. Опять эта ломка. — Ну же… Югём, останови машину. Сейчас же.              Он выпрямился и сдержанно наблюдал, как Хиро медленно, на ощупь, не отводя взгляда, собирался телом. Поднялся, отполз назад, в самый угол. Он уходит. Навсегда. Пусть. Он не должен находиться рядом со мной. С нами. Кончик языка Хиро задумчиво высунулся с уголка пухлых губ, поелозил и вновь спрятался. Знакомое движение. После минета тот привычно так делал. И как же хотелось продолжения, прямо сейчас.              — Хиро, блядь, — зашипел Юнхо, задыхаясь возмущением, — что же ты за тварина распущенная? — Схватился за лацканы пиджака и встряхнул рыжего. — Как же бесит эта твоя манера цеплять каждого…              Тот сверкнул взглядом, отклонив голову назад, и поджал губы. Физиономия расплылась в презрении и снисхождении, разрушая без остатка гордость Юнхо.              — Юнхо, ты конченный мудак? — холодно спросил Хиро. — С чего ты вообще вообразил, что я сплю с филантропами? Думаешь, раз ты своих партнёров поёбываешь, то и все так делают?              Чон неуверенно кивнул и пожал плечом. Скорее, это его заманивают задницами но, можно сказать, что да, он спит с ними. Но это не он шлюха, а они. Или нет?              — Тогда почему со мной решил переспать, если так тебе противен? — ответно предъявил Юнхо. — Ты ведь по этому Бонгу сохнешь, на хера тогда соглашался? Свою выгоду хотел поиметь?              На лице Джэджуна заиграла мимика, совершенно не обычная, не привычная, ни к месту, так как рисовала какие-то промелькнувшие чувства. Помимо злобы и сексуального вожделения — внезапная растерянность и смятение.              — Скажи спасибо Инсу, — буркнул наконец надутыми губами, — заинтересовал парниша.               Стыдливо покраснел, перебивая румянец страсти на щеках. Стал подниматься, отвернулся вперёд, скорее от ответа, чем от Юнхо, пока тот пристально разглядывал его лицо. Вскрывать свою душу не собирался, даже от себя прятал истину. Так легче. Будет потом, когда уйдёт. Когда Юнхо сам вышвырнет и забудет. Всё проходит, истирается и забывается, если не баламутить снова и снова. Джэджун прошёл через такое. Переболел первой любовью. Значит, и эту переживёт, усвоив на будущее ещё один урок — не связываться с людьми другого уровня. Он ушёл от родителей в нищету, тут и умрёт, тут и полюбит, если повезёт.              — Погоди. — Юнхо обхватил за талию и дёрнул на себя, одной рукой, как ничего не весящую игрушку, прижался и устало выдохнул. — Не могу… Оставь меня в покое.              — Я? Да ты совсем охуел, — укорил Джэджун, однако не слишком рьяно повторяя попытку сбежать. — Ты открестился от меня две недели назад, а сейчас затащил в свою машину и требуешь, чтобы я оставил тебя в покое? Ничего не смущает?              Юнхо с болью сглотнул и упёрся лобешником в его грудь. Не было смысла сейчас самому себе доказывать, что ему абсолютно плевать на рыжего. Он его хотел. Безумно. Поставить его раком и вылизать, при этом ощущать лихорадочную одышку в его теле, проглаживать гибкие бока и упругие бёдра. А потом излить яйца в него и задержаться там, испытывая пульсирующим стволом сжимание гладких стенок кишки. В трусах всё сопрело лишь от мыслей.              — Кроме твоей одежды, ничего, — ответил скуляще и полез рукой к ширинке брюк рыжего.              Хиро глянул в зеркало заднего вида, на глаза Югёма, что беспристрастно уставились на дорогу. Неужели тому действительно похеру на заднюю возню, на то, как два мужика лижутся при нём? Джэджун с ума сходил от близости Юнхо, а тот ещё так провокационно лапал его, что в висках уже била мысль о сдаче, о продаже, о сексе. Но он не мог этого допустить, причины уже озвучил, осталось только подтвердить свои мысли делами. И так было неловко от всей этой ситуации, нутро опускалось, при воспоминании, как его по банкетному залу протащили, выставляя его зад как базуку, да и в салоне концерт был не более пристойней.              Снова стал отползать и уворачиваться. Всё же ему сказали убираться, так чего сейчас надо стало? Машина остановилась, пора бежать. Нащупал за спиной ручку и щёлкнул. Чон молчал, хоть и не усмирял свою хватку, быком выбуривал. Ткань брюк уже стягивалась вниз, цеплялась за кости, Хиро никак не мог выползти, его держали за бёдра. Так держал бы тогда сильнее. Ну же, рвани снова к себе! Не позволяй уйти. Скажи, что никому не отдашь. Прикажи любить.              