Всё перемелется в прах

      Размеры ада оказались необъятны. Этот мир простирался на дали, которые разум отказывался воспринимать. К тому же он делился на уровни, что только затрудняло осознание. Тем не менее я чувствовала каждую частицу этого места, видела глазами стражей, ощущала костями, растущими из земли, слышала звон цепей каждого грешника, стоило только сосредоточиться.       В голове засели шепотки, сопровождаемые монотонным, убаюкивающим гудением, которое заставляло моё тело существовать в один такт с адом. Я стала частью этого места, и это место стало частью меня. Не осталось никаких стремлений и сожалений, они разъедались подобно яичной скорлупе, попавшей в кислоту — с треском и шипением. Всё, что грело мой разум, это необходимость соблюдать правила ада. Его воля наполняла меня, и я чувствовала необъяснимое стремление изгнать чужаков, а также удержать в пустынных землях грешников. Словно это мои владения, и все обязаны подчиняться единым правилам.       Так необычно и просто. И не осталось иных желаний.       Имелась только цель — сохранить баланс. И эта цель будет достигнута. Во что бы то ни стало.              

***

             Лес белых костей оказался довольно любопытным местом. Даже Уэко Мундо не шло с ним ни в какое сравнение из-за блёклых цветов. Ад же, наоборот, насыщал пространство багряными красками и чёрно-белыми контрастами, отчего создавалось впечатление, словно они блуждали по внутренностям живого существа.       Чем глубже они опускались на уровни ада, тем активнее становилось его сопротивление в лице стражей, пытающихся встать у них на пути. Всё выглядело вполне логичным, но Айзена не переставали одолевать сомнения касательно происходящего. Почему им не попалось ни одного серьёзного противника? Почему казалось, словно их заманивали в ловушку? А, может, и не казалось. Наверняка всё складывалось именно так.       Отбившись от очередной атаки стражей, Куросаки окончательно потерял терпение. Взмахнув мечом и в порыве Гетсуга Теншоу сметя двух стражей, а также переломав полосу костяных деревьев, он закричал:       — Да сколько можно?! Казуи! Казуи, где ты, отзовись!       В нём кричала тревога.       Довольно глупо вот так бегать и привлекать врагов своими криками, но разве Куросаки мог иначе? Айзен внимательно осматривал костяной лес, присматриваясь к теням, скользящим между белых стволов.       — Папа!       Раздавшийся тихий оклик подействовал на Куросаки подобно красной тряпке на быка, побудив тотчас сорваться с места и понестись в сторону звука. Айзен не спешил следовать его примеру, настороженно озираясь и понимая, что произошедшее довольно странно. Неужели ребёнок всё это время находился в безопасности и его никто не сожрал? Даже удивительно.       Не менее удивительно оказалось и то, что мальчишка действительно жив, и его голос вовсе не был сымитирован местным чудищем. Грязный, перепуганный, но всё же маленькая копия Куросаки Ичиго, которая с завидной прытью бросилась в объятия своего отца. Куросаки с такой жадностью и тревогой загрёб Казуи в охапку, будто намеревался стать с ним единым целым. Он обнимал маленькое тело мальчика, не замечая ничего вокруг, и для врага это стало бы идеальной возможностью к нападению.       Наблюдая за этой парочкой, Айзен ощутил давящее напряжение в груди. Хотя, что было удивительного, что Куросаки создал семью? Такой как он априори должен был обзавестись женой и ребёнком, а также собрать вокруг себя массу друзей. Столько слабостей…       Но если Казуи найден, да ещё с такой лёгкостью, то где же Хинамори?       — Извиняюсь, что прерываю столь долгожданное воссоединение, но у меня есть вопрос к мальчику, — обратился к ним Айзен, недвусмысленно намекая, что имелись дела поважнее. — Куросаки-кун, ты видел Хинамори? Знаешь, где она?       