Рассвет

      Сон — всего лишь иллюзия. Иллюзия, что никогда не принесёт покоя и умиротворения для того, кто уже мёртв. Пока живые тешат себя мыслями о вечном покое, те, кто уже почил мир, знают наверняка, что никакого покоя не существует — лишь бесконечное время, которое растворяет тебя в пустоте. Серые краски лишь изредка окрашиваются цветами. В этом месте не может быть яркого солнца и насыщенных тонов, которые радуют глаз, приносят радость. Запахом смерти пропитана атмосфера, тошнотворным привкусом гнилости ощущаясь во рту. Ничего не чувствовать намного лучше, чем мириться с этим кошмаром, — для Сяо Синчэня есть лишь одна истина. Но от чего же Высшие Силы решили поместить его разбитую душу сюда, вещая о каком-то спасение? Позвольте ему уже просто исчезнуть… Исчезнуть навсегда. Это и есть величайшее спасение.       Новый день встречает удивительно плохой погодой. Небо, что обыденно затянуто синевато-серыми облаками сегодня клубится черноватыми, более мрачными. Холод, подобно лезвию острого меча, касается оголённых участков кожи, болезненно ощущаясь всем телом. Какая же жестокая ирония, что то, отныне не существующее, погибшее, настолько чувствительно и живо здесь. Тело. Бренное тело, что необходимо придать забвению. Чтобы наконец-то покоиться с миром, а ещё лучше не существовать вовсе.       Сяо Синчэнь поднимается с постели, дрожащей рукой прикрывая глаза. Горящие, после долгих слёз, болящие, после бессонной ночи. На кистях рук продолжают звенеть браслеты, тяжестью своей вызывая сильные боли в суставах. Как же трагично и грустно, что даосский заклинатель уже привык к ней и даже не может вспомнить, какого было раньше без них. Маленькими крупицами собирается его наказание, день ото дня загоняя в угол. — …доброе утро…       Холодный дом встречает не менее леденящей тишиной. Что дальше? Встать, приготовить завтрак, а потом выйти на прогулку? Эта игра в нормальную жизнь вызывает тошноту. Возможно, что ему не стоит и вовсе вставать с постели, а просто дождаться момента, когда лик его обезобразиться, сознание помутится, как топкое болото, и, наконец-то, измученную душу поглотит пустота?       Раскатистые удары грома привлекают внимание Сяо Синчэня. Всё же поднявшись, он бесцельно подходит к окну, апатично смотря на беснующуюся погоду. В этом месте всегда хмуро, сыро и холодно. Громоздкая печаль пропитывает атмосферу, а густые клубы туманы напоминают об огромных горе и отчаянии, что пережили души, заключённые здесь. Здесь почти не бывает сильных ветров, — они и без того остры и ледяны как сталь, однако сегодня настоящая буря разыгралась за окном. Порывы ветра настолько сильны, что склоняют уже давно погибшие деревья, серостью и мрачностью своей внушая ещё больше уныния.       «Как странно…»       Брови даосского заклинателя чуть хмурятся. Относительно, но всё же он пребывает здесь довольно-таки продолжительное время, но лишь единожды он видел подобное явление в Чистилище. Видимо, сегодня сюда прибыла душа, чьи муки и терзания были при жизни столь велики. Дождь, что барабанит яростным тактом по крыше и окнам, воистину поражает и, почему-то, лёгким трепетом умиротворяет. В этой буре, что изображает собой чью-то душу, видятся отголоски той самой жизни, которая некогда имел вкус, страсть и стремление.       Облокотившись плечом о подоконник, сжав руки в замок в районе живота, уголки губ Сяо Синчэня мягко приподнимаются, пока усталый взгляд его с тёплой ностальгией всматривается в безумные капли, что плотностью своей заслоняют от взора уже вдоль изученные места. Поистине редкое явление, чтобы сюда попал некто с подобными увечьями и агонией в сердце. Яростные всплески молнии и грома вновь подтверждают догадки. Это место пропускает через себя всё, что пережил человек при жизни. И эта душа несомненно мучилась, была отравлена, потеряна и сгублена. Наверняка собой же… — Печально…       Но как приятно было при жизни попасть под дождь. Нельзя ведь сказать, что даосский заклинатель питал сильную слабость только к солнцу и теплу, но промокать и дрогнуть после капель холодной воды никогда не было чем-то приятным. Сейчас это ощущение кажется таким манящим и желанным. Ощутить эту прохладу… Этот освежающий аромат грозы… Разве здесь такое возможно? Выйди сейчас под дождь и окажешься прижат тяжбой и болью пришедшей души. Кто же в здравом рассудке решится на подобное? — А-а-а-а-а-а-а-а!!!       