Крылья Империума

      Всего за неполные три часа крыло Громова уничтожило ровно полсотни хаоситов. Двух на НП, сорок три насчитали непосредственно после боя, пятерых дорезали по его приказу, а ещё один захлебнулся кровью даже быстрее, чем его успели вынести на улицу. Не сказать, чтобы Виктор был этим фактом огорчён, но этот последний всё же был одним из взятых языков. Помимо полного оправдания своей «жуткой» репутации, подчинённые комиссару мыши смогли также освободить мирняк: пятерых эквестрийцев, которым, по словам Хоуп, явно потребуется помощь психологов, плюс восемнадцать алмазников, которым оказали необходимую помощь и даже собирались накормить. Громову идея тратить провиант, запасы которого пополнить так и не удалось, на каких-то «левых» ксеносов не понравилась сразу, но Грей Чиф настоял, приведя в качестве главного аргумента большой репутационный выигрыш. А запас этого нематериального, но крайне важного ресурса был отряду, если не сказать Анклаву, крайне необходим.       — Поймите, госпожа лейтенант, — мерным убаюкивающим бдительность тоном истинного дипломата говорил он. — Увы, в глазах эквестрийцев мы выглядим в лучшем случае нейтрально, как те же минотавры, с которыми Эквестрия, насколько мне известно, ни разу не воевала. Для большинства же мы — древние хищники-кровопийцы, которым только дай повод полакомиться ещё теплым мясом, причем, желательно понячим. А ещё слухи среди эквестрийских пони распространяются подобно лесному пожару, и когда широким массам станет известно о произошедшем в Верхних Гривах…       — Вы же предлагаете ударить на опережение, — уловив в монологе собеседника паузу, кивнул востроянец. — Влить дневным в уши свою версию событий, в которой мы будем героями, летящими на крыльях ночи, что причиняют добро и наносят справедливость. Вот только будет ли оно стоить того? Средства массовой информации в Эквестрии наверняка уже налажены, и без вливания средств, коих у нас нет, продавить нужную нам версию будет проблематично.       — У нас таких средств действительно нет, — степенно кивнул единорог. — Но они будут у Повелительницы Ночи.       «Если твоя «повелительница» ещё тут, а не отъехала в вашу конячью долину вечной охоты», — подумал тогда Виктор, заметив, что собеседник покосился на небо.       Небо, которое по словам Лоа вернуло небесную голубизну буквально через десяток минут после того, как штурмовая группа скрылась под землёй. И отсюда следовало, что две ксеноведьмы либо сумели быстро договориться, либо… «Либо» это явно напрягало личный состав. Всё чаще фестралы косились на небо, все более напряжённой становилась атмосфера. И Громов не стал мудрить, решив проблему по заветам преподавателя политической подготовки. Древним и безотказным методом было нагрузить подчинённых задачами, чтобы времени думать и переживать у них банально не осталось. Даром, что работу и выдумывать не пришлось: всех рядовых из пополнения востроянец определил под временное командование Сапфир Мун и отправил обратно в лагерь, с приказом сопроводить туда гражданских и обоих раненых. Там, по его же приказу, личный состав должен был закрепиться: организовать наблюдательные пункты, изменить место расположения секретов, рационально организовать смену караулов, наконец, по всем правилам разбить лагерь и отработать по имиджу — спасённых накормить, напоить, спать уложить и в лобик обязательно чмокнуть.       Помимо того, что это отвлекало подопечных от лишних мыслей и позволяло ещё раз потренироваться, Виктор всерьёз собрался остановиться здесь на полсуток — точно. Фестралам нужно было отдохнуть и набраться сил перед переходом через Вечнодикий. К тому же, такая остановка окончательно переводила подчиненных в режим бодрствования днём, что нужно было не только для облегчения взаимодействия с эквестрийцами; в лесу в дневное время суток было безопаснее. Да и дела в деревне у них оставались.       Если с телами хаоситов они не церемонились, просто-напросто стащив все в зал, в котором накрыли основные силы, то вот с жителями деревни вышла заминка. С одной стороны, нужно было бы провести соответствующий ритуал, но тела наверняка могли бы пригодиться для расследования, которое наверняка будет проведено эквестрийцами. Так что после совещания, говорили во время которого в основном Джастес и Чиф, было принято решение аккуратно разложить тела, не извлекая их из ратуши. Работа была тяжёлой, муторной и для всех, кроме абсолютно индифферентного к телам ксеносов Виктора, неприятной, но в конечном итоге все двадцать восемь тел эквестрийцев и шесть псов были разложены тремя неровными рядами на найденные в ратуше же тряпки и накрыты сверху несколькими белоснежными полотнищами. Филиал скотобойни убирать не стали — очистить здесь все можно было только огнем, да и лишний раз покажет особо ретивым защитникам прав всех и вся, почему сваленным в шахте хаоситам шанса сдаться никто давать даже не собирался. Все входы в ратушу, включая и выбитые окна забаррикадировали мебелью и прочим хламом, чтобы не обольщать диких животных, после чего все без исключения бойцы, принимавшие участие в работах, были отправлены в тот самый наиболее уцелевший дом, а вернее, в его ванную комнату с приказом хорошо отмыться, особое внимание уделив хваталкам. Тела уже несли на себе следы начинающегося разложения, и комиссар не желал терять бойцов из-за заражения трупными бактериями.       Для экономии времени в импровизированную «баню» входили сразу по трое и не заморачиваясь делением по половой принадлежности — чтобы после такой работёнки осталось желание думать не головой, а головкой нужно было быть совсем уж отбитым, а таковых в первом специальном крыле, а уж тем паче среди «трёшек» не оказалось. Самому Громову «честь» разделить практически не пострадавшую ванную комнату выпала с Джастес и лейтенантом медслужбы. Последняя, несмотря на то, что работой по большей части руководила, не гнушалась и сама запачкать копыта. Особистка в стороне также не осталась, заметно повысив этим решением свой авторитет в глазах «ветеранов», а у востроянца выбора не было изначально: по его собственным убеждениям, командир должен был всегда работать даже не наравне со своими бойцами, а больше. Отмывались в тишине, думая о своем. Впереди было, пожалуй, самое сложное — допрос хаоситов, в котором должны были принять участие и лейтенант особого отдела, и дипломат. Громов раздумывал над тем, как ему разговорить уродов, причем, сделать это так, чтобы не выдать своей излишней для местного осведомленности.       — Госпожа лейтенант, — встретили его на выходе Чиф и Лоа, терпеливо ждущие своей очереди. — Один из пленных пришел в себя. Попрошу вас не начинать без меня — заклинание, которым я определяю ложь, может быть очень полезно.       — Несомненно, господин Чиф, — Громов довольно осклабился. — Самое веселье не пропустите.       Образ немного пришибленного на голову молодого и горячего офицера Виктор решил отыгрывать до конца, по крайней мере, перед Джастес — точно. Проблем с этим не было: насмотрелся на подобных кадров комиссар в избытке. Очень уж часто силы планетарной обороны, принимая не себя первый удар врага, теряли офицеров, восполнять которых до прибытия гвардии приходилось тем, что есть. А было много молодых и амбициозных парней и девушек, которые, получив в руки власть, с похвальным рвением начинали эту власть использовать. С переменным успехом, но, как правило, к моменту, когда к планете прибывала помощь, подобные офицеры уже имели за плечами опыт боёв и были полны энтузиазма, ведь «сейчас, да при поддержке гвардейцев Астра Милитарум, они покажут захватчикам кто, где и под кем!».       Пленных разместили в доме у самого края стены. Строение оказалось полностью уничтожено пожаром — полуразрушенный остов одноэтажного приземистого здания щерился почерневшими окнами. Зато подвал не пострадал, к тому же имел запирающуюся на внешний засов деревянную решетчатую дверь.       — Госпожа лейтенант, — вскинул копыто к груди охраняющий подвал Майт. — Происшествий нет, один из боевиков пришел в себя несколько минут назад. Попыток вырваться не предпринимает.       — Принято, капрал. Отпирайте дверь.       Жеребец вновь козырнул, развернулся и, уперев плечо в перекладину, с заметным усилием сдвинул деревянный брус в сторону. Поднялся на задние ноги, ухватив преграду передними и наконец распахнул дверь. Громов вошёл первым. Он слабо понимал, зачем хозяевам дома понадобилась такая нехилая дверка: до приватизации этого помещения здесь был склад сельскохозяйственного инвентаря, да громоздилось несколько ящиков с инструментом. Всё это, ясное дело, вынесли, оставив лишь массивный деревянный стол с мощными металлическими тисками, да несколько видов вывешенных на противоположной от пленников стене плоскогубцев, пил и иного условно-пыточного инвентаря. Это комиссар приказал оставить специально, дабы хаоситы имели возможность «полюбоваться» и потешить свою фантазию, ведь, как говорил ещё преподаватель в Схоле: «ничто не развязывает язык лучше, чем это делает сам обладатель языка. Оставьте человека или ксеноса наедине с его страхами, и вам даже не понадобится прикасаться к ножу, ведь он уже сам использовал его на себе, причем неоднократно и так, как вам бы в голову не пришло».       Другой вопрос, что против хаоситов такой прием действовал иной раз в противоположном ключе. Однако у Громова после тщательного анализа всей той катавасии, что происходила буквально час назад, появились некоторые сомнения в том, являются ли боевики настоящими хаоситами. Да, они вырезали на себе порченные символы, носили соответствующую символику и забирали черепа врагов, но вот их поведение, и использование вожаком магической побрякушки шло вразрез с опытом Виктора. С другой стороны, если бы алмазники славили так называемый «хаос неделимый», то к чему такое явное выпячивание кхорнитских символов и ор про «кровь богу крови»?       К счастью, тот, кто знал ответы на эти вопросы сейчас был перед востроянцем. Пёс имел тусклую темную шерсть, испятнанную красной краской, засохшей кровью и, конечно же, ритуальными шрамами. Водянистые глаза коричневатого оттенка смотрели без страха, но и вызова в них не было. Взгляд боевика напоминал комиссару штрафников, с которыми ему доводилось взаимодействовать. Это был взгляд наркомана, но не фанатика. Пожалуй, если бы не символы, вырезанные на коже, востроянец, впервые взглянув на пленного, принял бы его за обычного бандита из подулья. И тем не менее, количество шрамов внушало — даже несмотря на многочисленные тряпки, коими, дабы не тратить бинты, замотали многочисленные раны пса, символов было видно больше, чем на втором боевике, который в себя так и не пришел.       После трёх минут игры в гляделки Громов понял — настолько дешёвым трюком хаосита не проймешь.       — Имя? — ледяным тоном потребовала лейтенант особого отдела.       Пёс перевел равнодушный взгляд на нее. Разлепил пересохшие губы:       — Моркас…       Голос боевика был глухим и надсадным. И тем не менее, в отказ, как внутренне готовился Громов, он не пошел. Что, в свою очередь, ещё раз подтвердило размышления комиссара: кхорниты вообще редко попадали в плен, но коли уж так случилось — ничего рассказывать они настроены не были, пытаясь то размозжить себе голову о предметы мебели, то откусить свой же язык… Этот же «экземпляр» никаких иллюзий по поводу своей судьбы не строил, но оставался при этом в высшей степени отстранённым. Больше всего было похоже, что он просто-напросто смирился и теперь лишь ждал, когда приведут в исполнение его приговор.       — В твоих интересах, Моркас, идти на контакт и стараться нам очень понравиться, — продолжила Джастес. — Глядишь, в таком случае ты даже сумеешь сохранить жизнь…       Пёс обнажил заострённые клыки. Все присутствующие прекрасно понимали, что живыми алмазники из этого подвала не выберутся.       — А ты мне лапы развяжи, и я тебе обязательно понравлюсь… — хрипло хохотнул он.       Можно было бы подумать, что хаосит так пытается вывести одну из дознавателей из равновесия, но Громов хорошо видел — его поведение лишь инерция. Смелость обреченного, когда бояться уже по большому счёту и нечего. Поняла это и особистка, а потому пропустила трёп пленника мимо ушей:       — Понравишься ты мне только в том случае, если будешь отвечать на заданные тебе вопросы. Возражения есть?       