Монастырь.

      "Gon GônGonUrUr OrMedDonGraphVanGraphDMedDrux PaGraph Un UrMedDruxGraphUrGôn PaGraphGonDruxGed MedDrux GisgNaGonFam MalsUrUnDruxGraphGisg GisgMed GisgUnVehGraph UnUrUr FamGonDruxFam MedOr NaVanTalUnDruxGonGisgGôn. PaVanGisg GonDruxFamGisgGraphUnGal MedOr UnVehVehGraphMalsGisgUnDruxVehGraph Gon NaUnVanGraph DonGraphVehGraphGonVanGraphGal Un PaUrUnTalGraph. UrGraphGisg GonGisg PaGraph! PaGraphVehUnVanFamGraph GônGonUrUr PaGraph Un GalUnGôn, GônNaGraphDrux GisgNaGraphGôn GônGonUrUr NaUnVanGraph GisgMed MalsUnGôn OrMedDon GisgNaGraphGonDon FamGonDruxFam UnDruxGal GisgNaGraphGonDon TalGonFamGraphDonUnPaUrGraph GraphPalGonFamGisgGraphDruxVehGraph GônNaGonUrGraph Gon GônUnGisgVehNa OrDonMedTal PaGraphNaGonDruxGal GisgNaGraph FamVehGraphNaGraphFam, OrGraphGraphUrGonDruxGed GisgNaGraph GedVanFamGisgGonVehGraph GônhNaVehNa NaUnFam GedDonUnFamMapsGraphGal GisgNaGraphGonDon MalsUnGisgNaGraphGisgGonVeh DruxUnGisgVanDonGraph"

Felix guy

***

      Хаджиме пытался спокойно начать свой день, но как это можно сделать, если твой сосед по комнате слишком активен?       — Хината, вставай быстрее, а то опоздаем на молитву и не поедим во время обеда! — Казуичи, уже одетый в форму ученика, которая включала в себя простой балахон серого цвета, мешковатые коричневые штаны, спрятанные под тканью, и простую обувь, которую дети называли тапочками, стоял над кроватью друга. Его голодный взгляд с мельчайшими подробностями выдавал желание Соды очутиться в столовой с едой, даже если он получит её через пару часов.       — Успокойся. Нам можно поспать ещё целых 10 минут, так что не трогай меня во время сна, — Хаджиме спрятался под тонким одеялом, отвоевывая крупицы тепла, которые так бессовестно ускользали от него. Наверное, не будь на улице лета, мальчик запросто замёрз бы, оставляя своего друга наедине с холодным трупом. Почему в этой комнате так влажно и сыро? Ответ на свой вопрос Хината никогда не узнает.       — Ну и ладно, посижу в тишине.       Демонстративно садясь на свою кровать, Казуичи старался издавать как можно меньше звуков, которые резали несчастный слух. Подобное происходит каждый божий день, так что это становилось частью достаточно яркой, но рутины. Тело на чужой кровати, которая была с правой стороны от двери, вовсе не двигалось и только одеяло медленно приподнималось и опускалось. Сода решил ещё раз осмотреть очень маленькую комнату, которую делил со своим другом: две одинаковые кровати, между которыми было мизерное расстояние, столы — очень простое и минималистичное убранство. Оно и неудивительно, ведь здесь в основном спят, либо решают различные задания, погружаясь в мир знаний. Казуичи даже пытался выделить своё место, поэтому на стене были скрытные и незаметные рисунки.       За что-то яркое ему бы пришлось стоять на горохе.       Сода почесал свою голову, чувствуя небольшую обиду. Наверное, будь у него выбор, он бы попытался покрасить волосы в цвет гораздо ярче, чем в угольно-черный. Но как жаль, что такие простые желания нельзя исполнить.       — Подъём! Всем собираться и быть в церкви в 6:00, — громкий крик из коридора заставил Казуичи тяжело вздохнуть и посмотреть на кровать напротив него.       Хаджиме лишь завернулся сильнее, проклиная весь мир и в частности Казуичи.       — Ну почему ты вообще решил меня будить? — волей-неволей Хината всё-таки соизволил вылезти из своего кокона и направиться в сторону шкафчика. Руки казались ватными и не могли сделать более сложных действий, чем взять предмет и отпустить его, но сквозь безобидные ругательства, Хаджиме смог завязать верёвку для удержания штанов на своей талии.       — Чтобы ты встал не с той ноги.       Немного мешковатая форма и недовольный взгляд — незаменимый атрибут Хаджиме каждое утро, который быстро исчезал, как только Сода успокаивался и переставал морочить голову. Наверное, это из-за ребячества его так недолюбливали сверстники и наставники.       — Давай, пошевеливайся, спящая красавица.       Казуичи быстро пронёсся перед Хинатой, оставив перед этим ключ от комнаты. Конечно же, он и будет закрывать их обитель. Как неожиданно.       — Конечно, моя госпожа.       Хаджиме протяжно вздохнул, но всё равно улыбнулся, услышав своё прозвище.

