Звёзды над Парижем

Дело Франса не сдвинулось ни на дюйм. Хотя, Эдуард пообещал, что уладит ситуацию. В самое ближайшее время. Колетт не знала, как именно, но хотела ему верить. Она была рада хоть тому, что ей позволили увидеть друга. Сообщать о коме Элоизы она не стала, чувствовала, что наваливать ещё и это — Франсуа просто не выдержит. Он и так был на грани между истерикой и принятием неизбежно-навязываемого факта соучастия в убийстве. Колетт хотелось запустить во Фрая чем-нибудь тяжелым или наорать, раз полицейский до сих пор не видит, что взял не того. Впрочем, и от этого пришлось воздерживаться. Покидая кабинет следователя, Колетт услышала, как Антуан, стоящий неподалеку, что-то кому-то говорит. Она увидела, как он торопливо нажал на «сброс», и убрал мобильный, едва заметил её. Вид у него был при этом очень недовольный. Да и вообще, Эго, с момента как они вошли в участок, был мрачнее тучи. Колетт не решилась спрашивать, о чем Антуан беседовал со следователем, потому как ей самой хватило от того вопросов. Но вот то, о чем он говорил по телефону, ей очень хотелось бы знать. Правда, Эго сразу переключился на другие темы. О Лингвини и Микро-шефе. О конкурсе. Будто сейчас важнее этого ничего не было. Колетт снова стало не по себе, едва она увидела плакат с изображением пропавшего Виктора Торнтона. Она хотела спросить, не провел ли Фрай параллели между убийством партнера Франса и этими событиями, но Эго был слишком погружен в себя. Теперь они молча шли к выходу, как вдруг Колетт наткнулась на кого-то. Кого-то весьма и весьма высокого. Она подняла глаза — мужчина быстро, почти не размыкая губ, извинился и обошел её. Она не успела хорошо рассмотреть его, но одно бросилось в глаза точно, — он походил на Антуана, — телосложение, цвет волос, черты лица. Колетт не могла в это поверить. Издалека или со спины — их было бы почти не отличить. Мурашки поползли по телу холодными волнами. А Эго в это время смотрел себе под ноги, и не прореагировал. Он обернулся лишь когда мужчина уже скрылся за поворотом, а Колетт, ошарашенная, стояла, открыв рот. — Ты видел? — Видел… что? — Эго заозирался вокруг. — Ты о чем? — Человек… он… был… так… похож… — На кого? — Эго вынужден был вернуться, хоть дошел уже до дверей. — Колетт? — Неважно, — Тату сглотнула, понимая, что говорить о сходстве, причем, слишком явном, не стоит. Антуан не видел — и ладно. Она сама разберется. Теперь уже выхода нет — нужно распутывать этот чертов клубок. — Мне показалось… Идем. Уже в машине, Колетт, всё ещё оправляясь от шока, решила, что стоит попросить помощи у охранника. Он, наверняка, сможет хоть как-то прояснить ситуацию. Она специально села вперед и принялась рассказывать о том, что та машина, номер которой у неё записан, снова появилась в поле видимости. Стоило выехать от полицейского участка — тут как тут. Джип держался на расстоянии, но следовал за ними по пятам. Мужчина скептично отнесся к перспективе расследования и каких-либо активных действий. Он ответил, что лучше бы ей не лезть. На что она, естественно, взорвалась, сказав, что её окружают одни трусы и нюни. — Колетт, остановись, — Эго чуть дернул её за руку, когда они вышли и направились к дому Лингвини. — Я слышал, о чем ты разговаривала с охранником. И я не понимаю — тебе проблем всё мало? — Ты предлагаешь сидеть сложа руки? — А долго ты будешь геройствовать?! — Антуан, я хочу помочь. Эго вздохнул. — Мы уже обсуждали это. Всё слишком серьёзно, чтоб ты так запросто могла в расследования пускаться. Колетт, ты — не