Айзен терпеливо ждал, хотя будь его воля, воспользовался бы хадо, чтобы моментально добыть информацию. Видимо, Куросаки Ичиго прочёл это намерение в его мрачном взгляде, поэтому грозно глянул в ответ, но когда обратился к сыну, стоя напротив него на коленях, смягчился:       — Казуи, ты не видел рядом с собой невысокую худую девушку с длинными тёмными волосами? Она… м…       Что ж, у Хинамори не имелось особых отличительных черт, которые бросались бы в глаза, особенно обычному ребёнку. Айзен не рассчитывал, что Казуи даст хоть какой-то ответ, однако мальчик, утерев нос, неожиданно произнёс:       — Там была красивая тётя с длинными чёрными волосами. Она как раз и отпустила меня сюда, сказала, что я смогу найти тебя, прислушиваясь к реацу.       — Эта тётя не представилась? — насторожился Куросаки.       — Нет, — качнул головой Казуи и вдруг обернулся, указывая куда-то пальцем. — Но вы можете сами спросить у неё.       Не сговариваясь, Айзен и Куросаки обернулись в направлении, указанном мальчиком, и та, кого они не замечали всё это время, действительно в каком-то смысле напоминала Хинамори. Или, наоборот, Хинамори напоминала её.       — Унохана-сан? — изумился Куросаки.       А вот Айзен нисколько не обрадовался такой встрече, настороженно прищурившись, что выдало в нём напряжение. Он не почувствовал близости другого человека, реацу Уноханы слилась воедино с адом, а, значит, как Айзен и предполагал, те мощные возмущения в окружении есть ничто иное как чьи-то души. К тому же поблизости находилась ещё одна не менее мощная сущность, если не сказать более мощная, и Айзен уже догадывался, кому она могла принадлежать.       — Куросаки Ичиго, — обмолвилась Унохана, выходя из полумрака костяных деревьев. — Время беспощадно и скоротечно, и вот ты уже не юнец, а взрослый мужчина. Ты служишь Обществу душ и носишь форму шинигами, завёл семью, и всё бы ничего, но почему Айзен Соуске пришёл вместе с тобой? Почему он на свободе?       — Говорите так, будто не понимаете, Унохана-сан, — отозвался Айзен, одарив её лицемерной улыбкой. — Конечно же, вам было бы предпочтительнее рассеивать души, нежели чем выпустить меня из темницы. Но ваша ученица оказалась более дальновидной.       — За что может считаться преступницей и гореть в аду, — донёсся из-за спины сварливых хриплый голос Ямамото Генрюсая.       Айзен даже не сомневался, что засвидетельствует его прибытие. Воздух стал тяжелее и горячее, словно одно присутствие старика уже говорило о прибытии самого жуткого существа, способного спалить весь ад.       — Вы, как и всегда, тактичны, Ямамото Генрюсай, — подметил Айзен. — Но что-то не верится, что вы убили Хинамори. Я чувствую её, она где-то поблизости.       — Но действительно ли ты чувствуешь её, Айзен? — поинтересовалась Унохана, медленным шагом принявшись идти вокруг поляны, словно выхаживая добычу. Распущенные чёрные волосы растекались по плечам подобно струям водопада, глаза блестели двумя бездонными озёрами. — Или то, что от неё осталось?       Хинамори не могла бесследно исчезнуть, да и погибнуть от рук этих двоих, Айзен в это просто не верил. Может, она и захотела сбежать от него, но всё-таки жизнь для неё означала многое.       — Простите, что отвлекаю, но мне нужно отнести Казуи домой, а это возможно сделать только с верхних уровней ада, — обмолвился Куросаки, подхватив Казуи на руки и поднявшись с колен. — Поэтому, если вы не возражаете…       — Возражаем.       — Возражаем.       Унохана и Ямамото ответили в унисон со схожей интонацией, от которой даже Айзену стало не по себе. При упоминании Казуи их лица остекленели, сделались жёсткими, словно у марионеток, управляемых рукой невидимого кукловода. Айзен чуть не забылся, воспринимая их как тех капитанов, которых знал когда-то давно. Разумеется, в них остался разум и характер, однако теперь ими двигала воля ада.       — Почему? — опешил Куросаки. — Казуи ведь обычный ребёнок и…       — Он необычный ребёнок, Куросаки-сан, — обмолвилась Унохана, остановившись в точности напротив Ямамото и не спуская с собеседника взгляда. — Ад услышал его силу, пригласил вступить в его ряды и служить хранителем. Мы будем оберегать Казуи до тех пор, пока он не подрастёт в достаточной степени, чтобы ад стал с ним единым целым.       — Унохана-сан… что вы такое говорите?       — То, что предрешено для твоего сына, Куросаки Ичиго, — вмешался в беседу Ямамото. — Сколь бы душа ни была сильна, не каждая из них способна стать хранителем ада. Можно стать стражем ада и принять его волю, чтобы охотиться на грешников и не позволять им улизнуть отсюда. Людей, которым доступно стать хранителями, не просто крайне мало. Пригодных для полного слияния с адом всего лишь единицы. Они те, через кого говорит ад, кто сам наполняет ад собою.       — Что за чушь вы несёте?! Вы говорите о том, чтобы добровольно оставил здесь моего сына?! Ни за что! Казуи должен жить нормальную жизнь, зачем вам всё это?!       — Это потому, что их не устраивает моя кандидатура.       Раздавшийся из-за деревьев голос куда сильнее напряг Унохану и Ямамото, чем незваных гостей. Айзен же смешался в своих ощущениях, задаваясь невольным вопросом, радоваться или же злиться столь обыденному появлению Хинамори. Он перевёл на неё упрекающий взгляд, чувствуя себя хозяином, чья кошка бездумно удрала из дома. Но то, как она теперь выглядела, невольно толкало к пониманию, отчего она не торопилась выходить на всеобщее обозрение.       «Демоница, не иначе», — с неким восхищением подумал Айзен.       Большая часть обнажённого тела Хинамори стала чёрной, как ночь, и покрылась ярко горящими прожилками, напоминающими следы остывающей магмы. По лицу растеклись тёмные разводы, наполняя белки глаз чернотой, а зрачки топя в золотом сиянии. Костяной нарост практически полностью создавал второй скелет.       От одного взгляда на Хинамори Казуи испуганно вздохнул и уткнулся лицом в плечо Куросаки, который тоже не постеснялся нахмуриться. А вот Айзен не собирался выражать брезгливость. Кому, как ни ему, известны прелести преобразования эволюционирующего тела. Эта красота и мощь… и не принадлежит ему — вот это действительно угнетало.       — Значит, очнулась, — нахмурив густые седые брови, проворчал Ямамото.       — Пробудилась, — поправила его Хинамори.       — Но не завершила свою трансформацию. Думаешь, мы позволим тебе это сделать?       — Думаю, у вас не останется выбора.       — Дерзкая девчонка.       Хинамори никак не отреагировала на замечание Ямамото, а вот Айзен, оценив ситуацию, неожиданно нашёл для себя неплохое преимущество.       — Вам незачем убивать её, Ямамото Генрюсай. Я пришёл, чтобы забрать Хинамори. Так что о ней можете не беспокоиться и заняться тем, что вам действительно важно.       — Намерен задержать меня, пока Ямамото-сан и Унохана-сан попытаются захватить мальчика? — изогнув бровь, полюбопытствовала Хинамори, не сильно вдохновившись. — Жесток, как и всегда.       — Айзен, ты серьёзно?! — возмутился Куросаки. — Сволочь, так и знал, что тебе нельзя доверять! Казуи мой сын, он ведь просто ребёнок!..       — Куросаки, я не собираюсь отрывать от тебя ребёнка, — подметил Айзен. — Моя цель — Хинамори, и никто другой. Каждый будет сам решать свои проблемы.       Ему даже было немного жаль Куросаки, ведь в одиночку из ада, даже на его верхние уровни, не так просто выбраться. А уж тем более, когда за тобой гонятся его стражи и того сложнее. Удастся ли Куросаки сбежать — не имело значения, Айзен в любом случае намеревался заставить Хинамори добровольно открыть врата и покинуть это место вместе с ним.       — Раз мы все поняли друг друга, то не будем тратить время впустую, — заключила Хинамори.       Она даже не шелохнулась, а из почвы, стелящейся алыми прожилками, тотчас вырвались крепкие цепи, сковавшие Ямамото и Унохану по рукам и ногам. Звон разлетелся по лесу гулким эхом, и пока пойманные в силки стражи с раздражением пытались выбраться, Хинамори перевела красноречивый взгляд на Куросаки и сказала:       — Чего уставился? Беги.       Коротки кивнув в знак благодарности, Куросаки покрепче прижал к себе Казуи и помчался прочь. Наблюдая за тем, как их жертвенный агнец скрывается меж костяных деревьев, Ямамото выпустил мощную волну духовной силы, разрушая цепи, а вместе с тем освобождая и Унохану. Грозно оглянувшись на Хинамори, он зарычал:       — Как только мы поймаем мальчишку, а ты всё ещё будешь здесь, считай, что уже мертва.              