***

      Кто бы мог подумать, что ученики способны так спокойно сидеть с пустыми животами и слушать речи «посланников свыше» (как они любили себя называть)? Но это превращается в серую и тягучую рутину, и Сода откровенно зевал, прячась на последних рядах столовой с Хаджиме.       Каждый день одно и то же, мозг уже перестает функционировать. Конечно, для маленьких детей, которые с упоением слушали взрослых, это всё в новинку. Судить их нельзя, ведь маленьким ребятам нужна родительская фигура, даже если она фальшивая:       — …Всегда помните, что вы — брошенные дети, заплутавшие по чужой вине ягнята, которые попали в руки искупителя Божьего, и что вы всегда будете в безопасности с нами, только верьте слову Его и Его последователям верным. Аминь, — взрослый человек, примерно тридцати или сорока лет, сложил руки в молитвенном жесте и поклонился своим слушателям, и те быстро встали, нашептывая молитву. Даже Казуичи решил начать ритуал, ведь не хотел получить удар по голове от Хинаты, который с преспокойным лицом проговаривал давно заученные слова.       Огромная комната наполнилась словами, направленными на искупление их душ, даже если это не поможет им.       Хаджиме давно не задумывается над смыслом слов, слетавших с его губ каждый Божий день. Это всё равно, что выучить какое-то стихотворение или отрывок текста и повторять его огромное количество раз: язык уже сам отскакивает от нёба, чтобы потом стукнуться о внутреннюю сторону зубов. Рутина. Это слово давно засело в голове, будто его прибили гвоздями к внутренней стороне черепа. Хината пытался утихомирить эту боль, но единственное, что он мог сделать — смириться с происходящим.       — Как ты думаешь, Фуюхико пойдёт с нами на занятия или он будет опять с маленькими сидеть? — Сода говорит это достаточно громко, чтобы вывести Хаджиме из транса, но не настолько громко, чтобы привлечь к себе лишнее внимание. Ведь здесь делиться информацией, даже незначительной, с незнакомым человеком себе дороже.       Наверное, будь это совершенно другой вопрос, Хината проигнорировал бы его, не обращая внимания на глупый лепет, но знакомое имя заставило включить внимание и начать искать близкого друга. Знакомая подстриженная макушка пшеничного цвета выбивалась из тёмной детской палитры, хотя рост фигуры не выбивается.       — Он уже смотрит за нами, посмотри вон туда, — Хината показывает в сторону Кузурю, — Не легко ему, уже подрабатывает нянькой. Как они друг друга терпят?       — Я ведь тебе рассказывал, как там всё. Ведь, не зря я предложил свою помощь тогда, — Казуичи гордо задирает нос, но резко замолкает, когда ощущает на себе недовольные взгляды.       — Во-первых, это риторический вопрос. Во-вторых, продолжай читать молитву.       Посмотрев на друга, как на нашкодившего пса, Хаджиме позволил себе закрыть глаза и плыть по течению.

***

      Душный, но достаточно светлый кабинет вмещал в себя где-то половину учеников со всего кампуса (остальная половина, которую составляли девушки, находилась в другом кабинете), поэтому казалось, что ты на базаре, даже во время уроков. Благо, сейчас литература, поэтому многие старались повторить почитанные притчи, освежая их в памяти, хотя находились люди, желавшие ещё немного повеселиться. К счастью для Хинаты, Сода был не из их числа.       Было ожидаемо, что на уроке литературы им скажут прочитать книгу, хотя сам преподаватель не был рад работать с таким буйным классом, отдавая предпочтение женской половине. Вся эта двусмысленность никого не волновала, ведь считалась своеобразной нормой и имела положительный окрас. Что ещё можно ожидать от закрытого монастыря?       Урок должен вот-вот начаться, если судить по часам на стене, которые так старательно отсчитывали время, расслабляя Хаджиме своим размеренным тиканьем и заставляя его хотеть спать. Это желание приходит особенно быстро, когда утром тебе не дают отоспаться и затаскивают в помещение с полками и книжными шкафами в дальнем углу, где уже появился тонкий слой пыли.       Каждый должен был вспомнить и рассказать по одной притче, чтобы потом спокойно отсидеть весь урок. Конечно, подобное задание казалось глупым и почти бессмысленным, но если вспомнить, как именно к ним относятся многоуважаемый учитель Адам Смит (ударение он просил ставить на первый слог), то всё становится очевидным и кристально ясным.       Только Хината хотел подозвать к себе Казуичи чтобы уточнить, какую притчу тот выбрал (ведь вчера они не могли обсудить это), как на всё здание слышится звон колоколов.       Какая неудача.       Весь мужской коллектив встал около своих мест в ожидании учителя, который даже не торопился заходить кабинет. Сама тишина казалась какой-то искусственной, ведь, ожидая весёлый шум и гам, получаешь странное и молчаливое повиновение. Но никому не хотелось получить дополнительную отработку на участке или таскать тяжёлые грузы.       В пустом коридоре послышались аккуратные шаги, которые становились всё громче и громче, заставляя учеников собраться с мыслями и духом.       — Здравствуйте, класс. Надеюсь, что вы будете хотя бы имитировать активную деятельность на нашем уроке, так что начинайте готовиться, а я пока буду заполнять журнал, — в своей доброй и привычной манере высказался мужчина, заставляя всех вздохнуть. Возникало ощущение, что с таким человеком можно легко договориться: просто покажи ему красивые глазки, и хорошая успеваемость у тебя в кармане — но Адам мог спокойно пожаловаться на ученика, из-за чего вся сладкая жизнь ребёнка канет в Лету.       Пару учеников судорожно просматривали свои записи, будто видели их впервые.       Хаджиме спокойной вздохнул, осматривая класс в поиске Соды. Его друг постоянно любил пересаживаться на каждом уроке на новые места, словно рассматривал и изучал кабинет под разными углами. Этот день не стал исключением, так что Хината нашёл знакомую макушку за предпоследней партой у окна.       — Здесь есть желающие начать свой пересказ? — мужчина спокойно, почти полусонно оглядел комнату, будто не ожидал никакого ответа от своих учеников. Разумеется, никто не горел желанием отвечать первым, и дети лишь сильнее утыкались носом в свои тетради либо оглядывали класс в надежде увидеть какого-нибудь смельчака, который разбавит атмосферу.       К сожалению, таких не оказалось.       — Тогда начнём по списку.