Шерлок Холмс. Смею заметить… — Если бы мне хоть кто-нибудь согласился помочь! — Помочь в чем? Отправиться на тот свет?! — И что ты от меня хочешь?! — Колетт тоже повысила голос. — Чтобы я сидела и смотрела, как Франса отправят за решетку? Или чтоб на тебя снова покушались? Антуан! — Я хочу, чтоб ты, — в глазах Эго блеснуло что-то похожее на ярость, — не вмешивалась туда, где и так мясорубка. Неужели не ясно? Колетт засопела — так она в последнее время выражала крайнюю степень недовольства. — Ты хоть знаешь, чем меня порадовал Фрай? Колетт выдержала зрительную атаку. Даже не моргая. — Тем, что у нас в Париже орудует маньяк. — Маньяк? — подавилась холодным воздухом Колетт. — Да, и у него весьма изощрённый способ убийства. — Этот, как ты сказал, маньяк и похитил Торнтона? — Я не знаю, кто там похитил Торнтона, но… моя мать пострадала тоже из-за этого… урода. — В смысле? — опешила Колетт. — У неё же сердце. Ты сам говорил. — Да. Сердце отказало, потому что её отравили. Жертвы как раз и травятся ядом, который невозможно обнаружить. И даже классифицировать. Черт возьми, — выругался Эго. — Недавно этим же ядом отравили богатого коллекционера. И этот список может вырасти. — То есть, это не… Клаус? Эго долго смотрел на неё. И Колетт поняла — нет. Это, мать его, не Клаус. — Но… как… он… это делает? Есть какие-нибудь зацепки? Кто такой этот маньяк? Эго молчал, явно не желая ничего говорить. — Тот брелок, который я нашла… Там и был яд? Тот самый? Фрай нашел там отпечатки Де-Троя или Клауса? — Если в двух словах, то почти так, — сказал Эго. — Но всё равно — я не хочу, чтоб ты заморачивалась этим. Ты и так уже по самое не балуйся вляпалась. Колетт, пообещай мне — никаких глупостей. — Что ты называешь… — Можешь дать мне свой телефон, пожалуйста. — Зачем? — удивилась Колетт. — Я удалю тот номер. — Какой номер? — Номер машины, за которой ты собиралась следить, — отчеканил Эго. — Ты же записала его в телефон? Скажешь, это не глупость? — Нет, это нормальное человеческое любопытство. А в данной ситуации — подозрение! И надо мне было сказать Фраю о том, что Клаус пытался меня похитить! Может, тогда бы они там шевелились! — Колетт, мы, что, дети малые? — Антуан развел руками. — Сейчас будем тут стоять и выяснять: кто там прав, кто — виноват? — Антуан… — Удали номер. Я прошу тебя. — Тебе станет легче от этого? — Да, станет, — будто издевался Эго. — Антуан, я всё понимаю… — Нет, ты не понимаешь, — снова начал Эго. — Если бы ты понимала, Колетт, мы вообще не трогали эту тему. Ни тогда, ни сейчас. Я тебе уже озвучил всё, что думаю по этому поводу. И мне казалось, что ты способна к критическому мышлению… видимо, я ошибся. — На, удаляй. — Колетт вытащила свой мобильный и протянула его Антуану. — Сделай это сама. И будем считать, что вопрос временно снят. — Почему это временно? — Потому что я уже понял — ты не успокоишься. Но сейчас есть дела поважнее. Колетт закатила глаза — сколько раз они уже обсуждали это. Миллион. И никогда не могли прийти к компромиссу. — Да, я не успокоюсь, ведь мы все в опасности! — Вот именно! — Эго снова заговорил громче и жестче. — Пока это так, ты будешь под моим присмотром! Если тебе на свою безопасность плевать, то мне пока ещё нет! И точка! Колетт хотела ответить, но тут из-за угла обшарпанного дома вышел Лингвини с мусорным мешком в руке. Он удивился и даже, — по лицу читалось смятение, — затормозил, позволяя проехавшей мимо машине почти окатить старые ботинки из подтаявшей лужи. — Здрасьте, — поздоровался он, поравнявшись