Алмазник смерил лейтенанта особого отдела взглядом, продолжая скалиться. Молчание в данном случае было весьма красноречивым, а значит с вводной частью было закончено. И очень вовремя, потому как на лестнице зазвучали шаги, а затем в камеру, едва разминувшись с Майтом, протиснулся дипломат. Безукоризненно опрятный, будто не успел помыться за несколько минут, а посетил полноценный косметический салон. Что же, в его стезе внешний вид играл далеко не последнюю роль, а потому это было вполне обоснованно. Да и как Громов узнал значительно позже, псайкеру было достаточно применить одно единственное заклинание, чтобы привести себя в нормальный вид.       — Вы как раз вовремя, господин Чиф, — взял слово востроянец. — Помнится, вы что-то говорили о заклинании, которым можете отличить правду от лжи?       — Магия разума, — кивнул единорог. — Применить могу в любой момент.       — В таком случае, действуйте, — вновь переняла инициативу Джастес. — Вопрос первый: какова была численность вашего отряда?       Грей сверкнул рогом, и сорвавшаяся с его кончика дымка мягкого зеленого цвета неспешно проплыла в воздухе, сначала охватив голову пса, а затем полностью рассеявшись.       — Здесь — пятьдесят шесть, — сухо ответил алмазник, никак не отреагировав на влетевшее в него заклинание.       — Мы насчитали ровно пятьдесят тел. Вы двое пока ещё живы. Где ещё трое? — Джастес, получив от дипломата короткий кивок, особо выделила интонацией «пока».       — Погибли в бою за деревню, — равнодушно глядя на особистку снизу-вверх, пояснил боевик. — Один словил лбом камень из пращи, ещё двоих заколол кобель из местных. Жаль, к нам не присоединился — с копьём обращался мастерски. Только вот Вожак наш оказался сильнее, хе-хе…       — Твой вожак мертв, — вновь получив кивок от единорога, припечатала боевика лейтенант особого отдела, отлично знающая, что псы по природе своей зависимы от сильного лидера. — Ты сказал, здесь вас было пятьдесят шесть. Где-то есть ещё такие как вы?       — Не… совсем. — Алмазник поёрзал на полу, пытаясь как можно сильнее вытянуть затёкшие перехваченные веревками лапы. — Нас, то есть тех, кто ушел с Вожаком, было поначалу шестьдесят восемь. Потом, во время одной из стоянок, бригада Кашира попыталась скрысить у Вожака артефакт, ну мы их и прикопали в ближайшем подлеске. А те, кто с нами не пошёл… вроде как собирались остаться на месте. Драгоценности, которые нашли, продать частями, чтобы без лишних подозрений, да продолжить по тихой храм откапывать…       Изначально Громов не собирался вмешиваться в ход допроса, но последняя фраза, сказанная псом, заставила его кардинально изменить планы:       — Что за храм? — стараясь сделать так, чтобы тон не выдал его сильной заинтересованности, вклинился комиссар. — Давай с начала и по порядку!       — Долгая история…       — А мы никуда не торопимся, — оборвала неуклюжую попытку съехать с темы Джастес. — Говори.       Алмазник замолчал, глядя на них снизу вверх. Тяжело сглотнул, перевернулся на спину. С заметным усилием пододвинул себя к стене и опёрся о камень спиной:       — Я в банде Вожака года четыре уже. Присоединился ещё когда он только первые бригады в общую группу сколачивал. Сначала мы не борзели, работали как все: копали, строили по найму… в основном на зебр ишачили, но по-разному бывало… Все поменялось, когда на шахтерский посёлок, в котором мы работали, напали какие-то отморозки. Кого там только не было: и грифоны, и гиппогрифы и буйволы… В общем-то, мы нанимались не бойцами, а рабочими, так что никого спасать и защищать мы были не обязаны. Свалили бы, да вот незадача: на юг — пустыня, на север — пустыня, на запад — пустыня… А на востоке вход в штольню. У вражин, как уже говорил, больше половины крылатых было, да при арбалетах почти все… Короче, там в полях и легли бы все, как нехер делать. — По мере рассказа голос пса становился все более хриплым, и в какой-то момент он прервался на то, чтобы прокашляться. Воды ему никто не предложил, но и перебивать не стали. — Старшей деревни была какая-то полосатая сука. Стерва та ещё, да и бестолковая, каких поискать, но то ли подстилкой какого-то богатенького хмыря была, то ли дочерью… не суть.       Алмазник сел чуть выше, вытянув вперёд обрубки нижних конечностей. Одна из тряпок на его животе начала медленно темнеть — открылось осколочное ранение. Но боевик этого, похоже, даже не заметил:       — В общем, зебра та вообще невменяемой стала. Истерила всё, ничего не вдупляя. У нас была охрана — десяток полосатых с этими их идиотскими шестами. Начальник их хотел уже права качать, требуя от нас взять в лапы оружие и убиться о бандитов. — Пёс осклабился. — Да вот только хрен там плавал. Вожак наш его послал и приказал двигать всем в штольню. А сам эту шизанутую четвероногую в охапку взял и с собой потащил. Полосатые начали было возмущаться, но мирняк, что в деревне жил, решил с нами податься. Думал тогда, что эти имбецилы с шестами там и останутся, но мозгов на подумать им хватило. В итоге все слизнули в штольню, предварительно перетащив туда все более-менее ценное. Хотел бы я увидеть морды тех уродов, что вошли в деревню и почти нихера не нашли, хе-хе… кха… кхм. В конце-концов, они все же решили проверить штольню, отправили разведывательную тройку, да там те и сгинули. Я лично одному из них голову киркой раскроил тогда. Там же встретили и следующую группу. А когда нас решили выкурить оттуда серьезно, Вожак дал уродам пройти поглубже и стравил с нашей «охраной». А нас поделил на группы, которые обошли бандосов по боковым переходам. Мы вышли тем во фланг. Началась свалка, в которой большая часть нападающих и подохла. Оставшиеся пробились к выходу, а там их уже ждали бойцы полосатых. Не знаю деталей, но за спасение своей не то дырки не то дочери полосатый хмырь был благороден. Во всяком случае, Вожак после разговора с ним пообещал, что больше нам в грязи ползать не придется. И не обманул.       Пленный замолчал на какое-то время, переводя дыхание. Громов оценивающе взглянул на медленно, но неумолимо расползающееся пятно на его животе. По его прикидкам, времени было ещё достаточно, но если такие «лишние» подробности пойдут дальше, с этим придется что-то делать.       — С того момента на роль шахтеров и строителей мы не нанимались. Только в качестве охраны рабочих поселков да иногда — караванов. Оружием и снаряжением нас обеспечивал тот же полосатый хмырь, он же платил жалование. Не сказать, чтобы много, но и работа была не особо пыльной: по мере вливания в нашу группу новых бойцов росла и численность и качество снаряги, которую брали теперь из общака. Повоевать, конечно, пришлось, но немного, потому как лезть на пять десятков вооруженных бойцов мало какая шваль решится. Так бы, может, и по сей день продолжалось, но… Я уже тогда с Вожаком в ладах был, а он личность очень… как это называется? Незаурядная, во. Всё большего хотел, а не просто на полосатого ишачить. Короче, решил он в полноценных наемников свою группу перекинуть, ну а мы и не против особо были. Пошёл он к полосатому потолковать, да тот и решил от нас избавиться с пользой для дела… Вы вообще все нас, алмазников, за идиотов держите, ну и четвероногий этот тоже держал. Сказал, мол, поможем ему отбиться от своего соседа, так он нам не только оружия и снаряжения в честь ухода в вольные подгонит, так ещё и золота каждому отвалит. Да вот только Вожак наш не дурак, хер к носу прикинул, да согласился. А сам с этим самым соседом добазарился, и мы, вместо того чтобы убиться о его солдат, открыли им ворота в один из торговых городов. Это несложно было — нас у того полосатика знали по большей части, так что спокойно в город зашли, собрались у северных ворот под предлогом подготовки к бою, да гарнизонных там и прирезали. Получили деньги, да и свалили оттуда на волю. Сначала нас побаивались, типа, мы тому полосатому в спину ножиком ткнули, но эквестрийский запад — место горячее, и толковые рубаки там без дела не останутся. А опыт у нас какой-никакой уже тогда был. Да и у Вожака голова работала будь здоров, он иной раз так изъебнуться мог, что куда там тем известным стратегам. Года полтора мы работали по найму, набивали опыт и репутацию, а в последнем найме так и вовсе, считай, в одних штурм укреплённого города вывезли. Подкопались под укрепления, да взрывчатки натаскали столько, что те стены сначала в воздух подлетели, а уж потом вниз строительным мусором легли. Нам тогда щедро заплатили, предложили ещё один жирный контракт, да вот только Вожак наш отказался. Сказал, что нужно осесть ненадолго, отдохнуть, новых бойцов набрать и обучить. В общем, договорился он с прошлым нанимателем на то, чтобы осесть в шахтном поселении в качестве охраны и надзирателей…       — Давай поближе к моменту обнаружения храма, — оценив нездоровую бледность, которая все сильнее овладевала мордой пса, потребовала Джастес.       — Так почти добрался уже, — тряхнул головой алмазник, неаккуратно приложившись о стену затылком. При этом порядком побитая чем-то твердым глыба с треском осыпалась вниз несколькими каменными осколками. Это почему-то царапнуло рассудок Виктора, и он как бы невзначай расстегнул правую кобуру, положив на нее соответствующее крыло. Пёс, впрочем, внимания на это не обратил, продолжив: — Лагерь тот держал весьма предприимчивый тип. Он не нанимал рабочих, а заставлял работать рабов, которых брал на соответствующем рынке. Выходило куда дешевле, но приходилось тратиться на соответствующую охрану. На нас, то есть. Ну мы там месяца четыре и просидели. Сытное место оказалось, могли бы и жиром заплыть, если бы Вожак нас не гонял постоянно… А месяц назад одна из рабочих бригад провалилась в какую-то подземную полость. Причем, высоты в ней было достаточно для того, чтобы все четверо переломались. По-хорошему, надо было все рассказать начальнику, да вот только наш Вожак делать этого не стал. Работы продолжились по графику, а той полостью мы занялись сами…       — И это оказался тот самый храм? — когда пауза начала затягиваться, уточнила Джастес.       — Ну как храм… — пёс поморщился, дыхание его потяжелело. — Скорее просто большой, отделанный мрамором зал. Явно искусственный, что Вожака и заинтересовало. Ну мы и спустились туда по веревкам. Я тогда уже бригадиром был, мы первыми шли. Зал тот огромный был, шириной боковых стен ярдов десять. Пришлось пройти от входа метров семь, прежде чем светильником высветили обвал. Там наглухо всё, тонны породы, такое не то что вручную — магией хрен разгребешь. Так бы и свалили оттуда не с чем, если бы не тот шёпот…       — Шёпот? — изогнула бровь особистка.       — Ну, то, что это именно шёпот я понял значительно позже, а тогда… Смутное ощущение такое, будто зов. Мы подошли к боковой стене рядом с завалом и начали копать. Неосознанно, как в трансе работали, а очнулись только после того, как отрыли узкий проход в ещё одно помещение. Куда более тесное, зато заваленное разного рода железом. Оружие, в основном старое, даже без толковой обработки, доспехи, золотых кубков и древних монет с десяток фунтов. Но главное — статуя. Неприглядная такая, но как взглянешь, так страх накатывает какой-то потусторонний. Я тогда зассал подойти… — в голосе боевика послышалась злость и зависть. — А вот Вожак нет. Подошёл, коснулся. И стал Проводником…       — Что изображала статуя? — перебил культиста Громов.       — Каменное основание, а на ней существо. Двуногое. Отдаленно похоже на минотавра, но конечности длиннее, ноги с лишним суставом, выгнутым назад. Тело похоже, мускулистое, а вот голова как будто из Тартара вылез — рогатая, в пасти клыков больше, чем у акулы. В когтистых лапах огромный двуручный меч.       — Ты сказал, что ваш Вожак стал проводником, — вновь перехватила инициативу лейтенант особого отдела. — Что это значит?       — Он начал понимать шёпот. Не всё, но и того, что мог, хватало…       — Для чего?       — Чтобы почувствовать силу! — неожиданно громко прохрипел пленник. — Вожак много времени проводил у статуи и каждый раз обзаводился новыми рунами.       — Он вырезал их на теле? — Джастес потянулась к перемётным сумкам, не сводя с пленника внимательного взгляда.       — Не он, — горячо тряхнул головой алмазник. — Его лапами это делал сам Кхорн!       — Это имя существа, изображённого на статуе? — особистка извлекла из сумок ступку сложенных бумаг.       Хаосит хрипло рассмеялся, прервавшись булькающим кашлем:       — Т-тот на статуе… Кха!.. Вожак называл его нерождённым. Что-то вроде слуги Повелителя войны…       — Что было дальше? — быстро перебирая стопку, вернула пленного в нужное русло лейтенант. — Как вы оказались тут? Зачем устроили бойню в деревне?       — После каждой нанесенной руны чувствуешь нестерпимое желание кого-нибудь прирезать. Те, кто в свое время курил зебриканскую муть сравнивали ощущения с ломкой. Но просто убить того же раба было бесполезно, это только усиливало ломку. Нужно убить именно вооруженного противника, убить в схватке…       — И тогда получаешь удовольствие? — найдя из кипы бумаг нужную, Джастес окинула боевика презрительным взглядом. — До следующего раза?       — Это не наркота, хоть и похоже, — снисходительно осклабился пёс. — С каждой победой чувствуешь себя сильнее. Обостряются ощущения, повышается реакция, притупляется боль. Раны, полученные в бою затягиваются, оставляя характерные шрамы. И чем сильнее противник, тем заметнее эффект. Одна проблема: взять противника было негде. И тогда Вожак придумал выход: мы устраивали гладиаторские бои прямо в лагере над шахтой. Принимали ставки, на вырученные деньги нанимали рабочих заместо рабов, что быстро кончились. Владелец шахты, конечно, попытался вякать, но не долго — шахта исправно работала, деньги ему отстегивали… Так бы и шло, но между двумя зебриканскими вождями началась очередная заварушка. Мы думали, что Вожак решит присоединиться к всеобщему веселью, но нет. Он собрал всю свою группу, сказал, что нужно двигаться дальше, но и бросать храм нельзя. В итоге мы разделились: часть осталась охранять и раскапывать храм, остальные ушли с Вожаком. Он хотел добраться до Нового Мэйндлонда, там как раз в последнее время появилось множество мелких стай наших далёких «родичей», что грызутся друг с другом. Говорил, когда мы их под себя подомнём, да на полезное дело направим…       — Полезное — это геноцид деревень и зверские расправы над их жителями? — уже не скрывая презрения, Джастес развернула перед мордой пса карту, как успел заметить Громов, прилегающих к Анклаву территорий, именуемых Фронтиром. — Покажи на карте, где находится этот ваш храм!       — Да я бы с удовольствием, только лапы связаны! — пёс осклабился, чуть подавшись вперёд.       — А ты носом в нужное место ткни! — грубо приказала Джастес. — Я не брезгливая!       Пёс оскалился, подался вперёд ткнув мордой в бумагу:       — Здесь…       — Ложь, — впервые с начала допроса подал голос дипломат.       Выражение морды пса не изменилось ни на йоту, но Громов едва не вздрогнул от пронзивший голову острой боли.       — Лейтенант, назад!       Хаосит рванулся вперёд, устремив в шею особистки острый обломок камня. Тут бы благородная лейтенант особого отдела Анклава и закончилась, если бы её не рвануло назад охватившее гриву сияние мятного оттенка. Алмазник, не дотянувшись до кобылы первым ударом, вскочил прямо на связанные обрубки лап, занося над собой импровизированное оружие…       Грохот выстрела в замкнутом пространстве оглушил ничуть не хуже, чем «Лупара», выстрелившая в пещере. Пса швырнуло обратно к стене, по которой он и сполз, оставляя на камне широкий кровавый след.       — Кхах… — хаосита затрясло, изо рта брызнула кровавая пена. — Я… пал… в… бою…       — Твоей душе это не поможет, — сухо бросил Громов, возвращая опустевший пистолет в кобуру. — Господин Чиф, сделайте милость, добейте выродка.       На краткий миг рог псайкера и лоб пса соединил магический луч зелёного оттенка, а затем верхняя часть головы хаосита взорвалась облаком кровавого тумана. Виктор подавил желание уважительно присвистнуть — мощность «луча» вышла ничуть не хуже, чем у известных лазганов гренадеров Крига. Интересно было только, сколько таких лучей единорог сможет выпустить прежде, чем рухнет без сил…       — Благодарю, господин Грей. — Джастес, которая вследствие стремительного рывка неплохо так проехалась крупом по полу, поднялась на ноги, сумев сохранить в голосе должный уровень невозмутимости. — И вас тоже, госпожа лейтенант… Признаться, я недооценила этого пса.       — Мы с вами недооценили его живучесть, — Виктор подошёл к телу второго пса и, не особо церемонясь, пнул его правой передней ногой в бок. Судя по ощущениям, процесс окоченения уже начался. — И вследствие этого лишились ценной информации, которую можно было вытянуть из этого культиста. И этот — всё…       — Он бы все равно ничего больше не сказал, — спокойно ответил дипломат, наблюдая за тем, как металлический коготь Громова с лёгкостью перерубает так и не пришедшему в себя боевику горло. — Заклинание, которое я использовал, определяет не истинность слов реципиента, а его эмоциональное состояние. И я могу гарантировать — этот боевик был намерен погибнуть и унести с собой важную информацию.       — Тем более, мы получили достаточного информации, чтобы предположить примерное местоположение интересующего нас места… — задумчиво произнесла Джастес, складывая так и не пригодившуюся карту.       — Война, устроенная вождями полосатых, — отряхнув крыло, Громов кивнул. — С учётом того, что шли боевики явно с запада, смещаясь к побережью… Этот «храм» находится либо на территории нашего соседа, либо его противника.       — Или где-то между, учитывая, что границы у зебр никогда не славились монолитностью. Добавим сюда упомянутые алмазником бои, превращенные в полноценное шоу и, при наличии необходимых ресурсов, вычислить местоположение базы культистов будет не так уж и трудно. А ещё можно тщательно проверить порт, к которому направлялось это отребье. Официально он не находится на территории Эквестрии и властям не подчиняется, но я не думаю, что у моих дневных «коллег» нет в нем своих оперативников.       — Вы верно заметили, госпожа лейтенант, — вновь подал голос дипломат. — Что это — дело ЭСБ. Наша же задача — как можно скорее добраться до Кантерлота и, если представиться такая возможность, передать информацию о произошедшем в Верхних Гривах Повелительнице.       — В таком случае, возвращаемся в лагерь, — подвёл итог Виктор, первым направившись в сторону ведущей наверх лестницы.       Он получил не только достаточно пищи для размышлений, но и очередную подсказку о том, куда ему нужно будет двигаться дальше. Весьма прозрачную и конкретную…

***

      К лагерю вышли с противоположной деревне стороны. Пришлось сделать солидный крюк, да ещё и рассыпать строй, но Громов отлично знал, что лучше уж отложить на час-другой сон и лично убедиться в том, что часовые эффективно несут службу, чем потом проснуться во время неожиданной атаки. И подчиненные комиссара не разочаровали: несмотря на то, что двигались они широкой цепью, стремясь держаться в тени деревьев, их заметили. Сначала откуда-то сверху раздался предупреждающий выкрик, а затем в лагере поднялась суета, не продлившаяся, впрочем, и пятнадцати секунд — многочисленные тренировки, проводимые Виктором при каждом удобном случае давали о себе знать, хотя и называть результаты блестящими было всё ещё слишком рано. Тем более, у подчинённых была «фора».       Встретили их бойцы Первого Специального крыла на заранее заготовленных позициях, причем, практически у каждого из них при этом был арбалет, полностью изготовленный к бою и нацеленный в сторону, указанную наблюдателем. Конечно же востроянец не собирался подставляться под арбалетные болты, коими их вполне могли бы угостить фестралы, бывшие ввиду последних событий, что называется «на взводе», а потому он заранее предупредил Миднайт об этой поверке. Да, это значительно снижало уровень её показательности, зато подчинённая могла проконтролировать, чтобы никто сгоряча не выстрелил. А поскольку бойцы, оставшееся в лагере не знали точного времени возвращения начальства, у них был отличный дополнительный стимул проявлять усердие в патрулировании.       В ночь они не пошли. Во-первых, бойцам, которые сначала зачистили подземелье, а потом весь оставшийся день таскали трупы, требовался отдых, прежде чем идти в Вечнодикий. Во-вторых, им предстояло взаимодействовать с дневными, и этой остановкой Громов намеревался окончательно выправить подчинённым и себе режим. Ну и в-третьих, необходимо было посмотреть, как поведут себя светила. На этом настоял дипломат, и, когда в положенное время солнце начало уползать за горизонт, единорог предположил, что царствующим сестрам всё же удалось договориться.       «Или вашу повелительницу уже помножили на ноль, и всё вернулось на круги своя», — в очередной раз подумал тогда комиссар, но вслух говорить ничего не стал.       Вернувшись в лагерь, Громов перелопатил график дежурств, поменяв смены местами так, чтобы за день батрачившие «трёшки» могли восстановиться, проследил за тем, чтобы подчинённые компенсировали пропущенные приемы пищи, после чего поел сам. Он всегда осуществлял прием пищи последним. Помимо того, что это избавляло его от компании ксеносов, к которым он хоть и начал уже привыкать, всё равно чувствовал некоторое внутреннее сопротивление, это ещё прекрасно работало на его репутацию. В этот раз, впрочем, насладиться мясной похлёбкой ему не дали. Нет, конечно у Аурума хватило такта дождаться, пока он покончит с едой, но Виктор всё равно не мог отделаться от ощущения, что его буквально сверлят глазами. И естественно, стоило ему докончить последний кусок хлеба, как пёс уселся рядом:       — Госпожа лейтенант, мне бы хотелось узнать, что ждёт нас дальше, — прямо уставившись востроянцу в глаза, произнёс он.       Под «нас» он имел ввиду своих сородичей, что сбились сейчас в плотную кучку в центре лагеря и чувствовали себя явно не в своей тарелке. Как-то так получилось, что главным у них стал именно взрывотехник. Он вместе с Хоуп оказывал им первую помощь, он первым взялся за еду, которой, по приказу Громова с гражданскими поделилась Грейв. Впрочем, миролюбие, которое фестралы старательно демонстрировали нисколько не выправляло ситуацию, и единственным из гуманоидных псов, кто коммуницировал с Ночными Стражами оставался Аурум. Собственно то, что невольный лидер своей «стаи» поднимает эту тему удивления не вызывало.       — Вас и ваших подопечных, — вне боя Громов предпочёл официальный стиль разговора. — Ждёт либо дорога до границы Эквестрии, либо возвращение в штольню. И поскольку у меня есть сомнения в том, что возвращаться вы захотите, хочу предложить вам совершить переход вместе. Такой вариант будет более предпочтителен для обеих сторон.       — Под вашей защитой у нас будет больше шансов добраться до помощи через Вечнодикий лес, — с готовностью кивнул пёс. — Но какой вам от нас толк? Почему вы готовы нас сопровождать? Мы ведь даже не пони!       Комиссар задумался над тем, насколько оправданным будет сказать взрыварю правду, после чего отмел эту идею, решив и дальше играть роль благородного рыцаря на белом коне. Правда, конь был не белым, а черным, да и не конем, а кобылой, но…       — По той же причине, по которой вообще решили спасти вас из лап культистов. — Виктор принял пафосно-бравый вид. — А оставлять вас здесь одних в условиях, когда неизвестно, есть ли в округе сообщники культистов или же вынуждать в одиночку идти через Вечнодикий… Сами понимаете, это будет равносильно убийству.       Пёс потёр правой лапой шею, бросив взгляд туда, где начиналась местная аномальная зона.       — Пожалуй, вы правы, лейтенант… И чем же мы сможем отплатить вам за помощь?       — Мне будет достаточно того, что вы и ваши подопечные, Аурум, не станете распространяться о том, что здесь произошло. Естественно, если вас не спросят об этом представители службы безопасности Эквестрии.       Алмазник быстро закивал:       — Конечно! Не думаю, что кто-то вообще захочет вспоминать последнюю неделю…       — В таком случае, отдыхайте Аурум. Мы не двинемся дальше раньше завтрашнего утра.       Взрывотехник кивнул, поднялся и… внезапно отвесил Громову поклон:       — Спасибо вам и вашим пони, госпожа лейтенант!