***

      Хаджиме не осмеливался как-либо начинать свой пересказ. Вся обстановка давила на него, и одноклассники начали смеяться, ведь притча, которую только что рассказал их друг, повторяется уже пятый раз. Учитель на это никак не реагировал, а лишь заполнял бумажный журнал с оценками, будто в этом помещении нет никаких кричащих детей, не умевших соблюдать тишину. Выдержка у него была хорошая, так что бесполезных и оглушительных криков не появлялось в этом кабинете. За редким исключением.       Возможно, они пытаются отыграться перед химией.       Очередь незамедлительно остановится на нём, а Хината так и пытается размышлять по поводу своей притчи. Надо рассказать всё очень коротко и просто, чтобы каждый маленький ребёнок мог понять смысл и сделать выводы, так что было комично наблюдать за высокими и повзрослевшими одноклассниками, которые стояли рядом со своими партами и рассказывали текст, состоящий от силы из пяти несчастных предложений.       Было даже немного обидно из-за такого лёгкого задания, ведь женскому корпусу дают намного больше материала для анализа, но Хаджиме не слишком волнуется об этом, ведь сон окутывал его сознание, да и скоро Соде надо будет отвечать. Наверное, он бы взял что-то сверхкороткое и ёмкое, чтобы отстреляться как можно быстрее.       Будь Фуюхико здесь, он отнёсся бы к этому заданию со всей серьёзностью, пытаясь найти что-то цепляющее за струны души и таящее скрытый смысл. От подобной мысли Хината улыбнулся, ощущая внутреннее тепло и покой.       Вместо этого несчастный человек должен заниматься с маленькими детьми.       Но умозаключение не дали закончить, ведь Казуичи упал на живот, когда хотел начать свой пересказ. Произошло всё так быстро и резко, что ни Сода, ни Хаджиме не смогли с трезвым разумом осознать происходящее.       Раскатистый смех пронёсся по классу, отчего казалось, что смеялись гиены, увидевшие свою добычу, а не одноклассники, с которыми ты провёл всю свою жизнь. Казуичи пытался сам всё перевести в шутку, неловко улыбаясь и тихо хихикая, будто это как-то поможет.       Хаджиме уже хотел подойти и помочь Казуичи, как тот быстро вскочил с пола, словно ничего не было и отряхнул свою одежду. Адам Смит быстро оторвал взгляд от журнала и с небольшим сочуствием посмотрел на своего ученика, незаметно кивая, чтобы тот начал говорить.       — Я хотел бы рассказать свою притчу, — Сода смотрит куда угодно, но только не на людей вокруг, игнорируя их существование, — Итак, старец шёл по пустыне со своими учениками и рассказывал, как Бог им поможет, если они попросят Его об этом, и многие юноши верили своему наставнику, поэтому не сомневались в правдивости Его слов. С каждым днём в пустыне становилось всё жарче и жарче, а ночью было невыносимо холодно, еды совершенно не хватало, тогда трое юнош решили идти сами, надеясь исключительно на свои силы. Люди, что остались со старцем, продолжали молиться и верить, что смогут... — Казуичи запинается, нервничает и пытается подобрать нужные слова, пока весь кабинет был пронизан холодным молчанием, - Добраться первыми до города. С помощью своих молитв они выжили и могли нормально существовать, но не сдвинулись со своего места, а лишь остались в пустыне навеки.       Под конец голос Соды охрип. Все молчали, пытаясь переварить услышанное, погружая комнату в ещё более неприятную тишину. Единственное. что разбавляло её — протяжный кашель Казуичи       — Сода, ответь мне честно: ты сам это сочинил? — мужчина потирает переносицу и перестаёт заполнять свой журнал. Глаза лишь наблюдали за учеником.       Подобная несостыковка смутила Смита, ведь когда ты слышишь десятый раз одно и тоже, то смысла вслушиваться нет, (только в начало, чтобы вообще понять, о чём говорят эти ленивые дети) но когда всё идёт против шаблонов, то становится даже интересно.       — Да, Адам Смит, это я сам придумал, — голос Казуичи был очень тихим, будто прямо сейчас начнут капать слёзы, но приходилось сдерживаться во избежание проблем.       Весь класс начал перешептываться, нагнетая атмосферу, схожую с яблоком, которое стало домом для червей, пожирающих его изнутри. Живот скручивало, и Хината пытался встретиться взглядом с Содой, но тот настойчиво смотрел в пол, игнорируя внешний мир.       — После урока пойдёшь со мной, и мы поговорим.