***

             Старик, конечно, умел стращать и пугать, но в текущем положении его угроза напоминала жалобный писк воробья на огромного коршуна. Ад звал меня в свои объятия уже давно, и не просто как долгожданную гостью, а неотъемлемую часть, ту самую любимую дочь, что долго плутала во мраке. Моё пробуждение в этом месте поставило всё на свои места, внесло ясность мысли и подарило спокойствие духа.       Даже несмотря на то, что многие грешники и стражи превышали меня по уровню силы, ни один из них не решился бы мне навредить. Грешники бы не смогли это сделать из-за того, что ад бы меня рефлекторно защищал подобно Сё:нэцу Джигоку, только вместо сжигающего жара он бы поднимал костяных марионеток, выбрасывал бы цепи, пламя, менял бы уровни и пронзал костяными шипами. Иными словами, делал бы всё, чтобы защитить хранителя своего сознания.       Поэтому, даже если бы Ямамото или ещё кто-то воспротивился бы воле, которая вела их, как хранителей, сам ад встал бы на мою защиту. Так что мне оставалось только думать о том, что Куросаки Ичиго и Куросаки Казуи нуждались в защите от бывших шинигами, и ад будет сопровождать их… какое-то время.       Всё же старик прав: пока я не окончательно пробудилась, власть над адом, как и его власть надо мной, ещё не закрепилась полностью. Куросаки, конечно, защитит своего сына ценой собственной жизни, но Ямамото и Унохана далеко не слабые противники.       Однако мне стоило думать о другом.       — Я же говорил, Хинамори. Даже ад не сможет разлучить нас. То, что ты сделала, было весьма глупо.       Я не ответила, лишь молча изогнула бровь и буравила Айзена тяжёлым взглядом. Говорить что-то казалось глупым и незначительным, лишённым смысла. Это для Айзена слова — одно из главных оружий, для меня же лучшим средством противостояния было молчание.       — Хотя, не могу не признать, что ты удивила меня. Но довольно этих игр, Хинамори. Ты либо пойдёшь со мной добровольно, либо мне придётся забрать тебя силой.       — Не забыл, что мы находимся в аду, и выбраться отсюда не так-то просто?       — Я сильнейшее существо в трёх мирах, так что мне не составит труда заставить ад выпустить нас.       — О, даже так, — снисходительно отметила я, устало выдохнув и решив, что пора заканчивать этот разговор. — Как жаль, но ад тебе не подчинится. Потому что ад — это я.       Стоило произнести последние слова, как земля разошлась трещинами, выпуская из своих глубин десятки цепей, охваченных огнём. Хруст костей наполнил пространство вместе со звоном, деревья ломались от землетрясения. Я не рассчитывала одолеть Айзена цепями, они предназначались для того, чтобы отпугнуть его, оттеснить подальше, пока из-под земли восставало костяное долговязое существо.       — Моя воля такова — убей Айзена Соуске, — сорвался с губ приказ, трактуемый не то мною, не то волей ада. В любом случае желание отзывалось в сердце болью, но той болью, которую требовалось преодолеть для освобождения.       Стоило спрыгнуть с монстра и приземлиться посреди костяной пустоши, как земля вновь задрожала, высвобождая из себя нового монстра, спавшего в заточении долгие столетия. Я понимала, что сражаться с Айзеном бесполезно, ведь он превосходил меня по силам, однако он находился на моей территории, поэтому я вполне могла спрятаться и, выждав момент, открыть врата ада, чтобы вытолкнуть его. Да только проблема в том, что открытие врат требовало сосредоточенности и времени, и велика вероятность, что Айзен попытается захватить меня с собой.       Видимо, придётся прикрутить себя цепями к чему-то, you know.       Реацу, которую Айзен использовал для того, чтобы пробиться ко мне, хлестала подобно обильному гейзеру. Такой расход казался почти кощунственным, но мне ли об этом рассуждать? Минуя цепи, отбиваясь от летящих в него огней, Айзен всё быстрее приближался. Мой страх побуждал ад к действиям, пробуждённые существа бросались вперёд, преграждая Айзену путь, однако он ловко огибал их и лавировал, стремясь во что бы то ни стало настигнуть меня.       