***

      Порядок движения через Вечнодикий Громов разработал заранее, а потому его пришлось немного изменить, подстраиваясь под новые реалии. Группой воздушной разведки руководила Лоа, ей же в оперативное подчинение были приданы несколько показавшихся востроянцу самыми глазастыми фестралов из свежего пополнения. Передовым дозором была назначена командовать Сапфир Мун. Она получила под свое управление четверых бойцов, что двигались сейчас в тридцати шагах от ядра отряда, построившись обратным клином. Арьергардом командовала Джастес, отставая от ядра ещё шагов на пятнадцать. Наконец, боковыми дозорами командовали Хант и Майт. Последнего Громов хотел сначала заменить Сапфир, сам взяв на себя передовую группу, но жеребец чуть ли не клялся, что все с ним нормально и он вполне может исполнять свои обязанности. И лишь после того, как Грей и Хоуп заверили востроянца в том, что ранение было пустяковым и магия быстро справилась с его последствиями, комиссар «смилостивился». Тут же, впрочем, послав попытавшуюся проскочить следом за товарищем Миднайт занимать своё место в повозке. Кобыла попыталась было воспротивиться, но удостоившись от непосредственного начальства короткого оценивающего взгляда, весь боевой настрой куда-то сразу растеряла, потупившись и попытавшись надавить на то, что она теперь сержант и не может разлеживаться, пока пашут другие. И тут Громова прошибло осознанием — да она же на него ровняется! Мол, если уж он полуживой рисковал собой, чтобы спасти подчинённых, то и она теперь, как его зам должна рвать жилы. А сверху на всё это наверняка ещё и солидный комплекс вины пополам с неполноценностью за тот случай с оврагом лег… От совсем смутившейся под его изучающим взглядом фестралки востроянец тогда отшутился тем, что рисковать собой и тушить собственным крупом костры — привилегия исключительно старшего по званию. А мысленно сделал в мозгу заметку тщательнее изучить местную литературу, касающуюся психологии аборигенов.       Сам Виктор постоянного места в походном «ордере» не имел, пытаясь успевать быть везде и разом. Во-первых, это держало подчиненных в напряжении, стимулируя проявлять должное служебное рвение. Во-вторых, этим он также укреплял свой авторитет, потому как в подкорку востроянца накрепко въелась прописная истина о том, что избыточным этот ресурс быть по определению не может. И не смотря на все его подсознательные ожидания, переход проходил как-то буднично и спокойно. За свою долгую карьеру Громову, к счастью, ни разу не довелось побывать на мирах, числящихся в реестре Администратума как «миры смерти», а потому личного опыта работы в их условиях он не имел. Зато ему по долгу службы довольно часто приходилось пересекаться с теми, кто на подобных мирах воевал. А иногда и вообще — жил до того, как завербоваться в гвардию. И рассказы, которыми с ним делились отлично отложились в памяти. Самыми яркими по уровню полученных впечатлений, пожалуй, были байки, которые травил катачанец со странным именем Гор. Может от того, что Виктор тогда был совсем ещё зелёным юнцом, что только выпустился из Схолы и получил распределение в отдельный штурмовой полк с безымянного мира-придатка планетарной кузни Механикус, а может рассказчик из бойца был отличный, но образ его родного мира врезался в память исключительно опасным местом. И дальнейший опыт общения с подобными ему только укрепил в нем этот стереотип.       Однако лес, по которому они шли сейчас практически не отличался от того, в котором третье отделение уходило от преследования грифонскими наймитами. Разве что местность здесь была менее холмистая, да сплошные древесные кроны создавали практически сплошной потолок, из-за чего на территории леса царил вечный сумрак. Но да подобное было фестралам только на руку, и куда большим препятствием было отсутствие на первом отрезке пути дорог, из-за чего протащить между деревьев крупногабаритную повозку было не такой уж и простой задачей.       И тем не менее, бдительности Громов не терял, и первую и единственную на маршруте стоянку организовал по всем правилам: лагерь разбили на широкой поляне, окружив усиленными постами. Несколько секретов также разместились и среди деревьев с целью раннего обнаружения возможного зверья, которое могло пожаловать на запах готовящейся пищи. Облака над Вечнозелёным были невосприимчивы к псайкерству пегасов, и перетащить их возможности не было, поэтому Виктор распорядился организовать посменные воздушные патрули. Смысла в этом было несильно много ввиду густого лиственного покрова, однако ничего поделать со своей паранойей комиссар в данном случае не мог. Да и не особо старался, если уж быть совсем честным.       Ночь прошла без происшествий. Лес жил своей жизнью: часовые слышали диких животных, несколько раз докладывали о замеченном движении подле периметра, но к свету поддерживаемого всю ночь костра живность подойти не рискнула. И Громова, признаться, такая ситуация напрягала. Не сказать, чтобы он прямо таки желал, чтобы кого-нибудь из вверенных ему бойцов утащила во тьму какая-нибудь местная тварь, но затишье заставляло нервничать, и он никак не мог отделаться от мыслей, что лес «готовит» им какую-то пакость. Тем более ему не улыбалось потерять кого-то из своих бойцов из-за неосторожности после того, как они смогли малой кровью выжечь гнездо хаоситов.       И его настроение передавалось не только подчинённым: свора алмазных псов, сгрудившаяся подле костра, спала попеременно, Аурум так и вовсе остался поддерживать костер большую часть ночи наряду с вызвавшейся заняться этим Миднайт. Отказывать ни псу, ни кобыле востроянец не стал, приказав заодно подчинённой на всякий случай взрывотехника проконтролировать. Упрямая кобыла вообще без дела не сидела, взяв на себя роль вынужденной «наседки» — всё же спасённые жеребята вместе с сержантом всю дорогу находились в телеге, и Миднайт пыталась в меру сил отвлечь мелких ксеносов от произошедшего и заодно хоть немного их растрясти. Получалось у нее не особо, но так она хотя бы перестала капать Виктору на мозг с целью отмены введённого лейтенантом медслужбы персонального постельного режима. Хоуп, кстати, в деле налаживания контактов с младшим поколением преуспела куда больше, хоть и призналась востроянцу, что помочь мелочи смогут только профильные специалисты и желательно эквестрийские. Комиссар заверил Сансет в том, что передаст жеребят куда надо при первой же возможности. И ни капли не солгал, потому как подобный балласт ему и даром не упёрся. Во время этого разговора медик ещё раз и более тщательно обработала его порезанную морду, заверив, что шрам, который на ней останется обязательно смогут свести столичные маги. Причем, внушить это кобыла пыталась с какой-то ненормальной настойчивостью. Это сначала вызвало у Виктора недоумение, пока он не вспомнил, что теперь тоже является кобылой. А шрамы представительниц прекрасного пола, по их же убеждениям, совсем не красили. Впрочем, знать лейтенанту медслужбы о том, что её подопечная будет только рада, если от нее будут шарахаться особи мужского пола, не стоило, а потому Громов продолжал соглашаться и старательно демонстрировать «тщательно скрываемую» грусть.       Весь следующий день также прошел без эксцессов, если не считать за таковой произошедшую «вспышку». Так Грей Чиф обозвал импульс странной антимагической энергии, который так или иначе почувствовали все. Виктор в этот момент находился подле повозки, когда на него вдруг накатила свинцовая тяжесть. Ощущения подняли из глубин памяти дни, когда из-за вспыхнувшей в их жилом секторе эпидемии ему, совсем молодому парнишке, приходилось по шестнадцать часов в сутки пахать на мануфакторуме по производству каких-то там деталей, потому что мясозаготовительный комбинат временно прекратил работу, а есть что-то было нужно. И поскольку даже среднего профессионального образования у Виктора не было, работал он в основном грузчиком. Так вот ощущения, которые он испытал в момент «вспышки» были сравнимы с теми, с которыми он доползал до своего жилого блока после того, как весь день таскал на себе многокилограммовые ящики…       Это продлилось едва ли дольше десятка секунд, но Громов едва не выругался на родном языке вслух, когда поднял взгляд и упёрся им в валяющегося на траве единорога. И не потому что первое, на что он наткнулся, был его не скрываемый более магией член, а потому что в первое мгновение показалось, что господин дипломат отправился прямиком в долину вечной охоты. На такую мысль, по крайней мере, наводили его закатившиеся глаза и высунутый побелевший язык. Оглядевшись, он заметил придавленных к земле весом брони бойцов второго отделения, что до того тянули за собой повозку. Впрочем, те хотя бы шевелились, приходя в себя. И даже смогли подняться, когда Громов объявил боевую тревогу и приказал командирам отделений отчитаться о состоянии личного состава. Нападать на них никто, правда, не спешил, потому как всё зверьё, по словам все же пришедшего в себя единорога, всегда спешно покидало зону антимагической активности. Из его же пояснений стало ясно, что это явление являлось магическим аналогом того, что знакомые Виктору РЭБисты называли «блэкаутом», когда глушилась вся электроника в каком-то квадрате. Здесь же глушилась не электроника, а магия. Явление было редким, к тому же обычно мощность «импульса» была куда меньше, а Первому Специальному Крылу просто «повезло» оказаться в эпицентре хаотичного выброса «антимагической энергии». Собственно, для большинства бойцов последствия и ограничились несколькими секундами слабости да засвеченными причиндалами. Больше всего пострадали единорог, как наиболее чувствительный к подобному воздействию, и группа воздушного прикрытия. К счастью, блэкаут застал их на не слишком большой высоте, да плюс к тому рухнули они в кроны деревьев, так что отделались фестралы многочисленными неглубокими порезами и ушибами.       — Нам на самом деле очень повезло, — кое-как приняв сидячее положение и стараясь закрыть хвостом свое достоинство, прохрипел дипломат в ответ на вопрос востроянца. — Учитывая, что досталось даже скрывающей магии — наиболее пассивному и наименее энергозатратному заклинанию… Великая Ночь, если бы «вспышка» продлилось хотя бы на секунду дольше, кто-то мог бы больше не подняться. Я так точно…       — Нам следует как можно скорее покинуть этот район? — протянул единорогу флягу Виктор, тактично деля вид, что ничего лишнего не замечает.       — Не нужно, лейтенант… — жеребец, крепко обхватив копытами тару, сделал несколько больших глотков, благодарно кивнул, возвращая флягу. — Это как раз тот случай, когда молния повторно в одно и то же место не бьёт. Хотя я никогда не слышал о том, чтобы такие сильные «вспышки» происходили практически на границе Вечнодикого леса. Пожалуй, ускориться нам не помешает.       К вечеру вышли к лесу обычному. Это стало понятно, когда в зеленной шевелящийся «крыше» начали появляться просветы, а затем появилась и накатанная грунтовая дорога. В ближайшей прогалине сделали привал — нужно было отдохнуть после изматывающего многочасового марша по пересеченной местности. Комиссар решил как можно скорее покинуть небезопасную зону, причем, его всю оставшуюся дорогу не покидало ощущение нависшей над их головами угрозы. Причем, это был тот самый паршивый вид опасности, которую нельзя было обойти или смести ураганным огнём лазганов. И тот факт, что за время броска они ни разу не наткнулись на какую-либо живность косвенно подтверждал опасения востроянца.       И тем не менее, посты Виктор выставил без всяких поблажек — по всем правилам и с запасом. Паранойя просто вопила о том, что так просто отделаться они не могли. К счастью, это был тот самый редкий случай, когда предчувствия комиссара обманули. Пусть и не до конца…       — Как вы себя чувствуете, госпожа сержант? — закончив прием пищи, поинтересовался Громов у подсевшей к нему и отчего-то мнущейся Миднайт.       У костра они, по сути, были вдвоём. Алмазные псы, измотанные ударными физическими нагрузками спали, как уже повелось, одной плотной кучкой. Большая часть бойцов была задействована в охранении периметра лагеря, а оставшиеся фестралы во главе с Чифом и Хоуп «выгуливали» подле телеги понемногу приходящих в себя и привыкающих к виду копытных мышей эквестрийских жеребят.       — Н-нормально, госпожа лейтенант! — фестралка неровно оглянулась по сторонам. — Госпожа лейтенант Сансет сказала, что я даже сознания не теряла, так, вырубилась из-за сильного магического и физического истощения…       — Это радует, — кивнул Громов, внимательно следя за пунцовой подчинённой. — Миднайт, вас что-то беспокоит?       — Не то чтобы… — Виктору стоило огромных усилий удержать на месте брови, когда на щеках сидящей напротив него кобылы уже без всяких сомнений появился румянец. — Просто… вы… ну… Не прикрыты…       Востроянец моргнул, переваривая услышанное. Затем опустил взгляд вниз, уставившись на свою не прикрытую более ничем промежность — броня закрывала живот и вымя, но круговое бронирование крупа предусматривалось только на доспехах кирасиров.       — Благодарю, Миднайт, — ничуть не смутившись, Виктор, тем не менее, прикрылся хвостом. — Но не надейтесь, что я в знак признательности позволю вам вернуться в строй раньше, чем это разрешит лейтенант Хоуп.       Подчинённая улыбнулась немудреной шутке, но как-то натянуто. Не то от того, что куковать в повозке ей уже порядком поднадоело, не то от того, что отчаянно пыталась скрыть смущение. И Громова ее реакция удивляла, ведь из него закидоны на тему излишней щепетильности вытравили ещё в Схоле.       «Неужели в местных военных учебных заведениях всё устроено по-другому? — подумал тогда он. — Или дело здесь в личном ко мне отношении этой недолошади?»       С тем, чтобы вновь заставить работать так называемую «скрывающую магию» пришлось изрядно повозиться. До попадания в эпицентр «вспышки» она работала в автоматическом режиме, спадая, например при справлении естественных нужд, сильном физическом истощении, водных процедурах и, как удалось узнать из книг по биологии, сильного возбуждения, а также во время сна. Другой вопрос, что также самостоятельно эта магия включалась обратно, а вот сейчас эта функция не сработала. И пока комиссар «экспериментировал», в голову пришла не самая приятная мысль о том, что летали аборигены также при помощи некоей пассивной магии. А заново учиться летать Виктору ну вот вообще не улыбалось. К счастью, как показал проведенный сразу после сокрытия всего нужного опыт, магия полёта работала, позволяя ему держаться в воздухе.