***

      Что может быть лучше, чем подметать коридоры рядом с кабинетами, в частности химии, когда понимаешь, что сегодня нет столь замечательного и сложного урока? Наверное, только полноценный сон и адекватный сосед по комнате, но Хаджиме не хочет жаловаться на Казуичи, особенно сейчас, когда он находится не пойми где.       Казалось, что учитель не выражал никакой агрессии, а просто решил пригласить своего ученика по-дружески обсудить что-нибудь с чашечкой чая. Очень хотелось, чтобы это было именно так, но в голове всплывало поникшее лицо Соды, которое предвещало что-то отвратительное, ужасное и отчаянное.       Хината помотал головой, пытаясь выбросить подобные мысли из головы, и продолжил старательно подметать злосчастный пол. Конечно, к директору много кто ходил и по разным причинам: случайно разбил окно, порвал книгу или подрался с одноклассником — но всё это было логичной причиной для воспитательной беседы, только вот... Стоп.       Почему Хаджиме вообще решил, что Казуичи поведут к директору?       От таких мыслей ему пришлось остановиться и проморгаться, чувствуя, как зарождается надежда на лучший исход.       Может быть, учителю понравилась работа, и он развидел талант в Соде? Конечно, притча вышла сумбурной, неординарной, немного сжатой, но почему бы и нет? Вдруг у Казуичи есть скрытый потенциал в писательстве?       Хината издал тихий смешок и продолжил подметать. Конечно, если углубиться в размышления, то можно найти недочёты, незначительные несостыковки и пару недосказанностей (и ещё тысяча и одно слово, начинающееся с "не"), но Хаджиме не готов лезть в такие дебри своего сознания, предпочитая сладкую оболочку в виде надежды, такой манящей и прекрасной на вкус.       Песок и незначительная грязь постепенно увеличивались в размерах, когда их сметали в одно место. Хината уверенно управлял метлой, что-то напевая себе под нос. В груди больше не было тягучего страха и тяжёлой тревоги за своего друга и его жизнь, поэтому единственная задача сейчас — убраться.       Конечно, за друзей тоже стоит волноваться, всё-таки они росли вместе с самых пелёнок, но Хаджиме готов положиться на своих товарищей.       Оказаться в этом месте, которое любили называть монастырём или "храмом просвещения", можно по разным причинам. Чаще всего родители отдавали своих детей, если не могли их прокормить. После подобной мысли Хината старался остановить быстро стучащее сердце, которое старалось проломить грудную клетку. Он будто хотел скрыть обиду на своих родителей, даже если понимал, что эти чувства не имеют смысла.       Здесь хорошо: кормят, одевают, обучают и прививают трудолюбие — но родительской любви ты не получишь, как бы усердно ты не молился.       Осознание своего одиночества в этом мире так и следует по пятам, дыша тебе в спину.       На подобные темы сложно говорить с кем-то, даже если взять Соду и Фуюхико, двух сорванцов и удальцов, которые не любили трепать языком и делали лишь то, что считают нужным. Но с ними было весело и хорошо, Хаджиме даже не боялся назвать их семьёй, ведь это — правда.       Пустой и холодный коридор сильно контрастировал с тем теплом, которое излучало сердце Хинаты, экстренно качая кровь по всему организму. Лучше полностью погрузиться в работу, не заполняя свою голову тяжёлыми мыслями и оставляя минимальные шансы на её сохранение.