с ними и смущенно краснея, как и всегда. Колетт кивнула, а Антуан промолчал и бросил почти безразличный взгляд. — А чего это вы… тут? — Короткая у тебя память, Лингвини, — Эго подождал, пока Альфредо пройдет в сторону мусорных контейнеров. — Ты не думал ведь, что мы так просто сдаемся? И отступимся от тебя, и от твоего серого друга… кстати, как это ты сумел оставить его одного? А не дай бог чего случится? Упадет откуда-нибудь и оставшиеся лапы переломает? А? — Ну я… надолго и не выхожу… Альфредо сконфузился и запустил мешок в кучу. Едва тот приземлился, раздался злобный рокот. Человеческий. И в контейнере кто-то активно завозился. — Каналья чертова! Неужели других бачков нет! — Живодэр?! — Колетт сразу узнала этот голос. Когда все обернулись, то увидели, что из мусорного контейнера и правда выбирается Бенджамин Живодэр. На его цветной шапке, которая давно не видела стрики, и выглядела отвратительно, была шкурка от банана, а на тупых носах зимних бурок — по банке от кукурузы. — Лингвини! — заверещал Живодэр. — Ах, ты, еврейская шкура, да как ты посмел на меня мусор вывалить?! Да я тебя сейчас голыми руками задушу! Иди сюда! — Простите, но вы… для этого залезли в бак, чтобы на вас никто не вывалил мусор? — Альфредо с невинным выражением на лице сделал шаг навстречу бывшему шеф-повару, а тот кинулся на него как злая собака. Колетт пришлось оттаскивать наивного Лингвини от орущего Живодэра. У неё мигом закралась мысль, что он не просто так нарисовался. Вынюхивает чего-то — как пить дать. — Тату! И тебя я бы задушил — ты вечно там, где тебе не место! Мерзкая женщина! Да ты хоть знаешь… Колетт приготовилась защищаться, но её опередили. — Мерзок здесь только ты. Советую убавить градус и громкость, иначе вернешься туда, откуда только что вылез. Понял меня? — Антуан сказал это так, что у Колетт побежали мурашки. Она бы на месте Живодэра испугалась. Что, собственно, он и сделал, сразу заткнувшись. — Проваливай. Живодэр заковылял к автостоянке, ругаясь себе под нос. Колетт и Лингвини долго смотрели ему вслед. Каждый хотел бы высказать этому человеку много всего, но понимали, что сейчас — не место и не время. — Чего встали? До ночи тут тусоваться будем? — Антуан, нахмурившись, обошел лужу и кивнул на двери подъезда. — Вперед. Пока поднимались следом за Альфредо, Колетт пыталась сказать Антуану «спасибо», но он не реагировал, даже не смотрел на неё — только по его лицу ходили желваки. Она понимала, что он злится. Небезосновательно. И на неё, и на Лингвини, и на Живодэра. И на всю эту идиотскую ситуацию. Она всё же отдала ему мобильный и он смог удалить запись с номером машины. — Порядок навел? — обратился Эго к Альфредо, пока тот отпирал дверь. — Или опять в гадюшник идем? Колетт вспомнила, что в прошлый раз они застали Лингвини едва ли не в трусах с пачкой чипсов перед телевизором. А дома царил бардак — гора посуды в мойке, немытый пол, разбросанные вещи. — Да, мсье Эго, я сделал генеральную уборку. На днях. А сегодня даже… Микро-шефа искупал, — потупил глаза Лингвини, пропуская гостей вперед. — Так что — он, вроде, спал, пока я ходил… — А что у тебя с работой? — Антуану пришлось нагибаться — его рост не позволял просто войти. — Нашел что-нибудь? — Ага, я устроился ночным сторожем в собачий приют. — Ночным сторожем? — Колетт глянула на Лингвини с недоверием. — А как же ты Микро-шефа одного оставляешь? — Я его с собой беру, — ответил Лингвини, скидывая обувь. Пока Колетт раздевалась и осматривалась, а Эго о чем-то ещё разговаривал с