***

      Выдвинулись в начале первого ночи. Это противоречило изначальной идее перевести подчинённых на дневное бодрствование, но осторожность показалась полевому совету в лице Виктора, Джастес и Грея обоснованной. Было неизвестно, чем закончилось возвращение «великой» матери, а потому единогласно было принято решение скрытно подойти к точке рандеву со «встречающими» и для начала всё как следует обследовать.       Именно поэтому, когда двигающийся подле комиссара единорог вдруг замер, Виктор приказал идущему рядом рядовому Спринту передать приказ «ордеру» остановиться.       — Что-то почувствовали, господин Чиф? — уточнил Громов у медленно крутящего головой псайкера, когда боец убежал выполнять приказание.       — Отголосок площадных чар, — кивнул наконец жеребец. — Структура слабо различима, но уже можно уверенно сказать, что магия не боевая, а сигнальная. Смею предположить, что приграничный пост находится в пределах полукилометра от нашей текущей позиции.       — Далековато для раннего обнаружения, — прикинул востроянец. — Особенно, учитывая всё то, что мне известно о наших «дневных коллегах».       — Стража границ у них всегда была на неплохом уровне, — жеребец тряхнул головой, будто сбрасывая этим какое-то наваждение. — К тому же, мы идём со стороны Вечнодикого и о нас знают.       — А продемонстрировать мускулы дорогим «партнёрам» лишним не бывает никогда, — усмехнулся Виктор.       — Именно! — улыбнулся псайкер, разворачиваясь. — Возвращаемся к группе?       — Так точно.       Повозку оттащили метров на триста от точки, в которой псайкер ощутил присутствие магии вероятного противника. Здесь подлесок, тянущийся вдоль дороги, редел, давая возможность загнать транспорт подальше и накрыть собранными тут же ветками, листьями и прочим подножным материалом. У повозки остались также все гражданские и большая часть личного состава. Вокруг уже привычно организовали секреты, после чего расстелили прямо на траве карту местности и принялись думать.       Собственно, идея пойти в авангарде и принадлежала дипломату изначально. Он был хорошо знаком с привычками Эквестрийских пограничников, а потому вполне резонно предполагал наличие такой вот невидимой обычным взглядом «сигналки». Реагировать она могла как на одиночные, так и на групповые цели в зависимости от настроек. Жрала при этом прорву магической энергии, но Эквестрия вполне могла позволить себе отрядить в элитные, каковыми считались подразделения охраны границ, войска и дорогущие кристаллические накопители, и специализированные артефакты, и толковых псайкеров для их обслуживания.       — Рассчитана эта «засада» явно на нас, — подсвечивая рогом себе и всем присутствующим карту, проговорил Грей. — До пограничного пункта от того места, где мной была зафиксирована магия скачков четыреста-четыреста пятьдесят.       — Причем вместе с эспланадой, — дополнила его лейтенант особого отдела. — Хотя для контроля всего этого сектора им хватило бы скачков тридцати. Зверьё на открытое пространство все равно не полезет, а разумных обнаружить на подходе хватит. И ресурс артефактов сберечь выйдет.       — Уверен, так оно обычно и обстоит, — Чиф совсем по-человечески потёр правым передним копытом подбородок. — А площадь покрытия они увеличили специально ради нас из расчета, что магов у нас не окажется, вследствие чего они получат преимущество.       — И главный вопрос: как они этим преимуществом хотели распорядиться. — Джастес подняла взгляд от карты, оглядывая собеседников. — Либо чтобы подготовить к встрече маффины с пуншем, либо боевые заклинания и арбалеты.       — Сомневаюсь, что нас даже в самом благоприятном случае будут встречать как закадычных друзей… — рог единорога вспыхнул немного ярче, и карту расчертили светящиеся светло-зеленым линии. — Создать сплошную зону покрытия для подобного заклинания хоть и возможно, но очень затратно. Необходимы сложные расчеты и прорва энергии, так что скорее всего в заклинании есть пробелы. Я выделил указателями сектора, которые, как мне кажется, наиболее плотно прикрыты магией.       Громов, молча слушавший обсуждение, внимательнее всмотрелся в магические линии. Широкий сектор по фронту, наиболее глубоко врезавшийся в подлесок — тут всё ясно. Дорога, по которой, как предполагают эквестрийцы, пойдут их «гости». Два равных по ширине сектора чуть по бокам. Один из них упирается в берег реки, отделяющий этот участок леса от города с непривычным названием Лас-Пегас. Тут тоже всё логично: береговая линия там широкая, высота приличная, можно попробовать проскочить малой группой. А вот другой вызывает вопросы: линии упираются в стену леса, но их вполне можно обойти. Придется дать крюк, потерять время, но появляется возможность выйти этому приграничному «форпосту» во фланг. Впрочем… немного севернее лежит очень удобная высота, и по всем законам здравого смысла на ней просто обязан находиться ещё один такой приграничный пост со своей сетью магических «ауспексов». Хотя разрыв между ними все равно скорее всего есть, и если бы перед ним стояла задача просочиться через границу, он скорее всего выбрал бы именно эту точку для проникновения. Однако такой задачи не было. Необходимо было убедиться в том, что «союзники» не замышляют какой-нибудь гадости. И определить это можно было разными способами.       «В идеале взять бы языка, да порасспрашивать, — подумал он и тут же мысленно вздохнул. — Нельзя, ибо тут же примут такие действия за акт агрессии…»       Да и где брать этого языка? Водоносцев за яйца не прихватить — магическая сигналка перекрывает берег, а противник, если он не одноклеточное, будет держаться за полосой обнаружения. Разве что воздушный патруль подрезать… Тут востроянец себя одернул — нечего мусолить фантазии, которым не суждено в этих обстоятельствах воплотиться в жизнь.       «Всё думаешь, как бы противника побольнее укусить, товарищ комиссар, — попенял он себе. — Инерция мышления, чтоб её».       Что остаётся помимо взятия информатора? Только собирать информацию самостоятельно. Либо проникновением на территорию, либо наблюдением со стороны. Лучше, конечно, комбинировать. Невольно подумалось, что будь у него в подчинении его ребята, можно было бы подлезть поближе. Уж эти черти, способные влезть между булок даже друкхари и тихо оттуда вылезти, оставив после себя с десяток килограммов тринитротолуола, с этими четвероногими пацифистами справились бы не напрягаясь. Мечты… Значит, остаётся внешнее наблюдение.       — Как близко мы, по вашему мнению, сможем подобраться к погранпосту? — уточнил наконец комиссар.       — Так сразу и не ответить. — Дипломат поморщился. — Бреши в заклинании я найду, но вот подойти к позициям «союзников» незамеченными… заметят и без всякой магии.       — А если забраться повыше и посмотреть оттуда? — предложил востроянец. — Нам необходимо только убедиться в отсутствии на позиции дополнительных сил, которыми нас можно было бы гарантировано накрыть.       — Не выйдет, — практически в один голос ответили Джастес и Чиф.       Переглянулись. Потом особистка вновь взглянула на Виктора и пояснила:       — В полёте наблюдателя заметят без всякой магии. Дневные ночью видят пусть и хуже, но в воздухе спрятаться негде — облака они отсюда отогнали заранее, а любое, даже пригнанное ветром, они точно не поленятся проверить.       Три пары глаз вновь уткнулись в карту.       — Даже неожиданно, — произнесла через какое-то время Джастес. — Не ожидала от подсолнухов такого профессионализма.       — Нельзя недооценивать противника, госпожа лейтенант особого отдела. — Дипломат почесал в затылке. — И союзников тоже. Хотя в данном случае, мы наткнулись на исключение. Погранвойска у Эквестрии всегда были элитой. К тому же, не просто так нас отправили именно сюда. Наверняка ещё и комендант крепости кобыла с опытом.       — А почему именно кобыла? — поинтересовался Громов, перекатывая в голове одну идею за другой.       — В Эквестрии сильный гендерный перекос, — охотно пояснил единорог. — Если у нас на одного жеребца приходится в среднем две-три кобылки, то у них доходит до пяти-шести. И если у нас, ввиду жизни на фронтире оба пола имеют равные социальные и общественные обязанности, то в сытой и спокойной Эквестрии со временем роль защитников и добытчиков отошла кобылам. До оленей или чейнджлингов с их махровым матриархатом, конечно, далеко, но…       — А как же хвалёная королевская гвардия, что сплошь состоит из жеребцов? — усмехнулась особистка.       — А вы будто не знаете, как их называют.       — «Золотой гарем», — оскалилась Джастес. — Или «гвардейцы на все копыта»… Значит, отправим в стан противника диверсанта. У меня как раз есть один любвеобильный капрал на примете…       — Пожалуй, иного выбора у нас нет, — кивнул Виктор. — Возьмём спасённых жеребят и алмазных псов, им в сопровождение выделим несколько бойцов. Ну и нам с господином Чифом в любом случае придется присоединиться.       Громов мысленно вздохнул. Пожалуй, с имеющимися средствами и в сложившихся обстоятельствах это было наиболее эффективным средством разведки. Бить колдовством по ним не станут даже в случае, если у командира погранпоста стоит задача от них избавиться. Просто из опасения задеть гражданских, а эквестрийцы, как успел понять комиссар, о некомбатантах заботились ретиво.       — Соглашусь, — поддержал его дипломат. — В конце концов, мы идём не в ставку противника, а к союзникам, к тому же, по приглашению.       — И все равно, не нравится мне идея отдавать вас, господин Чиф и вас, госпожа лейтенант, вероятному противнику, — вмиг посерьёзнев, произнесла особистка. — Лишать Анклав опытного офицера и достаточно сильного мага в момент, когда требуется напряжение всех сил…       — Выбора, к сожалению, у нас нет, — проговорил востроянец. — Да и вряд ли нас станут убивать — не в духе это дневных. Вполне возможно, что господин Чиф так или иначе попадет куда нужно и сможет провести переговоры.       О себе Виктор не беспокоился. Убивать их действительно вряд ли станут, а попасть в плен он не боялся. В конце концов, если он принял за аксиому тут факт, что его руку ведёт сам Император, значит, он сделает как нужно, и Громов выполнит свою миссию. А будет он в общине мышекрылов, или в стане дневных лошадей — не суть важно.       — Однако необходимо позаботиться о том, чтобы у оставшегося отряда была возможность в случае осложнений отступить, — продолжил комиссар. — Если нас возьмут под стражу, сигнал мы подать не сможем, а значит необходимо установить хотя бы минимальное наблюдение за погранпостом союзников. Заодно, если… Матерь Ночи не оставит нас, сможем установить примерное количество сил эквестрийцев.       — У вас есть предложения, госпожа лейтенант? — удивлённо и даже уважительно взглянула на него Джастес.       — Вот здесь, — Виктор указал металлическим концом крыла на ту самую «наиболее удобную точку преодоления границы». — По соображениям господина Грея нет магических ловушек. Если его предположение подтвердится, мы получим возможность выйти пограничному посту во фланг и установить наблюдение.