***

      Столовая наполнилась громким гамом и лепетом о повседневных делах, которые так волновали подростков, почти взрослых юнош и девиц. Для тихих отшельников, которые любили прятаться в свои раковины, находиться здесь было просто невозможно: давящие звуки, шум, суета, резкие крики, которые могли доноситься из любого угла — похоже на котёл в аду, в котором варятся грешные души.       Конечно, со вкусной пищей или хорошими друзьями легче пережить эту нервотрёпку, окунаясь в душевную беседу, когда проблемы уходят на второй план.       — Хаджиме, как обстоят дела с Содой? — Чиаки, что сидела рядом со своим другом и Сонией за квадратным столом, решила задать вопрос, который давно мучил девушек. Всё-таки пропажу легко обнаружить.       Все замерли в ожидании, будто тишина за их столиком как-то изменит обстановку. Впрочем, это сработало: Хаджиме старался подобрать нужные слова и соединить пазл в цельную картину.       — Его учитель по литературе позвал к себе после урока, я так и не понял причину, да и Сода, скорее всего, тоже, — больше суп с овощами и кусочками мяса не казался таким аппетитным и тёплым, как несколько минут назад, поэтому хотелось просто оставить его здесь или отдать другому человеку.       Возможно, этот кандидат уже есть, если судить по таким голодным и хищными глазам Невермайнд.       — Надеюсь, он справится и не будет сильно нервничать, — Сония рассудительно похлопала в ладоши, указывая своим пальчиком на тарелку с супом, — Ты будешь доедать?       — Нет, можешь взять. Кстати, что вы сегодня делали? — девушка с благодарностью улыбнулась и подвинула к себе обед.       Нанами поставила на место Соды две пустые тарелки, тихо напевая под нос, будто убаюкивая саму себя. Люди вокруг начали активно вставать с мест и уносить всю утварь с собой. Расслабляться долго нельзя, ведь скоро придётся пойти на занятия и усердно работать. От подобных мыслей потяжелела и заболела голова.       — Сегодня у нас была арифметика, ничего нового. Порешали задачки с примерами и разошлись, — Чиаки протёрла свои глаза, словно хотела убрать дрёму       — Надеюсь, Фуюхико сможет вернуть книги, иначе он почувствует настоящее презрение от меня!       Сония вскинула голову вверх, задрав подбородок и закрыв глаза, чтобы придать своей натуре долю зловещности и величия, но подобный образ заслужил только тихие смешки друзей. Наверное, они были бы самыми ужасными подданными на свете.       — Я обязательно передам ему твоё послание. Не переживай так сильно, принцесса, — немного учтивым тоном, почти с притворным обожанием, сказал Хаджиме и почти сразу же засмеялся от подобного.       — Ну уж извини, но книги по единоборству очень важны и ценны для меня. Представляешь, сколько времени я потратила на их поиски и хранение? — данные слова казались больше откровением, чем продолжением шутки, что было в духе Сонии, — очень жаль, что их там так мало. Я перекопала всю библиотеку в поиске книг!       Настолько воодушевленный человек был редкостью в монастыре, потому что многие пытались не отсвечивать и вести себя подобающе. Хината быстро глянул на место скопления людей, где назревала небольшая стычка. Ладно, здесь и вправду главное слово "пытались". Все эмоции и накопленные обиды легко выходили наружу при минимальной агрессии.       Наверное, поэтому Чиаки и Сония решили найти себе хобби, чтобы занять свои руки.       — ... И я считаю, что в нашей библиотеке должна пройти ревизия! Вы представляете, сколько там устаревшей литературы? Так ещё и на мёртвом языке, мне страшно трогать эти книги, вдруг они — опора для стеллажей, — Невермайнд хихикнула и начала уплетать за две щеки уже по праву свой суп.       — Может... Это является достоянием всей библиотеки, — Чиаки прикрыла свой рот рукой, когда протяжно зевнула в середине предложения, и потерла свой глаз, — а ты так поступила с ним.       На это Сония лишь хмыкнула и полностью сосредоточилась на трапезе, недовольно и исподлобья смотря на подругу.       Милая беседа заставляла тихо посмеиваться, будто они — просто дети, ссорившиеся из-за малозначительного для взрослых, но всё так же важного вопроса для ребят.

***

                    К несчастью для Хаджиме, Сода так и не пришёл на оставшуюся пачку уроков.                     Прямо сейчас ученики готовились к каллиграфии, пока Хината был готов отсчитывать секунды для душевного спокойствия, даже если это плохо помогало. Кабинет немногим отличался от литературного, только доска была со специальной разлиновкой и несчастной жёлтой вазы с уже завявшим цветком. Это был гиацинт? Может быть.       Изучение кабинета не привело ни к чему хорошему, поэтому беспокойство начало возрастать со скоростью геометрической прогрессии. Оно давило изнутри на голову и сжимало сердце, как мягкую игрушку, из-за чего приходилось прятаться за партой, отгораживаясь руками от внешнего мира. Писка, конечно, не послышалось, но стон страдальца — точно.       — Эй! Ты даже не поздоровался со мной, не рад меня видеть? — покой мученика нарушил до боли знакомый голос с хрипотцой и... Он заболел, что ли?       — И тебе тоже привет, Фуюхико, — пытаясь собрать оставшиеся силы в кулак, которые проскользали меж пальцев, как песок, Хината отклеил свою голову от парты и вымученно улыбнулся.       Встречайте: Фуюхико Кузурю или сиделка для детей всего монастыря, которая сама выглядит, как ребёнок. Если бы Хаджиме был в лучшем расположении духа или ему не грозил кулак в лицо, то здесь могла быть шутка про адаптацию к окружающей среде или погружение в свою работу с головой.       — Во-первых, почему ты выглядишь как выжатый лимон, а во-вторых, где эта механическая катастрофа? — попав сразу в две мишени, Фуюхико уже предчувствовал надвигающейся ужас, сам того не осознавая.       Он всё такой же серьёзный и собранный. Если забота о детях так на него влияет, то Хината не против, чтобы его друг уходил им помогать. Лучше всего раз в неделю, а то он может быстро сойти с ума от кричащих и неуравновешенных мини-версий людей.       — Адам Смит забрал к себе на беседу. Сода просто рассказал выдуманную притчу, и всё пришло к тому, что они до сих пор не вернулись. Я толком ничего не знаю, так что не могу ничего сказать, — Хаджиме уже третий раз поправляет свои учебник и тетрадь с пером и чернилицей, будто это поможет привести свои мысли, свою голову, себя в порядок. К несчастью, своих успокоительных плодов это не принесло.       — И ты хочешь сказать, что нашему Соде что-то сделают? Скорее, просто побеседуют немного, всё обговорят и отпустят с Богом, если он там не насочинял что-то "неправильное", — Фуюхико почесал свою коротко подстриженную голову и тихо засвистел, выглядя очень расслабленно и спокойно. Наверное, он был рад вернуться к людям, которые хоть и мало отличались от детей, но всё же немного более зрелые.       Хината улыбнулся, наполняя лёгкие воздухом, чтобы потом выдохнуть. Не стоит накручивать себя по пустякам, особенно, если вспомнить, что Казуичи не пять и даже не десять лет. Он уже самостоятельный мальчик, за которым не нужно постоянно бегать.       — Спасибо, Фуюхико, это и вправду помогает.       — Не переживай ты так сильно. Если с ним что-то случится, то мы быстро вправим ему мозги, — Кузурю ухмыльнулся, обнажая свои зубы, чем-то напоминая маленькую собачку, которая недавно ступила на территорию монастыря: прогонять жалко, да и многие привыкли к её скулящему лаю, находя его забавным.       Наверное, будь здесь Сода, то послышался бы истошный вой вперемешку со слезами, будто ему будут вскрывать череп и доставать мозги, хотя такой опасности нет, ведь у Фуюхико нет даже обычного молотка. Эмоциональность Казуичи идёт вразрез со спокойным и саркастичным Кузурю, и всё же регулярные встречи сближают людей, хотя бы малость.       — Если он будет опять проклинать весь монастырь, то не смей шутить, что начнёшь с ним революцию. Мне хватило десяти минут его молчания и пустого взгляда в стену, — Хаджиме начал замечать, что за спиной его друга мелькают одноклассники, пытаясь распределиться по своим местам. Быстрый взгляд на часы, и Хината протяжно вздыхает, пытаясь бороться с тоской, которая накатила на него от осознания надвигающегося урока.       — Сода просто пытался собрать в своей голове какой-то новый механизм, я уверен. Но если ты настаиваешь, то буду молчать, — ощущая надвигающийся урок, Фуюхико начал закругляться, возвращаясь к своему рабочему месту. Хаджиме лишь ещё раз вздохнул и посмотрел на свои принадлежности.       Возможно, ему нужно просто взять себя в руки и спокойно пережить эти уроки, чтобы вечером встретить Соду и наконец-то нормально поговорить.