Сяо Синчэнь прикрывает глаза, отворачиваясь от окна. Крики тех, кто уже не способен отдавать отчёта собственным действиям, слышатся весьма отчётливо, несмотря на грохот и шум. Те, кто уже потерян, те, кто доживает остатки отведённого им времени, уже не понимают того, что дождя, подобного этому, нужно избегать, если же не желаешь загубить собственную душу сильнее. Загубить… Навсегда загубить. Лишиться шанса на перерождение… — Кгх!.. — от одной лишь мысли желудок скручивает, и даосского заклинателя сгибает по пополам, пока он пытается унять приступы рвоты. Жизнь настолько стала омерзительна, настолько неприятна, что его рвёт из раза в раз, стоит только на полном серьёзе допустить мысль о том, что когда-то он вернётся в тот мир… Мир, который был опорочен им. Мир, который он предал. Мир, где ему, грязному и разбитому, места нет.       Усталость сильнее пробирает Синчэня. Он, пошатываясь, вновь подходит к окну, в попытке отогнать гнетущие мысли подальше, в надежде отвлечься от параноидальных мыслей и чувств, вот только… За завесой дождевой, плотной и опасной, виднеется чёрный силует у входа на выделенную ему территорию. Заклинатель даже глаза потирает и трясёт головой, стараясь отогнать наваждение, вот только… Этот некто продолжает стоять, стоять и просто смотреть на дом, в котором проживает даосский заклинатель. — Неужели душа чья-то заплутала?..       Повинуясь велению сердца, от чего-то содрогаясь от страха и паники, Сяо Синчэнь стремительно выбегает на улицу, в шаткой позе останавливаясь на пороге, вот-вот готовясь спуститься вниз, прямиком под душераздирающий ливень.       «Что? Что это такое? Почему мне вдруг стало так плохо?»       Сердце содрогается настолько, что перед глазами всё плывёт. Мышцы словно выворачиваются наизнанку, а кости ломит так, словно они ломаются. Снова и снова. Знакомое чувство адской боли в груди и на душе, — как и в тот день, когда его мираж личного счастья был беспощадно изничтожен. Когда всё, что он знал и любил, оказались гнусной ложью. Его тошнит, ему больно и мука это велика настолько, что пропадает голос, который вырывается истошным криком прямиком в дождь, взвывая хоть к кому-то, кто может избавить его от этих страданий. Он и так сгорает в своём личном аду, так на что же ему послали ещё большие страдания, который грозятся лишить его разума? Что же вообще происходит? Кто этот человек, что вызывает в Сяо Синчэне это разрушительное цунами?!       Один шаг.       Каплями изредка попадая на ханьфу.       Второй шаг.       Острыми ударами, словно в болевые точки, лупит морозный дождь.       Третий шаг.       Не проходит и пяти секунд, как Сяо Синчэнь промокает насквозь, упрямо всматриваясь в фигуру, продолжающую стоять возле калитки. Забавно получается, но, судя по всему, находясь в безумной агонии, соприкасаясь в чужой, создаётся сбалансированный эмоциональный поток, управляющий разумом и телом. Больно, душно, тоскливо, тошно и так далее, но спокойнее. Почему-то становится спокойнее. Этот образ выглядит до ужаса знакомым.       Хрупкость, грациозность, волосы, что собраны в хвост, тёмные одеяния.       Он виделся ему во всех. Он слышался ему во всём. Даосский заклинатель настолько привык к своему сумасшествию, что сейчас воспринимать происходящее как реальность не получается вовсе. Не может же такого быть, что человек, по чьей милости он угодил в этот капкан, сейчас стоит на пороге его дома? Как возможно, что Высшие Силы отправили к нему того, кто уничтожил душу Сяо Синчэня, изничтожил в пыль?..       