Лингвини, в глубине квартиры послышался треск, затем — что-то упало. Разбилось. Грохнуло неслабо. Колетт забеспокоилась. Но Альфредо успокоил тем, что это крысы-друзья Микро-шефа ходят проведывать сородича. На что Эго раздраженно начал спрашивать и о том, скольких крыс Лингвини привечает у себя и не боится ли подхватить инфекцию. — Ну, я не думаю, что его родня заразная, — беззаботно хмыкнул Лингвини. — Микро-шеф? Малыш, смотри кто к нам… Альфредо резко осекся. Встав в проёме. Колетт подошла к нему первой и выглянула из-за плеча. — Микро-шеф? Ты… упал?! На кухне всё было как обычно, вот только разбился кувшин и массивная разделочная доска валялась на полу. А полотенце, где, очевидно, и спал крыс, было вывернуто наизнанку, и свисало со столешницы. Лингвини подобрал крысу. Микро-шеф с выпученными от страха глазами, весь мокрый, — судя по всему, выкупали совсем недавно, — трясся и цеплялся за пальцы Альфредо как за последнюю соломинку. — Зря я тебя на столе оставил, — причитал Лингвини, осматривая животное. — Извини меня. Микро-шеф, что с тобой? Тебе приснился дурной сон? Как ты умудрился упасть? — Чего он так испугался? — Колетт отметила, что страх от падения давно бы мог пройти. Стол не был особенно высоким. — Своих родственников? Они его так напугали, да и кувшин тебе расхреначили? — Не знаю, — сказал Лингвини. — Микро-шеф, здесь кто-то был? Колетт аккуратно собрала осколки и уже хотела выкинуть их, как вдруг увидела на полу следы. Следы эти были крысиными. Только не такими, какие мог бы оставить сам Микро-шеф. Он же не вставал на задние лапы. Он волочил их за собой. А тут — следы четырех лап. Грязные отметины от разлившейся воды на чистом полу тянулись до самого холодильника. Огибали его и пропадали возле внушительной щели. — Альф, тебе надо бы… позаботиться о том, чтоб тебя не начали обворовывать. Смотри. — Колетт указала на следы. — Навестить Микро-шефа — это одно, а вот оставить тебя без куска — другое. Слышишь? — Да, я знаю — нужен ремонт. Пол пора перебирать и новые плинтуса класть… — Альф, хотя бы заколотить эту дыру ты можешь? — перебила Колетт. — Ну я… да, хорошо, — Лингвини кивнул. — Вечером сегодня. Перед тем, как идти на работу. Колетт вдруг подумала, что Живодэра они встретили здесь неслучайно. Тогда, когда они с Франсуа были в кафе и обсуждали убийство сына Хорста, вместе пришли к выводу, что Микро-шеф был единственным свидетелем того что на самом деле случилось. А потом в здании оказалась крыса, которую пришибли подносом. Оказалось, что эта крыса бегала к Живодэру с диктофоном и докладывала ему. Получается, что сейчас, может быть, идет охота на Микро-шефа? Те же самые крысы, прибегающие сюда как к себе домой… Могут ли они навредить ему? А доверчивому Лингвини? Колетт даже обернулась — не слышал ли кто её мыслей. Да, эта догадка была сумасшедшей, но как ещё объяснить тот факт, что Микро-шеф, обычно лежащий на одном месте, упал со стола и напуган до чертиков? Ни раньше, ни позже — именно сейчас. А если бы они задержались? Что было бы? — Колетт, мы ведь забыли продукты в машине. — Антуан, будто что-то искавший, и наконец закончивший самый придирчивый осмотр каждого закутка, подошёл к ней. — Я схожу. — Д-да, — Тату запоздало кивнула. — Продукты? — Альфредо, уложив Микро-шефа обратно в полотенце, почесал затылок. — Я ж ходил в магазин. У меня всё есть. Колбаса, сыр. Можем чай попить. — Альф, извини, но… у нас не так много времени, чтоб чаи распивать. Лингвини нахмурился. — То есть, вы снова будете уговаривать Микро-шефа