***

             Наверное, последним ударом для Хинаты стало то, что Сода не пришёл на ужин.                     Конечно, в столовой было намного тише, ведь многие люди вели себя, как сонные мошки, которые кружились в воздухе, не зная, куда приземлиться, чтобы мёртвым грузом упасть на пол от истощения. Но в данном случае — на своё место за столом с тарелками в руках.       Ещё одной причиной тишины в данном месте являются взрослые люди, находящиеся на своеобразном возвышении в одной из частей столовой, чем-то отдалённо напоминающем сцену, которые уставшим и тяжёлым взглядом сопровождали людей к своим стульям, не находя в этой столовой ничего интересного.       Хаджиме ощущал этот взгляд на себе. Его рассматривали, будто камень красивой формы или необычной окраски, но потом оказывается, что нет ничего особенного, ведь это простая порода, которую каждый может найти на дороге, пусть и со своими небольшими отличиями.       Наверное, будь здесь наш маленький острый камушек один, он давно сошёл бы с ума от давящей атмосферы, но столь родные и близкие лица, окружавшие его в трудную минуту, успокаивали тревожный разум.       — Получается, что вас заставляют вышивать крестиком? Бред какой-то, — Фуюхико с удивлением посмотрел на исколотые пальцы Сонии, которые больше не выглядили, как руки королевской особы, ведь аккуратные пальчики (а если быть точнее, то указательные) покрылись маленькими ранками.       — Это очень даже красиво, когда есть примерный план, где и какие цвета нужно использовать, но только если вас не заставляют вышивать несчастную клубнику с каким-то листиком. У меня совершенно не хватает красного цвета! — недовольные возгласы можно было бы услышать в другом углу помещения, если бы не маленький толчок со стороны Чиаки. Сония понизила свой голос.       — Я же тебе говорила: нужно соблюдать масштаб, а не делать клубнику больше, чем твоя голова, — Нанами посмотрела на все четыре тарелки с ягодами, во главе которых стояла злосчастная клубника. Теплый сезон урожаев дал достаточно сладких плодов, чтобы побаловать детей. Всё равно они же их и собирают. Жаль только, что акция продлится недолго, и остальные сладости пойдут на заготовки на зиму.       — Это я уже поняла... Можешь помочь мне сегодня вечером переделать? — Невермайнд широко улыбнулась, обнажая все свои зубы, и теперь, с немного прищуренными глазами, улыбка выглядилела не жизнерадостной, а больше виноватой.       — Конечно, я только рада помочь, — небольшой зевок — и Чиаки понемногу начинает сопеть.       — Почему они так медленно собираются? — Кузурю опёрся на спинку стула, опрокидывая голову назад.       Хината лишь сочувственно вздохнул, поглядывая на свою порцию ягод и ощущая голод, который преследовал весь последний час. Есть разрешат только после конца вечерней молитвы, которую проводили со всеми людьми. Или только теми, кто приходил, ведь двери сразу же закрывали, когда начиналась церемония.       Либо ты должен покорно соблюдать правила и терпеливо ожидать остальных, либо оставаться голодным до самого ужина. Эти правила уже сидели в печенках, заставляя сдерживать себя, чтобы не закричать во всё горло.       — Надеюсь, Соду хотя бы додумаются покормить, а то я не готов выслушивать его жалобы, — Фуюхико повернул голову в сторону смотрителей и быстро оживился, когда они все разом подошли ближе к людям, — О, всё-таки началось.       Все люди начали вставать со своих мест, чтобы гордо и покорно слушать речь, которая повторяется каждый день, каждую неделю, каждый месяц и каждый год. Нет ничего нового, всё те же наставления на путь истинный и попытки одухотворить всех. У Хаджиме кружится голова.       Все молча качали головами, будто видели смысл в этих словах и умозаключениях. Организм требовал еды, пока мозги плавились под коркой черепной коробки.       Никто не хотел этого, но остаётся только смириться.