Я чувствовала его мощь, от неё рябел воздух, становился куда горячее, чем на уровне ада, в котором грешники подвергались бесконечному горению в геенне огненной. Маневрируя, я всё думала, когда же Айзену надоест присматриваться, когда же он решится атаковать всерьёз? Прибегая к хадо высокого уровня и отбиваясь от долговязых существ, он двигался куда медленнее, чем мог. В его силах за секунду настигнуть меня и…       Чутьё забило тревогу, невидимая рука словно дёрнула меня за рукав, напоминая родителя, утягивающего бездумного ребёнка прочь с дороги. Раскалив правую руку, отчего прожилки налились пламенным, алым цветом, я заставила когти удлиниться, после чего ударила струёй пламени… в пустоту.       Но пустота оказалась обманчивой, я воспринимала реальность более чем сквозь органы чувств. И это подтвердилось мгновением позже, когда волна огня обогнула защитное бакудо, за которым как из воздуха появился Айзен. Порой мне казалось, что мы стояли в шаге от того, чтобы стать единым целым, и не только едиными реацу, а душой, сознанием, мыслями. Айзен напоминал паразита, поработившего меня и медленно сжирающего изнутри. Я не успела вовремя от него избавиться, и теперь пожинала плоды своих действий.       Давление исходило от Айзена такой мощи, что невольно закралась мысль, отчего меня не раздавило в лепёшку за долю мгновения? Однако шли секунды, но мне удавалось противостоять ему, удерживать ту необузданную силу, которая расходилась пламенными языками. Молнии и огонь сошлись друг с другом в бешеном танце, пространство заполнил белый и ярко-оранжевый цвета, переплетаясь и противоборствуя.       — Неплохо, — подметил Айзен, хотя звук его голоса терялся в фоновом шуме. — Но недостаточно хорошо.       Усилив давление, Айзен оттолкнул меня волной реацу, разметав пламя в стороны. Он уже потянулся ко мне, но десятки цепей, вырвавшиеся из-под земли, возвели между нами нерушимую стену. Это позволило выдержать дистанцию и, призвав силу ада, взмахом руки наполнить пространство огненным заревом, испепеляющим всё и вся, стоящее на пути.       Ад воистину могуч и прекрасен. Я чувствовала невероятное спокойствие и уверенность, каких нигде и никогда не испытывала. Здесь не нужно переживать из-за ответственности, печалиться об утратах и тревожиться за свою жизнь, а также жизни близких. Я отказалась от того, что мне дорого, отпустила… пусть и не до конца. Юмичике точно будет лучше без меня, особенно при таком обстоятельстве, как Айзен. Я любила их обоих, но как бы ни парадоксально, боялась признать любовь к каждому: один — моя слабость, другой — моё проклятье.       Языки пламени, вырывающиеся из-под потрескавшейся земли, постепенно успокаивались. Мне не приходилось обманываться: даже до того, как зарево успокоилось, я с непоколебимой уверенностью чувствовала близость Айзена. Пламя едва ли потрепало его. Но вот любопытно — его атаки почти не задели и меня, и он далеко не сдерживался.       Какое странное, волнительное чувство… наконец-то я приблизилась к своему богу.       — Сила ада воистину велика. Трудно будет от неё отказаться, — подметил Айзен, фигура которого застыла на выжженой пустоши в нескольких метрах впереди. — Но тебе придётся это сделать. Ты должна выбрать меня.       Я утомлённо прикрыла глаза, сдерживая накатившее раздражение. Меня, меня, меня… Порой возникало чувство, что Айзен зациклен не столько на мне, сколько на себе, перестав замечать самооценку и гордыню, которые разбухли до невиданных масштабов.       — Назови мне хоть одну стоящую причину, из-за которой я должна выбрать тебя.       Возможно, даже пару дней назад Айзен бы смог убедить меня одним точным ответом, заключающимся в единственном слове — сила. Но судя по затянувшемуся молчанию он тоже понимал, что торговаться той же монетой уже не выйдет.       — Вот именно, — заключила я. — Тебе нечего мне предложить.       — Помнится, раньше ты желала заполучить меня.       — Меня привлекало твоё величие, твой гений, твоё… — я на мгновение задумалась, — твоё тело, если так подумать. Но я достигла собственного величия, моего ума хватило, чтобы дважды обхитрить тебя. А насчёт внешности… встречала парней и милее, да и их отношение было куда более благосклоннее.       — Неужели выходит, что я более ничего не могу тебе дать? — уголки его губ сломались в кривой ухмылке, выражающей далеко не радость и не надменное издевательство. О нет, в этом выражении сквозила очевидная злость.       — Мне от тебя ничего не нужно.       — Даже стать королевой трёх миров?       — Власть будет всегда в руках короля, а не королевы. В этом же мире я стану истинным королём.       — Я не верю, что ты желаешь обречь себя на жизнь, полную одиночества и безвольного существования. Это сейчас ты способна рассуждать о величии, но сущность ада полностью поглотит и подавит тебя, ты станешь безвольной марионеткой в его руках. В лучшем случае у тебя останется возможность наблюдать за происходящим, не более.       — А разве с тобой меня не ждёт та же участь?       — Ты…       — Я долго думала, почему ты так отчаянно желаешь удержать меня рядом с собой, — нетерпеливо прервав его, я невольно сжала кулаки от возрастающей злости. Эмоции перекликались с волей ада, отчего из трещин, покрывающих землю, брызнул огонь. — Твоя одержимость мной выглядит очень странно. Поначалу я всерьёз подумала, что ты влюбился в меня, но для того, чтобы удержать, твои манипуляции выглядели чересчур… навязчивыми. Слишком много сил. Но твой духовный фантом, подсаженный ко мне в душу, ответил на многие вопросы.       Увидев, как во взгляде Айзена блеснула недобрая искра, я поняла, что рассуждала в верном направлении. И от этого стало так обидно, что грудь свело болью, будто сам ад пожелал выжечь моё разбитое сердце.       — Во-первых, твоё ненормальное стремление к использованию последней формы моего банкая, открывающей врата ада. Ад — это пространство, оттуда можно попасть в любое место вне трёх миров. Ад… это то место, откуда ты мог бы беспрепятственно попасть сразу во дворец Короля душ, ведь сейчас, без короля, защита дворца пала.       Айзен оставался невозмутим, и его горделивое молчание с неизменным ликом бесстрастия подчёркивало, что я угодила прямо в цель. Мне бы хотелось порадоваться за то, что первая отгадка оказалась у меня на ладони, вот только это принесло разочарование. В груди заныло. Заболело, словно… словно вместо сердца действительно тлел уголёк.       — Молодец, Хинамори. И что?..       — Я не закончила, — осадив его, я сосредоточилась на силе, пронизывающей пространство: воздух, землю, все уровни ада. Делала так, чтобы оно всё меня услышало, подчинялось мысленным командам, одному только велению воли. — Для того, чтобы заставить меня открыть врата в ад, а затем попытаться проникнуть через ад во дворец Короля душ, можно обойтись малой кровью. Уговорами, сделкой, угрозами. Но ты просто желал меня. Просто так? Из прихоти? Нет. Ты ничего не делаешь просто так.       Невольно из горла вырвался горький смешок. Я почувствовала себя круглой дурой, которую водили вокруг пальца, при этом не скрывая истины. Всё так, как и делал Айзен.       В моих глазах полыхнула искра обиды, которая окрасилась яростью.       — Тебе нужна я. Поэтому ты вливал в меня реацу, поэтому насыщал связью с хогиоку, поэтому так жадно берёг и пытался выстроить мою жизнь, подготавливая… подготавливая для себя. Король душ правит тремя мирами, однако его тело заперто в одном месте для поддержания баланса. Но вот разум… тебе нужен сосуд. Сосуд для того, чтобы при необходимости перемещаться между тремя мирами.       