помочь? Колетт хотелось бы ответить, что она, по сути, ни на чем не настаивает. И с радостью бы отказалась участвовать во всем этом. А вот Эго — с ним чуть по-другому. Он принципиально решил, что крысеныш должен перестать хандрить. Но и об этом она не могла сказать открыто. И всё равно она чувствовала себя виноватой в дискомфорте, который их приезды, очевидно, приносили Лингвини да и Микро-шефу. — Скажи, вот тебе… так нужен этот конкурс? — снова спросил Лингвини. — Ты ведь можешь устроиться на работу в любой ресторан. С твоим-то опытом! — Видишь ли, Альф, опыта бывает маловато. — Почему это? — Потому, что иногда нужны связи, — вздохнула Колетт. — Без них не будет рекомендаций. А без рекомендаций не будет хорошего резюме. А без резюме… ты и сам знаешь. Голый опыт никому не нужен. — Ага, а мне Эго втирал, что нашел для тебя подходящую вакансию. — Правда? — приподняла брови Колетт. — Давно? — Ну, неделю назад где-то. Около прошлых выходных. — Он звонил тебе? — Да, спрашивал твой адрес. — Кажется, ясно. — Колетт поняла, как он узнал, где она живет. — И, видимо, он сказал это тебе только чтоб успокоить. — Извини, что лезу, но… ты ему точно доверяешь? — А ты ему не доверяешь? — усмехнулась Колетт. — Давно ли? — Нет, ну… мы с Эго общаемся крайне редко и вообще… я больше не работаю у него, так что — меня нечего спрашивать. А вот ты… с ним… вроде как… встречаешься. — Альф, ты так напряженно об этом говоришь, словно… — Я тут прочитал немного статей. И об Эго тоже. — Лингвини в мгновение ока стал мрачным. Его глаза, всегда добрые и лучистые, стали злыми. — Он всё-таки загнал моего отца в могилу. Теперь я почти уверен. Да и издевался ещё… — Издевался? — Ну да — там пишут, что он… заказал… не ту церемонию. И гроб моего отца… едва ли не перевернули пока несли… ну и прочее. Противно. Веришь? А так — смотришь, вроде, нормальный. Колетт, будь повнимательнее с ним. Тату качнула головой. — Альф, во-первых, не смей верить желтой прессе. Там и не такого напишут. И что теперь — ходить и оглядываться? Неужели ты не понимаешь, что это — чёрный пиар? — Да мне плевать — пиар или нет. Колетт, я о другом говорю. Эго не такой простачок, каким может показаться. Пойми. Ну, стали бы так просто на него покушаться? И всплыло бы всё это дерьмо, если бы он был ангелом? А?! Всплыло бы?! — Во-вторых, — с нажимом произнесла Колетт, просто требуя, чтоб он её выслушал. — Ты сейчас говоришь о близком мне человеке… так что, будь добр… выбирай выражения. Да, я ему доверяю. Да, я ни секунды не сомневаюсь в том, что он — порядочный. Ещё вопросы? — Знаешь, о чем я думал недавно? — И о чем же ты думал? — фыркнула Колетт, складывая руки на груди. — Поделись. — Ты не задумывалась о том, почему именно Эго нашел Микро-шефа? Он нашёл его, в то время как мы пол-Парижа облазали и впустую?! — Нет, Альф. — А зря, — Лингвини оперся о стол. — Он сказал, что Микро-шеф подрался с какой-то крысой… и что она сделала его… таким… но я уже в это не верю. — А во что же ты веришь? — с подозрением спросила Колетт, надеясь, что он не вывезет ей сейчас никаких фантастических догадок. — Вспомни, из-за чего Эго лишился авторитета и должности кулинарного критика. Вспомнила? — Альф, я правда не понимаю… — Он лишился работы из-за Микро-шефа. Формально. Да. После того, как он похвалил рататуй — всё, от него же все отвернулись. Он потерял всё. И что ты думаешь, он смог бы так запросто простить? — Ты рехнулся?! — Колетт подалась вперед и прижала Лингвини задницей к столу. — Совсем мозги отшибло? Чтоб Антуан