***

      Возвращение в свою комнату с осознанием, что останешься совершенно один и без своего соседа — главная проблема для Хинаты. Конечно, он мог бы переночевать в комнате с Кузурю, но в этих помещениях было так мало места, что даже спать на полу проблематично.       Единственное, чем Хаджиме мог занять себя за час до сна, который он проводил с Содой, так это последовать совету Сонии и взять с собой какую-нибудь книгу: приключения, рассказы, повести — всё что угодно, лишь бы не оставаться один на один со своими мыслями.       Даже не осознав, но Хината оказался у высоких деревянных дверей библиотеки, которые стремились к не менее высокому потолку, окрашенному в белый. Со временем вся насыщенность цвета спала и появились желтоватые пятна, выделяющиеся из общей картины. Хаджиме мог хоть до бесконечности смотреть на этот узор, но внезапное прояснение в голове вывело его из транса и заставило идти вперёд.       Дверь протяжно заскрипела, и гулкий рёв пронёсся по всему коридору к библиотеке, разносясь эхом, оглушая Хинату со всех сторон. Огромное помещение со стеллажами книг заставляло чувствовать себя маленьким и несчастным. С одного взгляда можно понять, что это место — достояние всего монастыря, и для этого были свои причины.       Несколько пар глаз бросили быстрый взгляд на вошедшего и вернулись к своим делам. Многие давно покинули библиотеку, и лишь единицы остались отсиживать последние минуты до закрытия. Хаджиме вздохнул и скрылся за устрашающими своими размерами полками.       Книга за книгой проносились перед глазами. Некоторые из них были пёстрыми, другие выглядили старше самого Хинаты, у многих уже начали стираться буквы, пока другие оказались до боли знакомыми учебниками. В каждом кирпичике из бумаги хранилось что-то своё и необыкновенное. Иногда хотелось посвятить всего себя каждой истории и окунуться в них полностью для понимания всех деталей.       Пыль от книг начала витать в воздухе, немного напоминая маленькие звёздочки, которые светились на фоне свечей, расположенных по всей библиотеке. Хаджиме начал идти как можно тише, почти крадясь между полок.       Со временем книги больше не радовали глаза, а лишь заставляли их болеть и чесаться. Ничто не запоминалось, всё быстро выходило из головы и долго не задерживалось, голова начала раскалываться.       Тихие шажки были единственными, что мешало тишине окутать всю комнату.       Хината хотел было вернуться в свою комнату и бросить поиск чего-то интересного, как вдруг резко остановился. На глаза попался странный корешок со непонятными символами, совершенно отличающимися от привычных глазу, родных и знакомых букв.       Возможно, про эти книги говорила Сония?       И в самом деле, осмотрев другие книги, Хаджиме увидел всё те же символы, которые ни разу не встречались за время его обучения. Возраст этих книг ещё больше, если судить по дряхлым корешкам и осыпающимся страницам. Их страшно брать в руки, ведь одно неверное движение, и они могут развалиться прямо на руках. Хината не хотел так быстро покидать стеллаж с книгами. Нужно посмотреть содержимое хотя бы одной.       Закрыв глаза, Хаджиме начал водить пальцем по воздуху, играя в своеобразную лотерею. Здесь не имеет значения, какую именно книгу нужно взять, главное — выбрать её. Два шага вправо, потом пару шагов влево, небольшая раскачка и вуаля! Хината посмотрел в том направлении, куда указывал палец.       Это оказалась книга в тёмно-красном переплете.       Быстро взяв её с полки, Хаджиме решил осмотреть обложку: на ней не было никаких замысловатых рисунков, только узор с мечами и лианами, который потерял свою золотую краску, оставив впадины; а так же слова, которые выглядили, как плевок чернилами или обычные кляксы при неаккуратном использовании ручки; сам форзац не отличался какой-либо оригинальностью — просто пожелтевшая бумага, от которой разил резкий запах.       Хината присел на корточки, держа в руках огромную книгу, которая словно тянула его вниз. Но долго это продолжаться не могло, поэтому Хаджиме открыл первую страницу: "MedXruxGraph MedOr GisgNaGraph FamTalUnUrUr UnDruxGal GonDruxFamGonGedDruxGonOrGonVehUnDruxGisg FamGisgUnGisgGraphFam, VehUnUrUrGraphGal UnUrUnGedUnGalGalUn, NaUnGal FamGisgDonUnDruxGedGraph OrGraphUnGisgVanDonGraphFam OrDonMedTal GalGonFamMedDonGalGraphDonUrGôn MedDonGedGonGraphFam GisgMed GedDonGraphUnGisg GalGonFamVehMedVanGraphDonGonGraphFam, UnDruxGal UnUrUr GisgNaGonFam GalGonGal DruxMedGisg OrGontGisg GonDrux GônGonGisgNa GisgNaGraph DonVanUrGraphFam UnGalMedMalsGisgGraphGal GonDrux FamMedVehGonGraphGisgGôn. Un FamGisgUnGisgGraph OrGonUrUrGraphGal GônGonGisgNa GalGraphVehGraphGonGisg, OrGraphUnDon UnDruxGal NaGônMalsMedVehDonGonFamGôn NaUnFam GraphPalGonFamGisgGraphGal OrMedDon GisgMedMed UrMedDruxGed, PaVanGisg GonGisg VehMedVanUrGal DruxMedGisg UrUnFamGisg OrMedDonGraphVanGraphDon. GisgNaGraph VehGonDruxGed UnDruxGal GerVanGraphGraphDrux !! GônGonGisgNa GisgNaGraphGonDon FamMedDrux, GônNaMed UnGisg GisgNaUnGisg GisgGonTalGraph GônUnFam 16 GônGraphUnDonFam MedUrGal, DonGraphVehGraphGonVanGraphGal OrDonMedTal UnDrux VanDruxVehDruxMedGônDrux MalsGraphDonFamMedDrux Un GedUrUnFamFam PaUnUrUr GônGonGisgNa Un FamTalUnUrUr DonGraphVehGraphFamFam GonDruxFamGonGalGraph, GônNaGonVehNa DonGraphFamGraphTalPaUrGraphGal GisgNaGraph DonMedMedGisgFam MedOr Un GisgDonGraphGraph. GisgNaGraph GônUnDruxGalGraphDonGraphDon, GônNaMed GonDruxGisgDonMedGalVanVehGraphGal NaGonTalFamGraphUrOr UnFam GisgNaGraph NaGraph "GônUnDruxGal-PaGraphUnDonGraphDon MedOr VehVanUr-TalUnDruxUnFam", MalsDonMedVanGonGalGraphGal GisgNaGraph OrUnTalGonUrGôn GônGonGisgNa GônNaUnGisg PaGraphVehUnTalGraph GisgNaGraphGonDon VanDruxGalMedGonDruxGed..."       Хината тяжело сглотнул, когда слова просачивались в его голову, даже если он не знал смысл и не понимал их значения. Руки не хотели отпускать книгу, вцепившись в неё, как за последний шанс на жизнь. Воздух сгущался и становился тяжёлым. Что-то весомое упало на его плечи. Их будто сдавливали чьи-то руки, разминая их со странной заботой и нежностью. Они были ледяными. Внутри живота начало крутить, будто водоворот засасывал крупицы спокойствия и благоразумия. Хаджиме открыл рот, чтобы вдохнуть больше воздуха, но лёгкие никак не слушались, оставаясь наполненным чем-то непонятным.       Что-то происходило вокруг, как будто... Меж рядами он находился не один, а с кем-то. С кем-то, кто тихо нашёптывает слова, оставляя всякие надежды на счастливую жизнь.       И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми       Паника начала резко сползать вместе с холодным по‌том, который оставлял неприятный след на руках, ногах и теле. Воздух стал легче, свежее, опасность ушла на второй план.       Хаджиме почувствовал лёгкую дрожь и влагу в уголках глаз. Если он поторопится, то успеет убежать с проклятой книгой на руках до того, как сумеет расплакаться.       Нужно начать бежать прямо сейчас.