***

      Чувство дежавю. Вот как называют ученые пони то чувство, которое испытывала сейчас Сапфир. Подумать только, совсем недавно ей вот также приходилось изображать из себя краба с Филлидельфийского побережья, виденного ещё в детстве в подаренном отцом справочнике. Разве что тогда они скрывались от грифонов, а теперь от их вероятных «союзников». Хотя, если подумать, можно добавить к подобным упражнениям ещё и захват того культиста на дереве. И, что интересно, во всех трёх случаях её сопровождала эта странная кобыла — Тандер Найт. Резкая на язык, Мун уже не единожды мысленно отмечала, что имя своему чаду родители госпожи лейтенанта подобрали очень метко: кобыла была явно стукнутая на голову, причем вполне возможно, что молнией…       Так рядовая Сапфир Мун считала задолго до того случая на перевале, когда эта «стервозная кляча» раскрылась своим подчинённым с совершенно иной стороны. И нельзя сказать, что мнение о ней у Сапфир сильно поменялось. Оно скорее просто перешло в немного иную плоскость. Взять хотя бы ту причину, по которой к командиру прицепилась ее прошлое прозвище. Где это видано, чтобы молодая поджарая и подтянутая кобылка, да ещё и с сержантскими погонами, не бегала за жеребцами? Да даже не так, тупо отшивала даже тех немногих, кто клевал на смазливую, тут Сапфир предпочитала быть с собой честной, мордашку! И могла бы невольно закрасться мысль о том, что жеребцам госпожа, на тот момент ещё сержант, предпочитает кобылок, да вот только ни единого намека на это Найт не давала. Ни разу. Складывалось впечатление, что ее вообще не интересуют «низменные» удовольствия. Причем, та даже во время гона вела себя как обычно. И пусть многие за глаза шутили, что она, в отличие от нормальных кобыл, стервозно ведёт себя всегда, а потому и особой разницы не видно, но… Был тут зарыт какой-то глубинный смысл, это Мун чувствовала подкоркой. Впрочем, Дискорд с ним, с половой жизнью этой кобылы. Странным было и то, что лямку госпожа сержант тянула так, что у нее за все время, что Сапфир её знала, не было ни единого замечания со стороны вышестоящих командиров. И при этом всём такой образцовый офицер в свои почти тридцать лет оставался простым сержантом. Это сразу показалось Мун подозрительным и банально интересным, и она не преминула возможностью разобраться в ситуации получше. История, приключившаяся с Тандер была стара как мир: неразделённая любовь. Был там какой-то хмырь, попользовавшийся доверчивой на тот момент кобылкой с окраины на спор и растрезвонивший об этом чуть ли не на весь Анклав. Была какая-то мутная история о том, что этого самого хмыря госпожа, на тот момент ещё курсант, Найт отправила на больничную койку, из-за чего едва не вылетела из училища. И вот казалось бы, вполне логичное обоснование для последующего дистанцирования этой кобылы от любых ухажёров и её упоротости в службу, но… слишком вся эта история была похожа на дешёвый бульварный роман. Впрочем, ничего более выяснить у Мун тогда не вышло и в конце концов интерес к персоне командира угас.       А потом произошло всё это сено со специальным штурмовым отрядом, когда из всего полнокровного крыла уцелело одно единственное отделение. Отделение госпожи сержанта. Да как уцелело! По сути, в одиночку выполнив поставленную перед отрядом задачу, да ещё и захватив живьём командира грифонских наемников. Причем, большую часть работы Тандер сделала сама, будучи тяжелораненой. А меньшую часть сделало третье отделение, которое эта кобыла задрачивала как не в себя…       Причем, если верить тому, что знала о своем командире Сапфир, Тандер Найт до того случая настоящего боевого опыта не имела. Ага, как же! Нет, сержант действовала так, словно для нее выплывать из подобной кучи навоза — привычное дело. То, как она командовала, то, как действовала сама… Да что уж говорить, если даже сержант Кастл со своим первым отделением, прошедшим не один приграничный конфликт лег в полном составе, а эта «недотраханная паркетница» не только задачу выполнила, но ещё и их крупы из того болота вытащила!       Подозрения у Сапфир появились сразу. Вот только делиться ими она ни с кем не стала. Во-первых, потому что не была в них до конца уверена. Во-вторых, потому что делиться было по существу не с кем. Грейв и Лоа не было бы до её выкладок никакого дела, Хант, вероятно, даже слушать ее бы не стал, у Пифа ещё молоко на губах не обсохло, Топаз все бы разболтал, когда в очередной раз полез бы к какой-нибудь кобыле под хвост, ведь как же, герой, служит под началом «та-а-акого офицера»… Миднайт бы выслушала, но раньше. После того, как сержант спасла её от смерти, причем несколько раз, кобыла, как всё больше казалось Мун, на командира натурально запала. Ну а в-третьих… Тандер спасла их всех, и как-либо гадить ей подозрениями не хотелось. Хотя, как показали дальнейшие события, даже выложи Мун свои подозрения безопаснице, она бы не столько подставила командира, сколько огребла сама.       На такой вывод её наталкивало отношение к Тандер особистки. Без всякой надменности и уставного гонора, они общались на равных. Да и вообще, иногда начинало казаться, что как-то уж больно часто госпожа лейтенант особого отдела соглашается с выкладками командира. А дипломат? У того же буквально на роже написано, что никакой он не бумажный червь! И как-то уж очень быстро он спелся что с командиром, что с лейтенантом особого отдела.       А совсем недавно подозрения Сапфир окончательно превратились в уверенность — госпожа лейтенант скорее всего никакая не лейтенант, да и служит не совсем или совсем не в страже. Достаточно было вспомнить то, как она допрашивала того пса. Ладно, что уверенно, но она ведь абсолютно точно знала на что давить! А немного раньше в той Дискордовой ратуше, когда даже вечно бахвалящийся Топаз едва не выблевался, когда лейтенант особого отдела явственно побледнела эта «паркетница» даже не поморщилась. Будто каждый день видит, как жителей целой деревни превращают в фарш, убивая с особой жестокостью.       «Это же чего такого нужно пережить, — пригибаясь, ползла вперёд Мун, ориентируясь исключительно по стелящемуся скачках в пяти впереди хвосту командира. — Чтобы настолько очерстветь?»       Её невольно передёрнуло, когда она вспомнила, как невозмутимо командир приняла то, что лишилась части крыла. Могло показаться, что ее вообще не заботит то, что она, возможно, больше не сможет летать. И либо эта кобыла действительно была отлита из железа, либо была уверена в том, что её обязательно вылечат. Те же маги, насколько знала Мун, могут чудить и не такое, лишь бы сила и знания были…       Ползущий впереди «дипломат» резко замер, поняв вверх правую переднюю ногу. Тандер остановилась, мгновенно замерев и уперев в плечо приклад арбалета. Сапфир отреагировала с запозданием, но успела треснуть крылом по шлему ползущего в скачке от нее Эхо. Тот дёрнулся, заозиравшись, встретился с ней взглядом и, осознав ситуацию, опустил уши, начав стремительно краснеть. Сапфир указала мимо него кончиком крыла, и жеребец, спохватившись, развернулся, уложив арбалет на оказавшуюся рядом корягу. Мун сделала абсолютно то же самое, разве что в другом направлении. Теперь они контролировали все возможные подходы к их текущей позиции, и должны были не шевелиться вплоть до момента, пока единорог не разберётся с очередной хитровыделанной ловушкой эквестрийцев. Стоило признать, количество магических и не только растяжек и сигналок, которые они обнаружили и преодолели, забираясь на высоту, внушало уважение. И шло в разрез с образом беспечных, сахарно-добрых дневных пони. И от того, насколько эффективно Тандер и Грею удавалось их обнаруживать и обходить, подозрения Сапфир о том, что они работают в паре далеко не в первый раз только крепло. Было отчётливо видно даже разделение ролей: маг, как ни странно, отвечал за обнаружение заклинаний, а Найт находила обычные не магические «сюрпризы». Причем, что командир, что жеребец делали это так, что сразу становился заметен солидный практический опыт в подобных делах.       Сапфир и Эхо в пути отводилась роль прикрытия. Достигнув же места назначения, Мун должна будет посредством переданной ей лейтенантом подзорной трубы вести наблюдение за территорией погранпоста. А Эхо в случае необходимости должен был стать гонцом, которому необходимо будет предупредить основной отряд. Неясно было только, почему Тандер решила взять с собой именно этого жеребца. Нет, он не был поганым: исполнял приказы бодро, слушал, что говорят, внимал советам более опытных товарищей. Но вот боевая подготовка у него определенно была не самой сильной стороной.       «Поднатаскать его хочет, что ли, в относительно безопасных условиях?»       И действительно, что командир, что дипломат, что особистка склонялись к тому, что они зря перестраховываются, и дневные им действительно союзники, но к делу предпочли подойти серьёзно. Именно поэтому Сапфир, будь у неё выбор, взяла бы себе в напарники Ханта. Или, если из пополнения, Фаер. Что жеребец, что кобылка с задачей тихо пройти туда-обратно справились бы всяко лучше, даром что их госпожа лейтенант этим, помимо стрельбы, и гоняла.       Заметив краем глаза движение, Мун повернула голову. Единорог, что до того крутил головой, будто гусь, указал рогом куда-то в сторону и начал аккуратно туда смещаться. За ним последовала и лейтенант. К моменту, когда Сапфир и Эхо добрались до их старой позиции, Тандер уже закончила привязывать к ветке кустарника небольшой кусок ткани. С другой стороны то же самое делал и дипломат, получалось у которого заметно хуже — привык делать всё телекинезом, а не хуфами.       Двинулись дальше. Наклон уже стал заметным, ползти было всё тяжелее и тяжелее, и Мун внутренне поблагодарила командира за то, что предусмотрительная кобыла приказала им снять доспехи, оставшись лишь в кожаной броне. Она мало того, что издавала меньше шума, так ещё и ползать в ней было не в пример удобнее, чем в металлической скорлупе. За время подъема остановились ещё три раза. Маг долго крутил башкой, будто собака, вынюхивающая след, затем давал команду ползти дальше. У самого конца подъема сигнал к остановке подала уже лейтенант. Аккуратно приподняла кончиком крыла широкий лист какого-то кустарника, и в пробивающемся сквозь поросль молодых деревьев лунном свете блеснула тонкая натянутая нить. На то, чтобы найти обходной маршрут ушло минуты три. Продолжили движение. Сапфир не выдержала, замерла у обнаруженной растяжки, осторожно повторила действия лейтенанта, проследила взглядом за нитью и увидела самый обычный фейерверк, привязанный к дереву самой обычной бечевкой.       «А могли бы взрывчатку оставить, — думала она, пропуская перед собой Эхо. — Всё же и в правду они пацифисты…»       А заодно отметила про себя, что сама бы она эту нить под листвой не разглядела, даже если бы была предупреждена. Эта Тандер их крупом, что ли, чувствует?..       К необходимой позиции вышли как-то неожиданно. Высокое дерево, растущее точнехонько по центру холма было окружено порослью лохматого кустарника, приближаться к которому Грей запретил категорически. Наблюдение стали вести через неширокий разрыв в зарослях, причем, улеглась Тандер так, чтобы её корпус был за кустарником, а в разрыве был лишь окуляр трубы и часть головы. Поза выглядела не самой удобной, зато заметить наблюдателя можно было даже не пытаться. Сапфир и Эхо вновь заняли позиции, контролируя обстановку, и кобыле отчего-то пришло в голову, что делают они это ни сколько из реальной необходимости, сколько ради тренировки, а также чтобы заняться чем-то полезным. Чиф же немного спустился, принявшись кусочками ткани обозначать начало обратного маршрута. Сколько они пробыли на холме Сапфир не знала. Ей показалось, что не меньше часа, но время в подобных ситуациях имело свойство растягиваться.       — Рядовая Мун, — раздавшийся над самым ушком голос Тандер заставил вздрогнуть. — Вы видели, в каком положении я вела наблюдение?       — Т-так точно… — все ещё не до конца отойдя от испуга, ответила она. — Наблюдала.       — В таком случае отдайте на время арбалет господину Грею и начинайте наблюдение. У вас тридцать минут. Справитесь быстрее — хорошо. Вопросы?       — Госпожа лейтенант, а что я должна увидеть? — снимая с себя ремень метателя, спросила она.       — Всё, что посчитаете нужным, чтобы заострить внимание и рассказать мне. Считайте это небольшим тестом.       — Принято, госпожа лейтенант.       Взяв у командира оптический прибор, поползла в сторону кустарника, отметив, как уверенно взял арбалет и распластался на земле единорог.       «Дипломат, как же… — подумала она отстранённо, замерев сантиметрах в тридцати от кустарника на боку и высунула из-за укрытия трубу. — Посмотрим…»       Первое, за что зацепился взгляд — ровная, открытая всем ветрам эспланада. На площади скачков в пятьдесят нет ни единого камня или коряги. Даже трава подстрижена ровным ковром так, чтобы ничего кроме полевой мыши в ней незамеченным не проскочило. Эту полосу свободного пространства пересекает широкая — разойдутся две крупнотоннажные повозки — грунтовая дорога, обсыпанная по обочине мелким гравием. Упирается дорога прямо в контрольно-пропускной пункт, представляющий собой вынесенную за периметр стен будку и перегораживающий дорогу шлагбаум из раскрашенного «под зебру» бревна. За бревном — закрытые сейчас ворота. На них, как и на стене прикреплена крупноячеистая деревянная сетка и в этой сетке закреплены явно сделанные вкопытную и прямо на месте деревянные колья. Нечасто, через три ячейки, и тем не менее, стена с воротами напоминают морду ощетинившегося дикобраза. Стена тоже интересная — сложенная из деревянного сруба и, судя по тусклому отливу, пропитана каким-то укрепляющим составом.       «Небось и в воде не мокнет, и в огне не горит…» — подумала Сапфир, ловя «в прицел» одну из примостившихся на стене подле ворот вышку.       