Ты смеёшься, уткнувшись в моё плечо, но это смех обречённого.

– Нам нужно спрятаться. Несколько пар глаз глупо уставились на него, словно не понимая на каком языке с ними разговаривают. – И мы рады тебя видеть, Ки Хун, – первым пришёл в себя Чон Бэ. – Но что вы имеете ввиду под "спрятаться"? – подхватила Чун Хи. Оглянувшись вокруг мужчина тяжело вздохнул: – Не здесь, больно много свидетелей... Идите за мной, я всё объясню, – заключил он, направляясь в относительно безлюдную секцию, ведя за собой торопящихся людей. "Похоже нижние кровати принадлежали погибшим на сегодняшней игре игрокам. У работников не было времени разобрать конструкцию, это сыграет нам на руку" – думал он, проверяя пространство под металлическими балками. – Ки Хун, – Ин Хо прошёл мимо застывших в непонимании товарищей и слегка похлопал того по спине привлекая внимание, – Так что ты хотел нам рассказать? – Хааа… Не хочу лишний раз нагнетать, – начал мужчина прислонившись спиной к стене, – Но этой ночью может случится потасовка между желающими продолжить игру и теми, кто этого не хочет. – И почему ты так думаешь? – удивился Дэ Хо, но был сразу перебит Ин Хо. – Такое уже было? В твоей прошлой игре, – на это Ки Хун лишь молча начал стаскивать одеяло с ближайшей кровати. – Возьмите матрасы со свободных коек и кладите их под конструкцию на пол, – передав девушке одеяло с подушкой он принялся за матрас, – Эту ночь проведём здесь. – А это обязательно? Как-то не охота так спать... – с сомнением протянул Чон Бэ. – Пусть Ки Хун и ошибся касаемо игры, но в таких ситуациях люди ведут себя одинаково, – начал рассуждать Ин Хо помогая Ки Хуну вытащить матрас, – Если в прошлых играх игроки пустились во все тяжкие и устроили драку, то что останавливает нынешних от того же? – Разве что незнание, – подтвердил мужчина, укладывая тонкий поролон на пол, – Убей кого-то вне игры и приз вырастет. После первой такой смерти… придётся думать дважды, прежде чем остаться с кем-то наедине. С каждым словом единственное безопасное место казалось хуже игровой арены. Перспектива быть убитым в собственной постели никого не обрадовала, отчего те, забыв о неудобствах, поскорее присоединиться к обустройству временного ночлега. – В таком случае, как только выключат свет нам надо затаится и следить за другими до утра? – уточнила девушка, поправляя постельное на новом спальном месте. – Ты правильно мыслишь, но слишком радикально Сэ... Чун Хи. Достаточно оставить на дежурстве кого-то одного и постепенно сменять друг друга, – закинув последнюю подушку, Ки Хун обратился к остальным, – Я буду первым, решите между собой, кто потом. Мужчины переглянулись между собой и утвердительно кивнули, чему кое-кто оказался недоволен. Понадобилось некоторое время, чтобы уговорить Чун Хи оставить мысли о карауле - заставлять девушку, тем более беременную, стеречь четверых взрослых мужчин, об этом даже думать смешно. Кое как убедив её отказаться от этой затеи, Дэ Хо поспешил уложить девушку спать, а сам устроился неподалёку, присматривая за ней. К этому моменту игравшая по динамикам мелодия-колыбельная закончилась, а свет в общежитии погас. Тусклое мерцание от большой копилки лишь слегка освещало помещение, отчего было трудно заметить какое-либо движение на стороне кружочков. Но это не было проблемой, ведь сегодняшняя ночь пройдёт без происшествий. Кроме них пока никто не знал, что убийства вне игры повысят выигрыш, да и к сегодняшнему ужину не выдавали столовых приборов, ничто не предвещало начало кровавой бани. Тогда зачем он напугал своих товарищей и заставил спрятаться? Потому что боялся. Он боялся их потерять. Не смотря ни на что Ки Хун всё ещё любил людей и дорожил обретёнными связями. Эти люди стали для него не просто командой на время игр - он видел в них своих друзей. А ведь единственным другом за которого он должен переживать был Чон Бэ. В то время как трое других просто удачно оказались рядом, а на их лица удачно накладывались чужие. Они искажались, меняли тон кожи, цвет волос, разрез глаз и даже форму черепа… Осознание того, что порою он мог отличить их только по номерам, далось чрезвычайно тяжело. От этого было не легче, если не тяжелее. Он нашёл покой в незнакомцах, фактически первых встречных, запустив в своё давно опустевшее сердце, под влиянием старых чувств отчаянно желая спасти, но при этом он не мог отличить их по лицам. Да что там лица, галлюцинации изменяли пропорции тела, шептались за спиной голосами мертвецов, разливались непроглядной мглой и собирались воедино в его тени. Ему стоило пойти спать сразу после ухода Ён Иля. Проиграв на втором голосовании он вновь ощутил как карточным домиком рухнули все его