***

"GisgNaGraph GônMedDonUrGal GonFam FamMed GônMedDruxGalGraphDonOrVanUr GisgNaUnGisg GònMedVan GalMedDrux'Gisg GraphVanGraphDrux VanDruxGapGraphDonFamGisg UnDruxGal, GônNaGôn GonGisg NaUnVanGraph PaGraphGraphDrux VehDonGraphUnGisgGraphGal. Gon VehUnDrux'Gisg PaGraphUrGonGraphVanGraph GisgNaUnGisg Gon NaUnVanGraph OrMedVanDruxGal GisgNaGraph MalsGraphDonFamMedDrux Gon DruxGraphGraphGal. GisgNaGraph MedDruxGraph GônNaMed GônGonUrUr GedGraphGisg Un FamGônGraphGraphGisg UnMalsMalsUrGraph OrMedDon TalGôn MedGônDrux NaUnMalsMalsGonDruxGraphFamFam. GônMed GônGonUrUr PaGraph GisgMedGedGraphGisgNaGraphDon UnFam UrMedDruxGed UnFam MalsMedFamFamGonPaUrGraph GisgMed OrGraphGraphUr UnUrUr MedOr GisgNaMedFamGraph GisgDonGraphUnGisgTalGraphDruxGisgFam MedOr FamGônGraphUnGisg PaUrGonFamFamGraphFam. TalGôn FamMedVanUr NaUnFam UnUrDonGraphUnGalGôn PaGraphGraphDrux FamGisgUnGonDruxGraphGal, FamMed GisgNaGraphDonGraph'Fam DruxMed DruxGraphGraphGal GisgMed GisgDonGôn GisgMed VehIrGraphUnDrux GonGisg. FamMed UrGraphGisg GisgNaGonFam MalsUrUnVehGraph PaGraphVehMedTalGraph Un FamMedVanDonVehGraph MedOr GalUnDonVehDruxGraphFamFam, UnDruxGal GisgNaGtapbDrux Gon GônGonUrUr FamNaMedGôn GônMedVan, TalGôn FamGônGraphGraphGisgNaGraphUnDonGisg, GônNaMed GônMedVan PaGraphUrMedDruxGed GisgMed."

Felix guy