да… так мстил?! А зачем же он тогда на работу вас позвал? М? Скажи! — Не знаю — может, выбирал момент! А потом, когда я… ушел с Де-Троем… он решил, что пора действовать… и вообще, если бы не Эго, и не его закидоны перед лысым, то тот парень был бы живой! И мой отец тоже! — Ты точно двинулся по фазе. — Колетт схватилась за голову. — Альф, в больницу сходить не хочешь? — А ты не хочешь замечать очевидного. — Неужели, ты на полном серьезе думаешь, что Антуан… способен на такое? — А что тут сложного — крыса ведь не человек — ей переломать позвоночник — плевое дело. Зато какая месть. Правда? Да и не расскажет она ничего. — Не смей обвинять Антуана в этом! — рявкнула Тату. — Колетт… — Нет! Не смей! — Да я просто пытаюсь… разобраться, — залепетал Лингвини. — Не в чем тут разбираться! Антуан не причастен к тому, что случилось! И ты это знаешь! Только вот… зачем пытаешься очернить его в моих глазах — не очень понимаю. — Я пытаюсь тебя уберечь! — Ха! — Колетт вовсе не было смешно. На её лице залегла большая морщина. — Альф, ты себя слышишь? — А ты на себя со стороны не смотрела? Это бы многое объяснило. — Да что ты? — Колетт интересно стало. — И что же? — С чего ты вдруг так поменяла мнение об Эго? Я помню наш с тобой разговор после того, как он едва не сорвал мне презентацию. Колетт потупила глаза, вспоминая, что именно могла ему сказать. И молясь, чтоб Лингвини не начал пересказывать это сейчас. Когда с минуты на минуту вернется Антуан. — Многое поменялось, Альф, — наконец она смогла говорить. — Тогда я не знала Антуана. Настоящего. Он был для меня всего лишь наглым кулинарным критиком, который разносит все мои блюда. Я не хотела его замечать. — Не так, извини. Ты его ненавидела, — поправил Лингвини. — Ты мне сама признавалась, что тебя бесит одна его ухмыляющаяся морда. Ты говорила, что он похож на уродливую статую, которой забыли прилепить кое-что пониже… — Да, пусть так, — кивнула Колетт, понимая, как сильно она вляпалась. — Повторяю снова: многое изменилось. И вообще — я ведь… не за внешность… его… — Ты с ним из-за денег? — не унимался Лингвини. — Я тебя ударю сейчас, — Колетт даже отошла от греха подальше. — Правда. Альф, лучше заткнись. — Хорошо, если у вас с ним… выйдет что-то серьёзное. — Будет ещё лучше, если некоторые, вроде тебя, перестанут лезть в наши с ним отношения! — Колетт захлопнула дверцу мойки, куда наконец-то выбросила осколки. Едва не порезавшись ими. — Окей? — Как скажешь, — Лингвини примирительно поднял руки. — Только потом не говори, что тебя не предупреждали. — Альф, где у тебя сковородки? — Зачем? — Вправить тебе мозги… — Жаль, что теперь не доказать ничего, — тяжело вздохнул Лингвини. — Я пытался спрашивать у Микро-шефа, кто это с ним сделал — он молчит. Хотя, обычно говорил мне всё. В смысле — писал. Мы общались. А тут — он так испуган, что… — Лучше бы ты следил, чтоб к нему всякие уличные крысы не бегали. — А что плохого в том, чтоб… — Альф, если бы ты был чуть умнее, то мне не пришлось бы тебе всё на пальцах объяснять, — вздохнула Тату. — Неужели не ясно, что Микро-шеф сейчас в зоне риска. Потому, что был свидетелем того убийства. Не все крысы, знаешь ли, стремятся стать поварами. И у них тоже есть своя иерархия. Между прочим. В их кланах такого не прощают… тебе ли не знать! — Вас на первом этаже слышно, ничего? — Антуан прошел на кухню, принеся с собой два бумажных пакета. — Лингвини, там твоя очередь подошла дежурить по лестничной клетке. Если что. Лингвини посмотрел на Колетт. Как растерявшийся мальчик. А