Но эмоции кричат громче. Сердце вопит как одержимое, потому что узнаёт того, кому верно хранило себя. Потому что душа ломается под страшными образами, помня того, кто с ней сотворил подобное. Потому что посмертно ясно взгляд Сяо Синчэня ясно видит образ того, кого ошибочно полюбил, того, кого так сильно ненавидит.       За утихающими каплями дождя спадает и занавес, скрывавший в себе всё. Краем глаза Сяо Синчэнь хватается за собственный дворик, и в неподдельном удивлении приподнимаются брови и округляются глаза, когда он замечает существенные изменения в нём. Больше мёртвых кустов, скамья, небольшой домик, ручей, дерево, кажется, вишни. Сердце стучит настолько быстро, что биение его перестаёт ощущаться. Словно в оцепенении, не соглашаясь принимать то, что видит, даосский заклинатель медленно поворачивает голову назад, смотря на свой некогда белый, аккуратно выстроенный дом. Его форма то же стала другой. Вытянувшись в два этажа, он приобрёл более изящные, с тем же мрачные черты. Чёрное дерево, узоры, острые углы и черты — это вовсе не то, где доселе жил Сяо Синчэнь. Его дом был меньше и светлее, — сейчас этот дом точно чужой. Чужой, но всё ещё его, ведь продолжает хранить очертания и память даосского заклинателя. Ему ни за что отсюда не уйти! Он не может поселиться в другом месте, он не может спрятаться в соседних постройках — браслеты вынужденно вернут его обратно. На его законное место. То место, что предназначено судом. — Они подселил ко мне другую душу…       Фраза срывается с уст прежде, чем Сяо Синчэнь осознаёт её значение. Он никогда не видел здесь ничего подобного. Хотя и утверждать то, что он здесь видел всё, было бы ложью. Чистилище бескрайне огромно, так что обойти его полностью невозможно. Но…       Тихое шарканье чувствуется ударом раскалённого кнута по спине. Мышцы наливаются свинцом, а Сяо Синчэнь, словно статуя, ужасно неловко поворачивается к тому, кто отныне станет его сожителем.       Сердце вот-вот разорвётся. Оно горит. Оно сгорает до пепла, возрождаясь вновь, чтобы снова пасть.       Глухой удар.       Сяо Синчэнь прикрывает глаза, полностью поворачивая голову к незнакомцу.       Щемящий удар.       Глубокий вдох делает заклинатель, расслабляя отёкшие от тяжести руки.       Панический удар.       Ресницы взмывают вверх, а стеклянный взгляд неживых глаз устремляется в глубину алых, таких же безжизненных по сути, но так неправильно переполненных жизнью.       Сердце замирает вовсе.       Сюэ Ян, бледный, весь измотанный и вялый, стоит перед Сяо Синчэнем так, словно ничего и не произошло. Словно всё случившееся доселе было лишь ночным кошмаром, а явь… А явь их — Чистилище, и ночных кошмаров здесь не бывает. Их души — и есть самый настоящий кошмар.       Дождь утихает полностью, но ветер дует всё также сильно и мрачно. Тучи на небе всё такие же чёрно-синее, а молния и гром безостановочно играются с облаками.       Сюэ Ян выглядит словно кукла, неспособная двигаться, неспособная на эмоции. Его шок и ужас от того, что он сейчас проживает, сродни тому, что он переживал, когда узрел гибель собственной матери, тенью падая на гибель отца… Едва пришедший в себя после того, что ему пришлось пройти по пути сюда, едва ли отдавая отчёт в то, что всё происходящее — правда, он буквально вот-вот развалится на части из-за эмоций, порождённых собственным сердцем. Как же это так? Как такое могло произойти? Он пал, пал смертью не самой гнусной, которую заслужил. Он оказался на перепутье, — тот ли это великий суд? Как так вышло, что настолько грязная, чёрная и злобная душа попала в место, где дают шансы на прощение? Что за чёртовы шутки, если перед ним стоит Сяо Синчэнь?! — … — потрескавшиеся, белые уста приоткрываются, но ни звука не вылетает. Сюэ Ян во все глаза смотрит на мёртвенно-бледное лицо даосского заклинателя, всё шире раскрывая глаза. От отрицания и злости, воспринимая как издёвку от Высших сил, Сюэ Ян доходит до страха и неверия, до дрожи в теле, до слабости в мышцах. Сюэ Ян вот-вот свалится с ног от поглощающей его вины, от разрывающей боли за…       В алых глазах появляется влага. Крупные, как дождь, слёзы стекают по его щекам, пока с губ слетает едва слышное