Но пальцы Юнхо всё же разжались. Всё же он отдаёт. Не так уж и нужен, видно. Хиро медленно разворачивается, вышагивает из машины, задыхаясь воздухом с ароматом отчаяния. Снова повторяется разрыв аорты, снова та боль. Она не стихла за эти две недели, но хотя бы обиженно на игнор спряталась в тёмном углу и уже оттуда выла. И вот вновь набросилась, сбивая с ног. Юнхо упёрся кулаками в сиденье на вытянутых руках и повесил голову. Уже не было его взгляда исподлобья, хватающего аркановой петлёй за горло. Юнхо опять потерялся. Хиро захлопнул дверь, оставил за ней Чона. Давно пытался это сделать внутри себя, но каждый раз заглядывал за эту перегородку, когда невыносимо скучал.              Машина поплыла мимо, отражая в лаковом покрытии фигуру Хиро. Он стоял с развороченной на груди рубашкой и треплющимися на агрессивном ветру волосами, абсолютно растерянный. Поток затянул и унёс машину Юнхо, а Джэджун остался на обочине. Они успели выехать на эстакаду, откуда не так просто было вернуться к пешеходным дорожкам, в обе стороны лишь течение машин, а позади барьер.              — Будь ты проклят, Чон, — несдержанно крикнул Хиро вдогонку, тут же сжал зубы, но изнутри уже рвалось наружу. Пошли трещины, в которые и пролезало всё накопленное переживание. И слёзы, и сопли на лице, и тут же волосы, да ещё ветер. Грудь затряслась от взрывающихся всхлипов. — Я ненавижу тебя. Ненавижу, — добавил тихо, стонуще, и побрёл вдоль дороги, скрутив руки на груди. — За то что люблю.              Как это вообще возможно, любить абьюзера, при этом не желая его видеть, но очень хотеть прикосновений, — Джэджун не понимал. Пытался разобраться со своей слабой душонкой, найти корень проклятия и вырвать его, и сам себе удивлялся, осознавая, что вся эта любовь, да и предыдущая, возникли ни с чего, просто паразитирующей массой проникли в его вены и высасывали кровь, заполняя освободившееся место собой. Одна незаметно сменила другую, обнулив её старания. А у Джэджуна сменилось лишь то, что в нынешнем положении он любит ещё и двоих сразу.              Под грудью зазвенел телефон. Джэджун чуть не заскулил, увидев на экране номер директорам Мина. Не ответить не мог, тот и так, наверное, злился нехило, а если ещё заставить ждать, то вообще потом спасу не будет от его нудятины, пришлось хорошенько прокашляться, да лёгкие погонять в интенсивных вдохах, чтобы настроить вполне уверенный и бодрый голос.              — Директор Мин, я слушаю, — перекрикивая шум машин, отозвался Джэджун.              — С тобой всё в порядке? Где ты? — побеспокоился тот.              — Да, всё хорошо. Я скоро подойду, — брякнул и тут же замолк, вспомнив, что рубашка у него нараспашку, а рукав пиджака содран до дыры. Может, и не стоит сейчас переться на презентацию с деланным видом, что ничего хуёвого не произошло?                     — Куда подойдёшь? Ты хоть понимаешь, что вас тут камеры засняли? — заворчал директор, а Джэджун отчаянно цикнул на это напоминание. Да, на презентации без исключения была и пресса, и их с Чоном выход наверняка засняли. — Только появись, и к тебе полезут с расспросами. Если сам ты до этого никому не нужен был, то господин Чон фигура известная, в его личную жизнь обязательно постараются влезть и пошарить. Не знаю, что там у вас, да и не хочу знать, но название нашего дома туда вмешивать не надо, так что держись подальше от прессы.              — Да, я понимаю. Вы правы. — Джэджун притормозил и осмотрелся. Куда ему сейчас двинуться? В метро? Вот в таком виде? Да похуй, это сейчас вообще не важно. — Тогда я сразу домой?              — Да, отправляйся, тут мы всё равно закончили. И пару дней на работу не выходи, даже не звони на всякий случай, я сам предупрежу кухарку, что ты приболел. А далее посмотрим. Если пресса не станет это всё распространять, то и мы сможем всё проигнорировать.              Джэджун про себя хмыкнул и не удержался съязвить:       — Переживаете, что из-за моей ориентации в вас будут тыкать пальцем?              — Джэджун, — строго оборвал этот дерзкий настрой директор Мин, — меня не интересует твоя ориентация. Но сегодня ты выступал перед господином Янг представителем нашего дома, ты -лицо и язык нашего дома. Как полагаешь, что про нас сейчас думает господин Янг, увидев тебя болтающегося на плече господина Чон? А если эти кадры увидят в сети, то риск потерять других спонсоров возрастёт, журналисты обязательно докопаются про твою личность. А твои волосы им только помогут сделать это за пару часов.              — Простите, директор Мин, я сморозил глупость. Я позвоню послезавтра.              Руки безвольно опустились, как будто Джэджун всё это время боролся в плену. Устал. Почему-то он никому не угоден: ни родителям, ни работодателям, ни любимому человеку. Только дед и Мира принимают его таким, какой он есть, без притворства. Он весь не правильный.              