она пожала плечами, но в глубине души была безмерно рада, что, наконец-то, этот разговор закончен. Непростой для неё. Совсем непростой. Провокационный. — Пока я ходил, могли бы хоть стол приготовить. К трудам праведным, — сказал Эго. — Колетт, ты уже можешь начинать. — Антуан… а если… — Так, давай ты будешь заниматься своим делом, а я — своим? — Антуан протянул ей пакет с продуктами и улыбнулся. — Если ты мне доверяешь, конечно. Колетт кивнула. Она вымыла руки и приступила к приготовлению десерта. Понятия не имея, что же будет делать Антуан. Скорее всего, — как она догадалась позднее, — попытается поговорить с Микро-шефом. И хоть дел было много, Колетт краем глаза всё же решила понаблюдать за этим. — Убери полотенце, Лингвини. Оно его не спасет от бренности этого мира, — сказал с некоторой усмешкой Эго. — Он у тебя целыми днями валяется вот так? — Нет. — Альфредо с опаской убрал полотенце. — А что? — Ничего, — Антуан приблизился к столу. — От вечного лежания могут лапы атрофироваться. Мышцы ослабнут. И передние. — Я пробовал предложить ему… — Надо было не «пробовать», а делать. — Он вряд ли… — Лингвини. — Антуан повернулся и, прожигая Альфредо строгим взглядом, словно учитель ученика, чуть качнул головой. — Позволь мне теперь с ним поговорить. Что оставалось Лингвини? Только отойти и уступить место. Микро-шеф никак не прореагировал на то, что Эго оказался напротив и, подтянув стул, слегка небрежно зацепив его носком ботинка, сел. Какое-то время Эго просто смотрел на крысеныша ни говоря ни слова. Трудно было определить, какие мысли в этот момент крутились в голове у обоих. Антуан выглядел, скорее, мрачным и погруженным в какие-то свои мысли. Микро-шеф — грустным и отстраненным. — Ты, наверное, думаешь, что никому из нас не понять, каково тебе сейчас? — заговорил наконец Эго, обращаясь к крысе. — Опустим сейчас тот факт, что ты не человек, и представим даже, что ты способен понимать всё именно так, как и нужно. Колетт заметила, что уши у Микро-шефа чуть дернулись. Он прислушивался, хоть и старался не поворачивать мордаху к Антуану. — Смею тебя уверить, что есть на свете те, кому ещё хуже. — Я говорил ему об этом, — встрял Лингвини. — Только… — Значит, говорил не то и не так. — Антуан был невозмутим. — Лингвини, будь добр, выйди. Сделать хоть что-нибудь полезное. Обиженный Альфредо подскочил к ней, режущей фрукты, и Колетт не знала, как себя вести. С одной стороны, она хотела, чтоб Антуан наконец-то повлиял на крысеныша, а с другой — она не понимала, как объяснить ему, что с такими «пациентами» нужен особый подход. Во всяком случае, Колетт слышала, как спокойно общается Эго с крысой. Будто всю жизнь это только и делал. Он не орал, не требовал чего-то немедленно. Он лишь чертовски убедительно рассказывал ему о том, что сейчас, просто лежа на подстилке, он, Микро-шеф, теряет драгоценное время. Время, которое вернуть будет невозможно. Говорил о том, что никогда и никто ещё не смог этого сделать. — Итак, если ты услышал, что именно я хотел донести, то позволь мне попытаться помочь, — с этими словами рука Эго легла на поверхность столешницы ладонью вверх. — Давай. Колетт же услышала, как недоверчиво хмыкнул Лингвини, явно думая, что Микро-шеф не полезет к Антуану. Так и вышло — крысеныш продолжил взирать на Эго сокрушенно-пустым взглядом. Не шелохнулся. Сколько времени прошло, никто не считал, но Альфредо не выдержал первым. — Это бесполезно. Я уже пробовал. Антуан будто не слышал его — он всё ещё гипнотизировал Микро-шефа, не убирая