Хотя называть это сооружение вышкой было не совсем верно: поворотная, судя по выступу цепного механизма, платформа, накрытая сверху металлической клеткой, напоминающую те, в которых обычно держат разнообразных экзотических птиц. И клетка, что интересно, от арбалетного болта не защитит — слишком крупная ячейка. Да и зверского вида баллисты, чьи направляющие торчат из этих железных «коконов» явно рассчитаны не на противодействие пехоте противника. Зато здоровенный уложенный на эти направляющие дротик, больше походящий на полноценное копьё сможет в случае необходимости огорчить даже бешеную мантикору. И вполне возможно, насмерть — вон какие плечи с закреплёнными на них тросами, сейчас, правда не натянутые. Впрочем, внимание фестралки привлекли не столько сами баллисты, сколько закреплённые под направляющими конструкции из нескольких линз и достаточно большого магического кристалла. Прожекторы получились солидные — пятна холодного магического света лениво скользящие по эспланаде вполне могли на время ослепить попавшего под них разумного. Или не совсем разумного: расчет каждой из «вышек» состоял из кобылы-единорога в серой отливающей сталью броне и одной кобылы-земнопони, что выступала в роли наводчика. Зацепит какая лесная тварь магическую растяжку, маг это тут же заметит. Даст целеуказание напарнице, та провернет несколько раз маховики наводки, да стену зарослей лучом света прошьёт, заставив тварюшку сбежать, поджав хвост. А не испугается света, так единорожки отправят туда что-нибудь безвредное, но громкое и яркое, на вроде того же магического фейерверка…       За стеной находился вполне типичный военный лагерь, если не сказать городок: широкий избавленный от любого намека на растительность плац, несколько примостившихся у одной из стен массивных шатров — наверняка какие-нибудь склады или иные хозяйственные помещения. У противоположной стены несколько скомпонованных плотной кучкой шатров поменьше, меж которыми оставлены проходы. Один шатер находится чуть в стороне, из центра торчит добротный каменный дымарь, а у входа высится растущая куча штабелей с какими-то ящиками и мешками, которые туда таскают с десяток кобыл в доспехах. Таскают, что интересно, с импровизированной стоянки, что приткнулась рядом с жилой зоной. На укрытой деревянным настилом площадке, огороженной невысоким же деревянным заборчиком стоят три крупные повозки. Две в самом углу, укрытые тканью, а одна ближе к выезду, освещённая светом закреплённой на штанге лампой. Из этой самой телеги те ящики с мешками и выгружают. Там же, подле транспорта сидят, по всей видимости, и те, кто ее сюда притянул — трое крепких жеребцов. А рядом с этими жеребцами стайка кобыл, причем, судя по знакам различия, собрался вокруг отнюдь не рядовой состав.       «Бедняжки… — злорадно оскалившись, подумала Мун, разглядывая ничем не примечательных земнопони. — Не хватает вам жеребцового внимания, да…»       В Анклаве в этом отношении дело обстояло куда как лучше. А уж после того, как третье отделение вернулось в него героями… В общем, Сапфир своего не упустила — жеребцы из тех, кто предпочёл более мирное занятие, чем служба в Страже были падки на разного рода «героинь» и прочую наивную шелуху. Да и кобылы, в общем-то тоже, так что и Майт с Пифом наверняка также в накладе не остались. Хотя последний, наверное, и не подумал бы подобным воспользоваться, но кто же будет его спрашивать?..       Посторонние мысли не помешали ей внимательно осмотреть ещё один шатер, что выбивался из общей массы тем, что из него торчала какая-то штанга, с закреплёнными на неширокой мачте кристаллами, испускающими магическое сияние. И в отличие от тех же посаженных на деревянные столбики магических светильников, эта мачта явно выполняла что-то поважнее, чем функцию освещения. Об этом также свидетельствовало то, что вход в палатку охранялся облаченной в стандартный металлический доспех пегаской. Как раз в момент, когда фестралка настроила кратность, полог шатра откинулся в сторону и наружу показалась голова единорога. Жеребец что-то быстро уточнил у соратницы, после чего вышел на улицу. Красив оказался, чертяка: слегка растрёпанная ярко-салатовая грива с черными прядями из которой торчит витой рог, такого же оттенка глаза и белоснежная шерсть. Виднеющаяся из-под брони. Оглядываясь по сторонам, жеребец начал осторожно перемещаться прочь от шатра. Сначала Сапфир подумала, что тот направляется в замеченный ранее сортир, но подкрался единорог к тому самому шатру с дымарём. Скрылся наполовину внутри, затем вновь показался на улице, удерживая магией плошку с каким-то салатом. Направился обратно. И вдруг замер как вкопанный, уставившись куда-то вперёд. Мун перевела оптику туда и увидела как из стоящего отдельно шатра выходит кобыла. Тоже единорог. На броне массивные наплечники, на которых изображены три золотые подковы — большая, остальные поменьше. Застывшее на морде выражение: «до кого бы доебаться?» сомнений не оставило — это была комендант погранпоста. И единорога она бы без всяких сомнений заметила, если бы вслед за ней не вышел ещё один жеребец. Ухоженный до тошноты, одетый не в доспехи, а в щегольской костюм, он что-то спросил у офицера и та обернулась к нему, успев, правда, украдкой закатить глаза.       Уже отползая крупом вперёд от своей наблюдательной позиции, Сапфир отметила, как жеребец с подносом успел шмыгнуть за ближайший шатёр, как стремительно рассосались уже буквально облепившие не слишком сопротивляющихся жеребцов кобылы, покидая стоянку. И как из дымаря повалил сносимый лёгким ветерком дым.       — Рядовая Мун наблюдение закончила! — шёпотом гаркнула она в ухо залегшей у покрытой мхом коряги Тандер.       Всё же немного бесшабашная и ехидная натура не смогла простить командиру тот испуг, когда она вот также подкралась уже к ней. А тут и случай для маленькой невинной мести подвернулся… как казалось. Потому что лейтенант от резкого звука её голоса даже не вздрогнула, продолжая вглядываться куда-то в даль поверх прицела своего арбалета. Когда же офицер перевела на неё взгляд, Мун едва не пожалела о своей выходке. Взгляд у Тандер был какой-то… не сказать, чтобы тяжёлый, но пронизывающий. Создавалось впечатление, будто там, в душе, отражением коей, если верить поэтам, являлись глаза, была не лейтенант Ночной Стражи Тандер Найт, а что-то иное, холодное и расчётливое. Не только Сапфир, но и остальные члены отряда подмечали, что всегда стараются избегать встречаться с командиром взглядом, потому что им кажется, будто она видит их насквозь.       — И каковы же ваши наблюдения? — Мун буквально загривком поняла, что командир раскусила её желание, но акцентировать на этом внимание не стала.       — Обычный пограничный пункт, госпожа лейтенант, — слегка поспешно начала говорить Сапфир, лишь бы отвлечься от ощущения, будто у неё в голове копается менталист. — Периметр хорошо укреплен, но рассчитано всё на противодействие зверью. Постов мало, службу несут без особого напряга.       — Ваши выводы? — по голосу кобылы было трудно определить довольна она услышанным или нет. — Заметили что-нибудь странное?       — Маловероятно, что нас готовятся атаковать. По крайней мере, именно здесь. — Сапфир перевела взгляд собеседнице на переносицу. — Слишком расслабленно себя ведут. Конечно, готовый к бою личный состав может находится в палатках, но… они там разгружают телегу, какие-то коробки и мешки и тащат их к кухне. Скорее всего. Там труба, из которой идёт дым, а также я наблюдала, как один из дневных выходил оттуда с подносом еды. Ещё мной был замечен единорог, по виду какая-то высокая шишка, потому как держится рядом с командиром погранпоста и она его терпит.       — Принято. — Тандер слегка улыбнулась. — Хороший анализ, Сапфир. Господин Грей, как вы считаете, с какой вероятностью «союзники» ждут нашего прибытия и готовятся именно к нему?       — С учётом того, что они принялись за готовку ночью… Вполне возможно, мы были обнаружены и сейчас, быть может, находимся под наблюдением.       — Вряд ли, — качнула головой лейтенант. — Но нас, похоже, действительно ждут. Даже с хлебом и солью.       Она усмехнулась своим мыслям. Затем перевела взгляд на Сапфир:       — Организуйте наблюдательный пункт. Инструкции вам уже известны, условия их применения тоже. Я лично рассчитываю на вас обоих. — Мун заметила, как вздрогнул, подобравшись, на этих словах командира Эхо. — У вас есть вопросы?       — Никак нет, госпожа лейтенант! — ответила за себя и подчинённого Сапфир.       — Отзвук помните?       — Не верьте тому, кто пугает ужасами скрывающимися в ночи!       — Ведь она дарует безопасность и прохладу. Работайте.       Скрылись в ближайшем подлеске оба офицера совершенно бесшумно. А в том, что дипломат тоже является таковым и служит в одном с Тандер отделе, Сапфир Мун больше не сомневалась.

***

      На своё далёкое одиннадцатилетие Виктор получил, наверное, один из самых дорогих своих подарков, переплюнуть который по стоимости могла разве что фамильная силовая сабля. Этим подарком был шерстяной свитер. Из настоящей овечьей шерсти. Эти животные, а вернее их генетический материал, как позже узнал Громов, был завезён на Вострою ещё первыми колонистами, и после почти сорока тысяч лет урбанизации на промышленном мире для всякой скотины просто не осталось жизненного пространства. Да, в отличие от иных миров, Востроя была в плане производства пищи независимой от внешних поставок; чего уж говорить, если и сам Громов когда-то работал на мясозаготовительном комбинате, но разделывал он там гроксов. Эти животные, выращиваемые на специальных фермах, и составляли практически восемьдесят процентов пищевой базы планеты. А овец держал один-единственный род. Причем, аристократы эти обитали даже не в секторах Цоколя, а выше — в Шпилях. Только там ещё оставались жалкие крохи биосферы, которая была на Вострое сразу после её заселения колонистами. А оттого и стоила эта шерсть соответствующе — заоблачно.       Пожалуй именно воспоминания о том, как этот свитер кололся статическим электричеством потянули из памяти образы детства, потому как то, что сейчас чувствовал Виктор напоминало именно это ощущение.       — Нас обнаружили? — уточнил он у идущего рядом дипломата.       — Тоже почувствовали? — единорог слегка приподнял бровь. — А ведь мы ещё даже не вошли в зону полного накрытия. Впечатляет.       — Уверяю вас, господин Чиф, я ничего для этого не предпринимала, — востроянец изобразил вежливую улыбку.       — В таком случае, это очень полезная врождённая способность… — серьёзно заявил маг.       «Очень полезная врождённая способность — быть парией, — не разделяя его мнения, подумал комиссар. — Мне только чувствительности ко всякой варповой херне не хватало!»       — Но возвращаясь к вашему вопросу — несомненно. Пока что эквестрийские маги определили только факт нашего присутствия. Скачков через тридцать, они смогут определить количество разумных в нашей колонне.       — И накрыть нас каким-нибудь заковыристым колдовством прямо на марше… — пробормотал Виктор.       — Даже если бы они хотели, в чём я сильно сомневаюсь, чтобы провернуть нечто подобное им понадобились бы очень сильные и опытные маги, ибо творить заклинания не в прямой видимости очень трудно.       — А запустить навесом тот же «огненный шар» нельзя? — не сказать, чтобы Громову было так уж интересно слушать про инопланетное колдовство, но этот диалог помогал хоть как-то справиться с растущей в груди тревогой.       — «Огненный шар» — ни что иное, как четвертое состояние вещества, госпожа лейтенант. Эквестрийские маги называют его плазмой. Удерживать её в стабильном состоянии длительное время слишком энергозатратно. Поэтому подобные заклинания и являются оружием преимущественно ближнего боя.       Виктор кивнул, задумавшись. Пожалуй, если аборигены при помощи своей магии могут за считанные секунды ионизировать воздух, управление светилами уже не казалось таким уж бредом. А ещё ему начало казаться, что местные маги и псайкеры — не одно и то же. Потому как, насколько ему было известно, способности псайкеров были проявлением варпа в реальности, в то время, как местные маги каким-то непонятным образом воздействовали напрямую на физические законы. В эту теорию также хорошо вписывалось то, что никаких упоминаний одержимости Громов в книгах не нашел и Грей о подобном не рассказывал. Пожалуй, будь на месте Громова какой-нибудь техножрец или псайкер, он бы подобным явлением крайне заинтересовался…       Дальше они шли в тишине. За ними, отставая шагов на десять, двигалась их повозка, которую тянули бойцы Топаза, гремящие своими доспехами, потому как единственной поблажкой, которую им позволил комиссар, было поднять забрала. Сам комод находился непосредственно в повозке, также облаченный в свой доспех. Для непосвящённых он выполнял функцию доброго улыбчивого парня, что следил за находившимися в повозке жеребятами. На деле же, капрал Майт был вооружен не только личной «лупарой», но и тем самым зверским пистолетом, что обычно носила при себе Миднайт. Заряжено его оружие, как и пистолеты комиссара, было мелкой дробью в расчете на то, что у каждого эквестрийского бойца имелись доспехи. Здесь желания дипломата и востроянца совпали, имея, правда, совершенно разные предпосылки: Грей исходил из того, что чем меньше в случае обострения будет трупов, тем проще потом это будет загладить; Громов же уповал на то, что чем больше у пока ещё вероятного противника будет раненых, тем меньше эквестрийских пограничников смогут упасть им на хвост. Поэтому же оба их стрелка — Фаер и Хант получили строгий запрет работать насмерть. Их первостепенной задачей в случае заварушки было вывести из боя псайкеров за турелями, а затем и сами турели, потому как стрелять со станковой баллисты по пехоте идея так себе, но «на безрыбье» стрелки могли и попробовать, что Громову было совсем не нужно. Вообще, если Фаер протащить на высоту по уже проторенной дороге оказалось несложно, то вот найти подходящую позицию для ее наставника оказалось той ещё задачкой. И пока решили этот вопрос, пока разработали план отхода, пока довели это все до подчиненных и разбили их на группы, которые в случае необходимости будут уходить в разные стороны и практически налегке… В общем, к погранпосту выдвинулись, когда над лесом уже отбрезжил своё быстрый рассвет. Конечно, отрываться от возможный погони в ночи фестралам было бы куда сподручнее, но ждать целый лишний день Чиф отказался наотрез, и Виктору пришлось согласиться. В конце концов, все эти приготовления были большей частью перестраховкой, потому как Громов просто не мог себе позволить пойти к погранпосту не имея за пазухой запасного плана. К тому же, единорог пообещал, что под его щитом они смогут немного продержаться, отвлекая на себя внимание дневных и давая тем самым фору остальным. Сами откатываться должны были под прикрытием стрелков и взрывов самодельных бомб, которые склепали из взятой у алмазников взрывчатки, а если всё совсем пойдет по органу, которым в новой жизни располагал комиссар, Чиф готов был выдернуть их куда подальше телепортом. Конечно, стопроцентной вероятности он не давал, да и полагаться на магию Виктор желанием не отличался, но всё же, шанс уцелеть в самом крайнем случае это давало. Тем более, за повозкой не просто так топали алмазники. Конечно, прикрываться гражданскими не хотелось, но в конце концов — это были ксеносы, так что моральные терзания в данном случае были неуместны. А насчёт воинской чести…       «Когда на Сариде ты и твои люди в три десятка стволов держали сотни четыре зеленокожих, не давая тем ворваться в терминал космопорта, где флотские отчаянно пытались растолкать по орбитальным челнокам не успевших улететь женщин и детей, никто из вас даже не подумал о том, чтобы отойти, хотя возможность была. Так что даже не думай считать себя трусом!»       