надежды. Пылающая ярким пламенем решимость мгновенно гасла под вакуумом давления, непонимания и неудач, заставляя опустить руки. Но лишь немного внимания и тлеющие угольки вновь загораются - он вновь готов расшибиться в лепёшку ради других. От еды чувствовалась приятная тяжесть, бок обжигало от тепла сидящего рядом тела, а нутро слегка трепетало от чужой заботы. Было приятно чувствовать себя нужным… Словно чувствуя, как о нём думают, Ин Хо никак не мог уснуть. Точнее даже не пытался - если он не засыпал в моменте, как голова касалась подушки, то дальнейшие попытки заснуть будут бесполезны. Знаем, проходили. Бессонница сама по себе штука изматывающая, а хроническая бессонница была сродни оторванному заусенцу. Как ни крутись и чтобы ни делай - от этого никуда не денешься, лишь себя измотаешь. В такие ночи он принимался за отложенные на потом дела, понемногу облегчая себе работу. Зачем полночи глупо смотреть в потолок, когда можно потратить время занявшись чем-то полезным? Типичное мышление трудоголика. А ведь таким он был сколько себя помнит; времена были тяжёлыми - изматывающая учёба в полицейской академии, потом тяжёлая многолетняя служба - день за днём вынуждали работать на износ, а там как-то приелось. И ведь успевал находить время на семью, даже строил собственную. А как - уже и сам не помнит. В новых обстоятельствах изменилось почти всё, вплоть до его мировоззрения и принципов, только трудоголизм оставался при нём. Ещё одной профдеформацией стал алкоголизм. Когда он был обычным человеком с большими проблемами он ещё старался себя контролировать, несмотря на располагающую к такому ситуацию, но в новой жизни пустил всё на самотёк. Сначала стаканчик от нервов. Потом стаканчик для храбрости. Ещё один на удачу. Следующий чтобы расслабиться. Этот потому что коньяк хороший. А этот как тост в завершении тяжёлого дня. С самого вступления в должность Ведущего он глушил всё что можно в алкоголе, перепробовав что мог - от дешёвого самогона до элитного коньяка с многолетней выдержкой. Единственным плюсом этой отвратной привычки стало случайное открытие - оказывается, что от крепкого высокоградусного его отрубает гораздо лучше, чем от рецептурного снотворного. Вот только сейчас у него было две проблемы: он не в том положении, чтобы спокойненько пойти к себе в кабинет и, как обычно, заняться мелкими делами, а под рукой у него не было спасительного алкоголя. Оставалось только лежать пластом, слушая как через проход до ужаса громко сопит Чон Бэ. Первый час он ещё терпел, даже пытался не обращать внимание на назойливым шум думая об оставленных делах, но начавшиеся поскуливания он не мог игнорировать. С тяжёлым вздохом Ин Хо выбрался из под кровати и, почти пнув чужую торчащую на проходе руку, побрёл в сторону Ки Хуна. – Не устал? Могу тебя сменить, всё равно не спится. Чуть вздрогнув, мужчина осторожно оглянулся, но увидев знакомый номер успокоился. Это Ён Иль, всё хорошо. – Не думаю что смогу уснуть. – Тогда составлю тебе компанию, – дождавшись чужого кивка он опустился рядом. Слишком близко для простого знакомого, и слишком нагло, подгибая ногу под чужое колено, вынуждая мужчину опереться о его бедро. Но кого это волновало? – Хочешь поболтаем? – О чём? – О чём угодно, – ночь обещала быть длинной, а Ин Хо не хотелось упускать возможности с кем-то поговорить, – Расскажи о себе. В прошлый раз я поделился своей историей, а сейчас мне бы хотелось услышать твою. – Ну… В первой-- – Не об игре, – он уже знал всё то, о чём ему мог рассказать Ки Хун, и даже больше, но чтобы смутившийся мужчина снова не закрылся в себе, он начал задавать первые пришедшие на ум вопросы, – Кем ты был до неё? Что любил делать по выходным? Какой у тебя любимый цвет? – А, – вот и всё что смог выдать Ки Хун, глупо уставившись на Ён Иля, – Пхах, хорошо, – усмехнувшись он начал вспоминать то хорошее, что у него было до игр. – У меня была обычная жизнь. Ещё мальчишкой вместо учёбы мне хотелось целыми днями лежать и плевать в потолок. После выпуска хотел насладиться свободой живя одним днём, но в конце концов пыл поубавился, а необходимость в деньгах прибавилась, пришлось искать работу. Так и перебегал с места на место. На одной такой встретил будущую жену, – улыбнувшись своим мыслям, он даже не заметил как повеселел. Зато заметил Ин Хо. Подперев ладонью щёку, он прикрыл глаза, полностью погружаясь в чужой рассказ, а свободную руку опустил на его колено, показывая что внимательно слушает. – Я тогда в пабе после смены задержался, решил не ждать коллегу и сам пошёл за стойку налить себе чего-нибудь крепкого, а она решила что я бармен. Так и разговорились. Слово за слово, и вот мы уже