руку. — Может, вам… — Лингвини, — Эго не позволил Альфредо вмешиваться. Его взгляд был куда как категоричен. — Не лезь. Я же сказал — иди, займись делами. Пока Колетт обдумывала, может ли она что-нибудь сделать, Микро-шеф, на удивление, пополз в сторону руки Эго. И несмело, осторожно, будто впервые — вскарабкался в ладонь. Он не сводил с Антуана маленьких бусинок-глаз, в которых теперь кое-что изменилось — он смотрел с надеждой. И Колетт почти на себе прочувствовала, как нелегко это ему далось — всё же чаще в подобных ситуациях давать кому-то надежду — рискованное занятие. Ещё какое. Эта надежда может быть такой же хрупкой, как и стекло. Одно неосторожное движение — и всё. Пиши пропало. Уголки губ Антуана чуть приподнялись, он явно был доволен собой, что ему удалось то, чего не удалось, судя по всему, за прошедшие две недели Лингвини. Альфредо же, к слову, во все глаза следил за тем, что будет дальше делать Эго. Он был встревожен. Колетт вдруг захотелось сказать, что всё будет в порядке, и что не доверять Антуану нет причин, но она тоже не могла предположить, что именно задумал Эго. Эго медленно встал — Микро-шеф задышал чаще. Колетт видела, как всё резче вздымается его маленькая грудная клетка. Какое-то время крыса и человек снова смотрели друг другу в глаза. До тех пор, пока Эго резко, безо всякого предупреждения, не повернул кисть, в которой находился крыс — так, что тот, не удержавшись, поехал по довольно большой для него ладони вниз. Всё произошло за пару секунд. — Антуан! — Колетт рванула к Эго и постаралась подхватить падающего крысеныша, но тот в последний момент сам зацепился цепкими передними лапками за тыльную сторону ладони. И принялся карабкаться обратно в ладонь. Эго, ни слова не говоря, подождал, пока тот вскарабкается, и снова тряхнул рукой, чтобы крыс не расслаблялся, — он подставил вторую ладонь, — и Микро-шефу пришлось повторить свой трюк. Снова и снова. Сперва вниз, затем — вверх. Такие манипуляции иногда показывают детям в цирках — когда птицы или другие мелкие животные перебираются с руки на жёрдочку, либо же — с предмета на предмет. — Что, на самом деле подумали, что я его уроню? — Антуан приподнял одну бровь, смотря на обескураженных Колетт и Лингвини. Микро-шеф в это время отдыхал после неслабого такого «забега». — Надо же. — Могли бы… предупредить, — буркнул Альфредо, смотря на друга с вселенской тревогой. — Кто знает, что у вас на уме… и что вы пытаетесь доказать… — Не пытаюсь, Лингвини, — ровным голосом сказал Эго. — Я уже доказал, что ты слишком жалеешь его. Но он вполне в состоянии справиться с нагрузками. Пусть, не с такими как раньше, но… хотя бы мы знаем, что передние лапы у него точно не парализованы. И он даже сейчас может многое. Только если захочет. Антуан наклонился и спустил Микро-шефа с руки обратно на стол, где крысеныш мог спокойно выдохнуть. Однако он таким шансом не воспользовался — осмотрелся и затем принялся ползать от одной тарелки к другой, вынюхивая что-нибудь съедобное. Колетт быстрее догадалась, что после такой стрессовой ситуации у животного проснулся голод. Она отщипнула ему кусочек сыра. Крыс умял его за обе щеки. И крошек не оставил. — А у меня он ел только… из пипетки… иногда, — протянул Лингвини, опять почесывая рыжий вихрастый затылок. — Чудеса… просто… — Правильная мотивация, всего лишь, — хмыкнул Эго, переглядываясь с улыбающейся Колетт, направляясь к раковине, и затем споласкивая руки водой. — Голод не тетка. Знаешь ли. А если вливать насильно — я бы тоже артачился.