Молчание длилось секунду, другую, и когда оно стало невыносимым, я почувствовала, что уголёк в груди обращается ядовитым пламенем, испепеляя сердце в прах. Как бы я ни готовилась, сколько бы раз ни переживала эти моменты, а каждый раз боль острыми когтями впивалась под рёбра. Это какой-то бесконечный круг, мой собственный ад.       Хотелось плакать, однако я всеми возможными силами затолкала это желание глубоко в душу, сжигая его в ярости. Наблюдая за Айзеном, который смотрел на меня подобно голодному хищнику, готовящемуся уловить момент для атаки, я спросила:       — И ничего не скажешь?       — А что говорить, если ты всё поняла?       — И ожидаешь, что я спокойно приму судьбу безвольной марионетки? Манипуляций тебе мало. Теперь решил захватить моё сознание?       Неожиданно губы Айзена искривились в хитрой ухмылке.       — Да, Хинамори. Как я всегда говорил, мне нужна только ты. Ты — мой ключ к абсолютной победе и свободе. И я заполучу тебя. Во что бы то ни стало.       Внезапно жар ярости отхлынул, как убегают волны во время отлива. Любовь и уважение, которые я питала к этому человеку, рассыпались на осколки. Нет, даже не так. Любовь осталась, это проявление слабости и снисхождения, некой позволительности. Пока я любила, я могла надеяться, что в Айзене осталось что-то человечное. Но уважение — нет. Наверное, впервые в своей жизни я захотела посмотреть на Айзена с презрением и отвращением, как на ничтожное и мерзкое создание.       Иронично, учитывая, что сейчас он находился на пике своего совершенства.       — Ты просто идиот, Айзен, — с легкомысленным видом фыркнула я, взглянув на этого человека свысока. — Обратить единственного равного тебе союзника во врага мог только ты.       Заметив, как дрогнули его губы — он наверняка хотел что-то сказать, — я не позволила и слову сорваться с этого лживого языка. Хватило мысленной команды, как земля под ногами Айзена провалилась, разбитая вдребезги цепями и столпами мощного пламени. От воздуха, исходящего яростными обжигающими волнами, волосы развевались как под шквальным ветром. Ослепительное зарево заполнило простор, играя алым сиянием на моей коже и слепя взор.       Айзен желал сделать моё тело своим, и для этого сращивал наши души и реацу. Он не мог не знать, что это сделает не только меня уязвимой для него, но и наоборот. А если не брал это в расчёт, то… то он действительно идиот.       Под взмах моих рук из глубин геенны огненной вырвались сотни, тысячи костей, выстраиваясь не просто клеткой, а тюрьмой, чьи стены могли бы посоревноваться с прочностью Мукена. Цепи со звоном оплетали их, усиливая каркас ловушки, в которой оказался Айзен. Реацу помогала ему защищаться от пламени, и даже отсутствие кислорода наверняка не убьёт его.       «Ты ведь понимаешь, что это очень глупо, — раздался голос Айзена в голове, — мне ничто не стоит сломать эту клетку. Прошу тебя по-хорошему, Хинамори. Выпусти меня, открой врата во дворец Короля душ, и я окажусь к тебе благосклонен».       Я усмехнулась, а затем не удержалась и вовсе тихо расхохоталась. Снисходительно вздохнув, дёрнула пальцами, призывая вырваться из-под земли трёх стражей, чтобы они своими телами укрепили капкан.       — Прошу, скажи, что у тебя есть какой-то план, и ты хранишь в рукаве козырь, — снисходительно попросила я. — Потому что у меня к тебе встречное предложение: я открываю портал во дворец Короля душ и ты более не беспокоишь меня. На этом наши пути разойдутся. Иначе я убью тебя.       «Боюсь, такой исход меня не устроит. К тому же я бессмертен, Хинамори, ты не сможешь убить меня».       — Ах да, точно, — поправила я себя. — Я хотела сказать — заточу тебя навечно в этом склепе.       Понимая, что Айзен не верил моим словам и не видел в аде противника, который способен его повергнуть, я решила не прятать свой козырь… точнее, выхватила этот козырь из чужого рукава.       