***

             Сидеть без работы было просто уёбищно. На кухне Джэджун мог хотя бы отвлекаться от своих мыльных страдашек, убиться в готовку, вычищать рыбу до единой мягкой косточки или кромсать мясо до кашицы. Это всё было нужно кому-то, и он забывался в стараниях, а сейчас неприкаянным отребьем был выкинут за борт.              Хиро сам себе предсказал, что не вытерпит эти два дня сидя на жопе ровно. После такой дебильной стычки с Юнхо ему жестоко ломало кости, хрустело по всему телу и при этом трясло. Он две недели ждал, когда тот позвонит, всё ещё веря словам Миры, что он остынет и придёт, ведь видел, что в нём есть что-то ответное, чувствовал мощное поглощение себя, когда был рядом с ним. Юнхо точно зацепился, неужели достаточно было узнать одну невзрачную грань, чтобы обесценить весь кристалл? Как оказалось, достаточно, более чем.              И вот надежда наконец-то успокоилась, отвернулась в другую сторону и перестала греть, теперь Хиро знобило, как в лихорадке. Он связался с людьми, что оставляли ему заявки на пирсу, но в последнее время он им отказывал, а сейчас созвал всех, вместив в два дня. И каждый раз настраивался быть беспечно счастливым, болтливым, милым, и обязательно думающим обо всём на свете, кроме Чонов.              А вечером к нему заглянула Мира, и разговор с ней ещё немного успокоил и обнадёжил, что работу он не потеряет. Оказывается, аджумма затеяла серьёзный разговор с директором Мином, причём на глазах у коллектива, в котором высказала, что не собирается долгое время работать без помощника. Директор предложил заменить Джэджуна кем-нибудь, но та опять махнула рукой, сказав, что некогда сейчас обучать новичков, и выставила условие, что подождёт пару деньков больничного, а потом самолично вызовет его на работу, даже если тот со сломанными ногами — пусть берёт костыли и ковыляет.              В этом разговоре не было ничего предвзятого, никакой заботы о рыжем помощнике или проявления привязанности, аджумма никогда не станет разделять своих подчинённых по родству, дружбе или симпатичности. Оценивает только пользу того или иного человека на своей кухне, за которую несёт ответственность, и распределяет этих людей, как нужно ей, чтобы всё работало без подножек. Но Хиро достаточно было и того, что он почувствовал себя нужной деталью в её механизме. Значит, можно надеяться, что ему скоро позвонят и прикажут занять своё место, даже несмотря на разносимое в интернете видео.              Джэджун видел его, специально искал по новостям, хотя собирался ведь забыть о Чоне. По центральным каналам телевидения этого, конечно, не показывали и даже не упоминали, но в сети всплыли статейки с фото и некоторыми сплетнеческими предположениями, что же это было. А было это просто ужасно. Тогда Джэджун закрывал глаза, но на видео видел, как люди таращились на них двоих и как Юнхо оттолкнул какого-то мужчину, попавшегося на его пути. Это ж надо быть таким мудаком. Ну и позорище.              За совместным ужином Джэджун всё рассказал Мире: и то, что было на презентации, и то, что было в машине. Говорил и заикался, так как постоянно влетал в память и зависал в этой херне. Слишком яркими ещё оставались эмоции, он как будто даже продолжал чувствовать аромат парфюма Юнхо. И нестерпимо хотелось снова попасть в его руки, потому что там не было так больно, даже несмотря на жёсткие хватания Чона.              На другой день позвонил Бонг. Хиро даже глазам не поверил, таращась на экран. Выспался, что ли? Или снова дружка решил свести со знакомым пацанчиком? Но всё же первое, что почувствовал, это радость, такая невинная щенячья, но с проскальзывающим злорадством. Даже верхняя губа дёрнулась в улыбке, которая обнажила лишь один клык. Правда, при этом Джэджун не заметил какого-либо учащённого сердцебиения у себя, слишком уж плевать было сейчас на этого типа с серыми глазами, как и на всех представителей мажорского племени. Все, баста, даже не тянуло касаться этого.              — Вы ошиблись номером, — тоном автоответчика ответил на звонок Джэджун, но трубку продолжал держать у уха и слушать, как его пошлют на это заявление.              — Да ну на хер, чего так строго-то, Лиса? Признайся, что рад меня слышать и ждал этого звонка, — говорил с усмешкой Бонг, с первой ступени начиная раздражать. — Сразу сократим расстояние в несколько уговариваний и рассусоливаний «как дела в селе».              Джэджун немного помолчал, утихомиривая своё недовольство, всё-таки Бонг ему не враг, а мелкие стычки бывают у всех друзей. Именно «друзей», не более. Это осознание даже немного сбавил градус напряжения, Бонг всего лишь друг, вот такой дебильный, но друг, а вечная спутница, легкомысленная любовь, как-то незаметно перекинулась на Чонов, не разделяясь на две меньшие половины, а просто увеличиваясь вдвое.              — Рад, — тихо признался, — но ты всё равно меня бесишь. Чего надо? Я уж думал, что раз мои услуги недоступны, то ты и забил на меня. Кстати, этот статус всё ещё активен.              — Хм, значит, всё ещё с Чонами развлекаешься, — сделал для себя вывод Бонг, явно не обрадованный этому. — Что-то долго ты с ними кувыркаешься, никак подсел. Я тут слыхал, что у Юнхо на участке трупняк нашли, вот решил на слухах не висеть, а тебя спросить. Что он об этом говорит?              — Каком участке? — удивился Хиро. — Он мне вообще-то ничего не рассказывает про свои дела, но я даже от Инсу не слышал про труп. А кто умер?              — Убили, — уточнил Бонг. — На территории стройки Чона нашли забитого до смерти бомжа. Мол, из серии того маньяка по городу. Странновато как-то стало, вот и звякнул тебе.              — А что странного? Где маньяк выследил, там и забил его, я так думаю. Вряд ли он выбирал, кому принадлежит участок. А стройки, это ж нелюдимая территория, самое то для убийств.              — Странно, что камеры не засекли убийцу, и даже сторож, находившийся там, никого не видел. В общем-то, мне посрать, но тут услышал от ребят, что Чон стал интересоваться блогами о бомжах. Зная его омерзение к нищим, даже создаётся впечатление, что он их выискивает таким образом. Один мой приятель ведёт такой обзор, выискивет лежанки бомжей и выставляет напоказ, чтобы привлечь внимание властей, так как приютов не хватает. И вот он узнает, что Чон пытается подписаться на его канал, но там вход не для посторонних.              Хиро сморщил хмуро брови и задумался. Но не над историей о бомже и блогах, а о том, что Бонг так интересуется этим. Ладно, там его друган задет, ладно, взыграла совесть и решил убийцу ловить, да даже можно предположить, что просто личные отвращения побуждали искать дерьмо у Чона, чтобы задавить им же. К чему привлекать Хиро? Пак ведь должен понимать, что ему достаточно просто спросить у Юнхо или того же Инсу, и они развеют все слухи, которые он впихивает, пытаясь очернить. Это так-то глупо уже со стороны Бонга.              — Ну и?..              — Да хуй его знает, — досадно фыркнул Бонг. — Ты бы поосторожнее с ним. Не знаешь, чего он копает? Форд рассказал, что Чон даже денег ему отвалил, чтоб запись блога получить. Это надо бы остановить, а то нам придётся принять меры.              — Нет, я не знаю, — скептично отмахнулся от навеленной проблемы Хиро. — И, если честно, не верю, что Чон может убивать только из-за личных предпочтений. Да и вообще кого-то убивать…              — Забивать до смерти, — напомнил Бонг. — Того бомжа не просто убили, целенаправленно лишая жизни, а били, срывая злость, немного не рассчитав силу, которой у Чона не мало, как и людей, помогающих ему              — Бонг, это полнейшая хуйня, — возмутился Хиро, немного, правда, вникая в его слова и вспоминая, как Инсу говорил, что видел, как его брат мог избить человека. — Зачем тогда ему труп на своём участке оставлять? Похвастаться? Ты свою мыслилку-то вруби, станет он по блогам шариться, если бомжи чуть не на каждом углу? Во-первых, я не вижу никакой логики, во-вторых, я всё равно не верю, что он сорвётся лупить тех, кто ему омерзителен, а в-третьих, это дело полиции, а не наше с тобой. Думаю, когда труп нашли на его участке, то его самого проверили на причастность, и как видишь, Юнхо ещё на свободе.              — Не бузи, я ведь так просто, поинтересовался. Мне главное, чтоб он в блог другана не лез. Если что услышишь, так звякни мне сразу, может, он и тебя станет расспрашивать. Пошурши там, чего он ищет.              — Я, если честно… Вряд ли он меня спросит о каком-то блоге. — Хиро заикнулся, не зная, что вообще ответить. Сообщать Бонгу о том, что всё уже кончено, совсем не хотелось, но и обманывать — тоже. — Я бы не хотел лезть в личное.              — Хиро, это для моего друга надо. Сам понимаешь, я позвонить Чону не могу, да он и слушать меня не станет, поднадави, чтоб отъебался, а то он сейчас по-любому под надзором копов и приведёт их к нам, а это пиздец как помешает жить.              — А вам бы давненько уже пора наркоту застопорить. Ты ещё их прикрываешь у себя, в конце концов будешь отвечать за всех, — менторским тоном отчитал Хиро, схватившись за больную тему. Он не раз уже тому советовал откреститься от роли достатчика доз для своих «друзей», но тот снисходительно цокал и пояснял, что ему это выгодно в финансовом плане. А опасность в виде правоохранительных органов и вовсе за довод не считал. — А неровен час и сам подсядешь. Хватит уже хернёй страдать, ты ведь собирался благотворительный фонд открывать, вот и займись им. Это хотя бы правильно.              — Ой, ну харэ уже нудить, засунь это моральное мудло в свою важную жопу, — скрипучим голосом осадил Бонг, а Джэджун фыркнул, представляя, как в отместку за «важную жопу» даёт ему пинка. — Хиро, ты чем дальше, тем хуже становишься. Вот ещё с Чонами связался. Кстати, вот чья бы корова мычала насчёт «херни», я, в отличие от тебя, не ебусь сразу с двумя и не размениваю друзей на сучек.              — Я вообще-то о тебе же беспокоюсь, — вспыхнул Хиро, — еблан ты ракообразный, и от друзей не зазнаюсь. От своих друзей, а не твоих пахабных бандюганов. Если Юнхо со мной заговорит о блоге твоего парнишки, то я включусь в твою просьбу, а если нет — то лезть к нему специально не стану. — А точнее, для этого не будет повода. — Мог бы и попридержать свой свиной язык, когда что-то нужно.              — Ладно-ладно, забей, просто меня всегда трясёт от такого нытья о сохранении своей души и наполнении её добродетелями. Мамка задолбала уже со своими притчами. И не пыхти так в трубку, училку по экономике с института напоминаешь, — Бонг внезапно сменил настроение на смех, — хах, когда я ей сказал, что не прочь бы трахнуть её в спортзале. Будь ты девкой, я и тебя бы трахнул, только за это пыхтение.              — Оригинальный такой подкат, — брезгливо оценил Хиро, а Бонг ещё противней взвизгнул смешком. — Просто блещешь комплиментами. Будь ты девкой, я заткнул бы хуем тебе рот, чтоб от него была польза. Хотя… Мне без разницы, что у тебя между ног, всё равно бы заткнул.              — Хиро, тебе до меня не допрыгнуть, так что оставь свои мечты при себе, — ещё хмыкнул Пак, а потом снова резко сменил тему. — Слушай, я знаю, что ты сейчас с Чонами вроде как в связке, но… Планирую днюху за городом отметить, поедешь? Сейчас ещё точную дату с родаками утверждаем, но позже определюсь, позвоню.              — Днюха? — Хиро задумчиво вытянул губы. — Ну вот позже и дам ответ. Пока не обещаю. Ты верно подметил, я с Чонами, и бухать где-то на стороне не хочется, но я подумаю над твоим предложением.              — Лады, семейный человек. Уложи своих детишек спать и двигай к нам.              Когда Пак отключился, непонятно чем довольный, Хиро впервые задумался, что он ведь действительно никуда не хочет идти из-за Чонов. Тут даже не эта депрессуха по поводу разрыва виновата, а просто им вместе было настолько хорошо, что перебивать эти воспоминания какой-то попойкой с бандой идиотов просто не хотелось. Быть может, это как раз таки из-за упаднического настроения и потом всё вернётся к прежним развлечениям, но сейчас Джэджун как будто чувствовал себя немного повзрослевшим и тянущимся к стабильности и покою.