Да и убивать псов дневные не станут. Из шкуры вон будут лезть, под болты и пули представляться, а этих спасать. В этом, по крайней мере, был уверен Грей. Так что возможность отойти у них будет, в этом Громов не сомневался.       Ощущение покалывания на поверхности кожи усилилось, а затем вдруг резко пропало.       — Облучать прекратили, что ли? — вслух спросил востроянец.       — Развеяли заклинание, — странно взглянув на него, ответил единорог, останавливаясь. — Полагаю, в самое ближайшее время можно ждать почетный эскорт.       — Колонне — стоп! — громко скомандовал Виктор, тоже останавливаясь. — Ждём гостей. При их приближении улыбаемся и машем, если я не дам иную команду!       Ждать пришлось недолго. Уже минут через пять в воздухе появились две крылатые фигуры, приближающиеся со стороны погранпоста. По мере их приближения стало возможным рассмотреть двух пегасок повнимательнее. Обе были облачены в виденные уже серые металлические доспехи — нагрудники, массивные крупперы, высокие поножи на всех четырех ногах, шлемы с плюмажами. Причем, у первой, летящей немного впереди в черном плюмаже имелась одинокая фиолетовая полоса, явно намекающая на воинское звание. К сожалению, никакой информации касательно знаков различия союзников Громову не предоставили, так что оставалось только ждать, пока пограничники приблизятся и представятся сами.       Приземлились эквестрийки метрах в тридцати от них, оставшийся путь проделав чеканя шаг. Выглядело это на взгляд Виктора даже немного комично, но он всё же отметил их весьма достойную выправку.       — Здравия желаю! — замерев в нескольких шагах от Громова, «однополосная» ударила в свой нагрудник правым накопытником. — Лейтенант Гранд Бриз, эквестрийская служба охраны границ. Моя подчинённая — мастер-сержант Нойзи Лайт. Уполномочена сопроводить вас в расположение.       Виктор перевел взгляд на замершую немного позади своего командира пегаску, на плюмаже которой полосок было целых три, но при этом они были куда тоньше той, что украшала шлем лейтенанта.       «Значит, мастер-сержант — это аналог старшего сержанта? — подумал он, принимая уставную стойку и ударяя себя в грудь. — Или же у них нет сержанта младшего. Пожалуй, если «однополосная» лейтенант, так оно и есть».       — Лейтенант Ночной Стражи Тандер Найт! — отрапортовался он. — Со мной представитель Совета Анклава Грей Чиф.       — Приятно с вами познакомиться, филледи, — слегка склонил голову дипломат.       — Взаимно. — Казенному тону Бриз в этот момент мог бы позавидовать иной представитель Адептус Арбитрес. Впрочем, когда она заговорила вновь, комиссар расслышал в её голосе нотки издёвки: — Это — весь ваш отряд, госпожа лейтенант?       — Никак нет, — востроянец сделал вид, что ничего не заметил. — Большая часть личного состава рассредоточена непосредственно в лесу и осуществляет наше с вами прикрытие.       — От чего же, позвольте поинтересоваться? — теперь в тоне пегаски послышались нотки подозрительности.       — Во время перехода через Вечнодикий лес мы оказались в эпицентре выброса антимагической энергии, и, насколько мне известно, после подобных инцидентов дикие звери часто становятся агрессивным, — глядя собеседнице прямо в глаза, проговорил востроянец.       Было видно, что объяснению она не поверила, но взгляд кобылка всё же отвела, кивнув подчинённой, которая тут же взмыла в воздух, взяв курс обратно на приграничный пост.       — Мастер-сержант Лайт предупредит коменданта пограничного пункта, что мы скоро будем. Я же провожу вас туда. Если, конечно, у вас нет возражений.       — Ну что вы, лейтенант! — Чиф вежливо улыбнулся. — Мы с радостью воспользуемся вашим предложением!       — Колонне — возобновить движение! — приказал Громов.       Двинулись вперёд. Пока дипломат разводил пегаску на диалог, Громов ещё раз внимательно её осмотрел, неожиданно для себя осознав, что из не-фестралов так близко рассматривал только Маунтина. Ничего нового, впрочем, во внешности этой эквестрийки не наблюдалось: уши без кисточек, зелёные глаза с большим круглым зрачком, обычные же крылья, покрытые бежевыми, под цвет шерстки, виднеющейся из-под доспеха, перьями. Гривы не видно из-за шлема, хвост коричневого оттенка. Зубы вполне себе лошадиные без претензий на вампиризм.       — …Значит, псы — выжившие жители штольни, — пограничница и дипломат закончили «обмен любезностями» и перешли к серьезным темам. — Насколько мне известно, рядом с ним есть населенный пункт. Верхние Гривы. Что с его жителями?       — Мертвы, — сухо ответил за дипломата Громов. — Их останки мы оставили в ратуше. Выжить удалось только пятерым жеребятам, они сейчас в повозке. Всем выжившим оказана первая медицинская помощь. Культисты, устроившие в посёлке резню уничтожены силами моего крыла, но было бы неплохо, если бы вы прочесали окрестности своими силами. Во избежание.       Говорил Громов подчёркнуто вежливо, но с отчётливым презрением. Эту идею предложил дипломат, который подозревал, что эквестрийцы попробуют повесить произошедшее на «страшных упырей». И чтобы подобного не случилось раньше, чем соответствующие службы проведут необходимые следственные мероприятия, Чиф предложил Виктору «быть раздраженным» из-за подобной халатности своих дневных «коллег». Иными словами: защищаться через нападение. Хотя, на взгляд комиссара, эквестрийцы действительно провыткали ситуацию с Верхними Гривами. Мало того, что не смогли защитить гражданских, так ещё и культисты смогли бы уйти, если бы не подвернувшийся так вовремя отряд фестралов под его командованием, да с наличием единорога, который лагерь культистов и вычислил.       — Разберёмся, — раздражённо ответила пегаска, смерив свою «коллегу» взглядом. — Ещё неизвестно, были ли вообще эти «культисты»…       — Вы можете убедиться в этом прямо сейчас, — нарочно перебив кобылу, востроянец оскалился. — Их трупы мы оставили в одном из помещений штольни.       — Надеюсь, Эквестрия позаботится о спасённых нами мирных жителях, — прерывая их перепалку, заговорил Чиф. — Мы сделали всё что могли, но некоторым из них всё же необходима помощь специалистов.       — Эквестрия всегда заботится о своих гражданах, господин Грей. — Бриз покосилась на тихо фыркнувшего Громова.       — Рады это слышать, — дипломат незаметно кивнул востроянцу, мол: «достаточно». — В конце концов, мы здесь именно для того, чтобы возобновить сотрудничество и ликвидировать накопившиеся между нами… разногласия.       Гранд как бы невзначай взглянула на Виктора.       — Не сомневаюсь. Тем более, вас уже ждёт приехавший из столицы дипломат.       Впереди показался пост. Ворота гостеприимно распахнуты, шлагбаум поднят, турели на стене нарочито повёрнуты в сторону от дороги. Подле КПП стояти трое: мастер-сержант Нойзи Лайт, та самая кобыла в броне с мощными наплечниками, которую Виктор идентифицировал как самую главную шишку в этом лесу и единорог мятной масти, одетый в подобие костюма-тройки, который смотрелся на четвероногих, как минимум странно. Кремовые грива и хвост, ухоженные настолько, что невольно навевали подозрения в нормальной половой ориентации этого жеребца. Голубые глаза, рассматривающие приближающуюся процессию со сдержанным интересом.       Остановились, не доходя до ворот метров восьми. Громов вскинул вверх правое крыло, давая команду остановиться. И заметил, как все трое проводили взглядами его протез. Эквестрйиский дипломат скользнул равнодушным взглядом, а вот на мордах обеих «коллег» мелькнуло уважение — как понял Виктор, для крылатого получить подобную травму и вернуться после этого на службу было проявлением серьезной силы духа. Да и явно недавно полученный на морду шрам они тоже наверняка заметили.       Лейтенант ЭСОГ громко лязгнула доспехом, вытянувшись в струнку, сделала несколько чеканных шагов в сторону эквестрийцев, четко и явно отработанным движением развернулась, встав чуть позади своего командира.       — Приветствую, господа, — выдержав небольшую паузу, щеголеватого вида единорог расплылся в дружелюбной улыбке. — Позвольте представиться самому и представить здесь присутствующих. Я — уполномоченный представитель министерства иностранных дел Эквестрии Даймонд Хартстрингс. Можно просто Даймонд. Имею честь быть вашим сопровождающим на территории Эквестрии. Это, — Даймонд кивнул головой на стоящую рядом офицера, — капитан эквестрийской службы охраны границ Фликервинг. Комендант этого приграничного поста. С лейтенантом Гранд Бриз и мастер-сержантом Нойзи Лайт вы уже знакомы.       — Грей Чиф. Уполномочен представлять Совет Анклава, — отрекомендовался фестрал. Кивнул на Виктора: — Лейтенант Ночной Стражи Тандер Найт, командир Первого Специального крыла. — Кивок на подошедшего алмазного пса: — Аурум, один из выживших жителей штольни. На данный момент представляет интересы своей стаи.       От описания своей «должности» взрывотехник едва не подавился воздухом, но серьёзное лицо сохранил.       — И где же ваше крыло, госпожа Тандер? — приподнял правую бровь Даймонд.       — Во время перехода мы попали под концентрированный выброс антимагической энергии. Более того, мной также было зафиксировано ещё несколько вторичных выбросов, — ответил за Громова Чиф. — Принимая во внимание тот факт, что дикие звери, населяющие Вечнодикий лес бывают в такие моменты весьма агрессивны и склонны к неуправляемым миграциям, госпожой лейтенантом было принято решение силами крыла сформировать в границах леса временный охранный периметр во избежание… неожиданностей.       Намёк, без сомнения, уловили все. Тем более, Грей и не пытался ничего завуалировать, по сути сказав прямым текстом: «мы вам не доверяем и готовы применить силу». Приближался пик морального напряжения.       — Этот приграничный пост, как и его «соседи», предназначен именно для того, чтобы сдерживать подобные миграции, — стоило отдать должное — на морде эквестрийца не дрогнул ни единый мускул, хотя он прекрасно понимал или хотя бы догадывался о том, что находится сейчас под прицелом. Потому как если охранные чары не смогли засечь выдвижение фестралов на позиции, значит оснащены и подготовлены они были точно не хуже эквестрийской элиты. — И я смею вас заверить: внутри периметра стен вы будете в абсолютной безопасности.       Пик наступил. Все слова были сказаны, дело оставалось за действиями. И зависло всё от того, поверят ли фестралы словам «союзников». Громов скосил взгляд на Грея и тот отчётливо моргнул — он в чистоту намерений эквестрийцев верил. Да и сам Виктор также всё больше убеждался в этом, потому что подтверждений было много: прибытие дипломата, а не дополнительных бойцов для их — фестралов — вооруженного захвата, отсутствие большого изготовленного к бою контингента, работавшая ночью кухня, наконец, тот факт, что все важные персоны со стороны эквестрийцев вышли к ним да ещё и без всякого охранения. Да и внутренняя чуйка не спешила колупать ему многострадальный правый висок…       Комиссар встретился взглядом с Фликервинг, и внезапно понял: псайкер готовится поставить свой психологический щит. Увидел в ее глазах попытку оценить, сможет ли этот щит остановить картечь, которая полетит в него из пистолетов ее визави, кобуры которых были нарочно расстёгнуты.       Не выдержит. Не на таком мизерном расстоянии. По словам Грея, чтобы воздвигнуть барьер, который сможет выдержать выпущенную в упор картечь или дробь понадобиться либо аликорн, либо действительно незаурядный единорог. А потому стоит только лейтенанту Тандер снять шлем…       — Рядовой Спринт! — принял, наконец, решение Громов.       — Я! — откликнулся откуда-то сзади боец его отделения.       — Передайте госпоже сержанту Миднайт мой приказ на соединение.       — Есть! — окончательно разрушая давящую атмосферу ожидания, фестрал поднялся в воздух.       — Думаю, мы можем проследовать на территорию поста. — Даймонд Хартстрингс слегка кивнул востроянцу. — И уже там продолжить наше общение…