Моя воля управляла силой ада, однако моё тело всё ещё оставалось моим, как и реацу. Пока мы не слились воедино, я всё ещё Хинамори Момо, которую так желал заполучить Айзен. Он подготовил меня для себя, наполнил своей реацу, даже в какой-то степени заставил моё тело вырабатывать схожую духовную силу, синхронизируясь через поглощённый хогиоку.       Пламя полыхнуло ярче, и через пару мгновений оранжевое зарево начало заливаться тяжёлым пурпуром. Не знаю как, но всё же я почувствовала удивление и тот прекрасный миг беспокойства, который вспыхнул в сознании Айзена. И я не могла отказать себе в удовольствии улыбнуться.       — Твой план действительно был хорош. Но только до того момента, пока я бы не догадалась о нём. Может, против чужеродной реацу ты бы и смог бороться, но выстоишь ли против своей собственной?       Одна и та же структура, накладываясь друг на друга, перемешивалась. Чтобы противостоять техникам ада, приведённым в исполнение с помощью идентичной реацу, Айзену придётся приложить достаточно сил. В общем-то, как и мне.       Дрожь пробежала по земле, из костяной ловушки пахнуло раскалённым воздухом. Я почувствовала, как задрожало пространство и, поспешно отступая, избежала прямого столкновения с взрывной волной. Огненный столп, обрамлённый пеплом и дымом, поднялся так высоко, что дотянулся до соседнего уровня ада. Осколки костей, обломки звеньев и ошмётки стражей разлетелись прочь, частично сгорая в ядовитом сиянии реацу.       В таких ситуациях принято говорить «допрыгалась», you know. В моём случае всё и сразу. Реацу, заставляющая воздух кипеть от злости, окружала Айзена невидимым тяжёлым ореолом. В иной ситуации меня бы испугал его настрой, однако сейчас я ликовала в душе. Ведь Айзен всегда сохранял спокойствие и сдержанность, а теперь бог настолько зазнался, что потерпел катастрофическое фиаско. И вновь от моей руки.       Что ж.       Сорвавшись с места, побудила Айзена сделать то же самое, и в миг, когда мы столкнулись, сила перемолола в прах нутро адской пустоши, на которой продолжилась битва. Цепи вырывались из пылевых облаков, вспышки пламени заливали пространство, и каждый удар отзывался в теле будоражащей вибрацией.       Несмотря на то, что Айзен обладал невероятными запасами духовной энергии, эти запасы в какой-то степени ограничивались его фигурой. А вот меня напитывал ад, и что-то подсказывало — энергии у одного мира куда больше, чем у одного божества. Другой неприятный вопрос крылся в том, как долго продержится моё тело? Я ведь не мертва, как грешники и стражи.       Тем не менее это не имело значения. Не важно, чем закончится бой, я всё равно намеревалась выйти из него победителем. Вряд ли удастся победить Айзена, но пока он столь ослеплён эмоциями, стоило подгадать момент, чтобы открыть врата и пинком спровадить его во дворец Короля душ. И тогда он точно выберет свой трон, а не королеву. А если же умру… значит, обрету здесь вечный покой, даже если придётся стать стражем, а не хранителем.       Да. Пока я жива, воля ада будет стремиться сделать меня хранителем. Умру, и тогда стражи начнут охоту за сыном Куросаки. Ну, вот и неплохое, даже хорошее оправдание, чтобы не умирать. Благородное в каком-то смысле, you know.       Сильнейший определит исход битвы, и я просто наслаждалась ею. Наконец-то, пусть и с поддержкой ада, однако я чувствовала себя достаточно сильной, чтобы выйти с Айзеном один на один, лицом к лицу. Он смотрел на меня, и пусть злость в его взгляде постепенно затухала, сменяясь чем-то новым, более сдержанным и неуловимым, я не паниковала. Да, он успокаивался и начинал думать, а не бездумно вымещать свои эмоции, и всё же…       Я достигла своего бога, но для этого мне пришлось стать воплощением ада. Иронично.       Но не настолько, чтобы в последний миг отреагировать на угрозу, исходящую от части того самого ада, которая прорвалась сквозь стену пламени и ударила в меня мглой, изуродованной десятком немигающих глаз.