планируем совместную жизнь и решаем где остепенимся. Надо было срочно искать хорошую, стабильную работу и, не поверишь, внезапно подфартило - у знакомого освободилось место на фабрике. Платили хорошо, а главное регулярно, для взрослого лба без образования это было сродни чуда. Позже сыграли свадьбу, у нас родилась чудесная дочка, всё было хорошо… Уловив сильную перемену в голосе Ин Хо принялся не спеша поглаживать колено мужчины, отвлекая его от неприятных воспоминаний. Это действительно помогло и, собравшись с духом, Ки Хун продолжил: – …Пока фабрика не разорилась, из-за чего весь персонал пошёл под сокращение. Держались за места десятки лет чтобы в один миг оказаться выброшенными из-за косяка начальства. Мы там все были семьянинами, а кто-то единственным кормильцем, как о таком домашним рассказать? Как вообще жить дальше? Страх и гнев вылился в крупную забастовку, к слову на ней мы и сдружились с Чон Бэ… Но в итоге всё закончилось одним несчастным случаем, десятками полицейских и одной ночью в участке. Узнав о сокращении я начал курить, а после увольнения принялся пить. Одно успокаивало, другое помогало забыться, и всё в безбожном количестве. В таком состоянии меня стали брать на ставки, так, за компанию. В какой-то момент я подумал: "а чего терять? Деньги кровь из носу нужны, да и живём одним днём, почему не попробовать?" После каждого проигрыша всё утешал себя этим, пока однажды, вернувшись домой, не оказался за порогом с чемоданом вещей и заявлением о разводе. Дальше сам понимаешь: дочь осталась с матерью, та нашла себе достойного мужчину и теперь у них снова всё хорошо. А я съехал в родной дом и продолжил погружаться в долговую яму. Закончив на грустной ноте Ки Хун постепенно затих. Глядя на свои слегка трясущиеся ладони он думал что не стоило об этом вспоминать. Только детство, да молодость у него были яркими и счастливыми. Потом пошёл бесконечный самообман. Чуть погодя он добавил: – Мой любимый цвет красный. И розовый. Дочка говорила, что мне к лицу её розовые помады, диадемы и шарфы… К тому же это её любимый цвет, как я мог не найти его очаровательным? – Скучаешь? – убирая руку с колена и крепко сжимая ей чужие подрагивающие пальцы, спросил Ин Хо. – По старой жизни и дочери - да. По жене и всему, что было после фабрики - нет, – заглядывая в глаза сидящего рядом мужчины, он запоздало осознал как это прозвучало, – Ох, надеюсь тебя не задевает как я говорю о своей бывшей и ребёнке, у тебя же-- – Нашёл о чём переживать. Не твоё отношение к женщинам довело мою жену до болезни, расслабься. – Эй, и что это значит? Я хорошо относился и к бывшей, и к дочери. Руки не поднимал, скандалов не устраивал, на грани развода не смотрел на других, пил только в пабах, а домой возвращался не позже двенадцати! – Пхахаха, мне тебя похвалить за это? Ки Хун-а, ты такой молодец. – Да ну тебя. – Ки Хун-а такой заботливый! Спасибо, что подумал о моих чувствах. – Замолчи. – Разве можно об этом молчать, ты ведь такой хороший. – Ён Иль, если ты--! – Господин Сон… – раздался за спиной чей-то сонный голос, – И господин О. – Чун Хи? Почему ты не спишь? Мы тебя разбудили? – Нет. Мне нужно в туалет. – Одной идти опасно. – Пошли вместе, – предложила вовремя проходившая мимо женщина. – А вы..? – "Номер 149, та, что пошла сюда вслед за сыном." - любезно подсказывало сознание. Будущую мать поймёт только другая мать - из всех людей, помимо своей команды, он мог доверить девушку разве что этой женщине. Чувствовал, что та не сделает ей ничего плохого. – Я её знаю, она мне помогала на первой игре и после неё. Господин Сон, не волнуйтесь, со мной всё будет хорошо, – что и подтвердила Чун Хи. И всё же отпускать их вдвоём было… – Ки Хун, если хочешь я могу пойти с ними, – предложил Ин Хо, как только женщины отошли, – Мне же ты доверяешь? – Мгм, спасибо. Будьте осторожны. – Обязательно, – отпустив чужие ладони мужчина быстро поднялся и, поддавшись соблазну потрепал Ки Хуна по растрёпанным волосам, – Скоро вернёмся. Подходя к женщинам, Ин Хо немного понаблюдал, как солдат равнодушно отказывал им ссылаясь на правила, после чего мягко отодвинул 149-ую от двери и потребовал позвать квадрата. Тот, только завидев кто его позвал, без лишних слов и заученных реплик пропустил их внутрь. Смотря как Чун Хи с помощью 149 медленно шла в женскую уборную, Ин Хо, прислонившись к кафельной стене, невольно задумался о собственных правилах. "Главный принцип этого места - равенство. Одинаковые возможности для всех. Но в таком случае… Как только эти идиоты могли пропустить их в игру? И каким идиотом был я, что это одобрил? Нужно всерьёз заняться проверкой сотрудников… и взять небольшой отпуск."