и такое омерзительно живое: — Сяо… Син…чэнь…       Даосский заклинатель делает шаг назад, сильно пошатываясь. Его словно по затылку огрели, а потом и сверху добавили, — услышать его голос снова… Голос, что произносит его имя с таким… сожалением… Боже… — Сюэ Ян, — хрипит в ответ Сяо Синчэнь, пытаясь всеми силами подавить ту бурю эмоций, что утягивают его в свои глубины. Самое опасное в мире болото, самое голодное, самое смертельное — попадись даосский заклинатель, и не выбраться ему никогда! Но что же делать? Как реагировать? Как себя вести? Он в таком сильнейшем потрясении, что фактически не чувствует себя, не осознаёт происходящего.       Ха.       Ха-ха-ха!       Самые потаённые страхи имеют привычку сбываться. В случае Сяо Синчэня это уже как традиция.       Криво улыбаясь, сдерживая нервозные смешки, он проходит мимо Сюэ Яна, спеша как можно быстрее покинуть двор их общего дома. Снова. Их дома… Лишь нежный шелест его ханьфу вызывает бурную дрожь по телу Сюэ Яна, что молча провожает даосского заклинателя влажным от слёз взглядом.       Это безумие, что нельзя исправить… Исступлённость, что стала нормальной. Сюэ Ян плотно сжимает дрожащие губы, прикрывая рукой глаза. Истерика накрывает его с головой, как только он остаётся один, и, словно мальчишка, он садится на корточки, яро прижимая мокрое лицо к коленям, в попытке заглушить неистовые рыдания. Эмоции — это явно не то, что он когда-либо мог контролировать, и уж теперь точно не то, что он сможет начать подавлять. Чистилище действительно удивительное место. Нет лжи, нет покоя, нет успокоения. Всё то, от чего при жизни бежал человек, с чем боролся, подавлял, поддавался — всё выходит наружу, всё занимает свои по праву законные места. Он же и подумать не мог, что после смерти его ждёт… это. Зная, насколько гнусным и мерзким человеком является, Сюэ Ян даже в невменяемых фантазиях не видел того, что может получить какой-то там шанс на искупление, на перерождение. Его никто не спросил, что ему нужно. А предпочёл бы он небытие. Просто не быть… Просто не существовать… Это меньшее, что он мог бы сделать, чтобы искупить свои грехи…       Очнувшись в Немой Роще, Сюэ Ян изломленно хохотал, лёжа на спине, полностью признавая поражение. Он не знает, сколько именно находился во Тьме, прежде чем попасть сюда, но его воспоминания ещё никогда не были так свежи и остры на свой вкус и последствия. Он сразу решил, что это Ад.       «— И это только твоя вина!»       «— Спасти весь мир? Ты не способен спасти даже самого себя!»       Собственные фразы в пылу ужасающих эмоций брошенные Сюэ Яном теперь грохочущим эхом следуют за ним. О, сколько же яда и злобы он испытал на себе, пока не попал в это место. Каждое грубое слово, каждый жестокий поступок, каждое зверство, что были свершены им, теперь как раскалённые угли падают на сердце, выжигая в нём гнойные раны. Мечтал о покое? До чего же смешно! Такому как он покоя не найти во век…       На четвереньках Сюэ Ян добирается до порога, полностью обессиленный садясь на него. Если отбросить весь кошмар происходящего, искорка радости от встречи с Сяо Синчэнем настойчиво ютится в груди. Последние годы жизни, что он пребывал в неистовом безумии в попытке вернуть Сяо Синчэня к жизни, сейчас ощущаются короткими часами, но с удивительной чёткостью и ясностью воспаляя сознание. Он верил, что это ад. Он надеялся, что сгорит окончательно. Зачем кому-то пришлось собирать осколки его души, чтобы… Чтобы он вновь оказался с Сяо Синчэнем? Зачем это издевательство нужно? — Ха-ха-ха-ха!..       Боже… Он же так желал этого. Так грезил мечтами вновь увидеть даосского заклинателя, вновь оказаться подле него, всегда рядом… И вот он получает желаемое, хотя и в своеобразной манере, но разве не исполнилось желаемое? Даже после смерти они остаются рядом. Так чего же ещё ему желать? Вот только Сюэ Ян никогда при жизни не чувствовал себя настолько омерзительно, тяжко и… обессиленно. Его эмоции — настоящие, истинные, отныне станут для него порочным наказанием за все злодеяния, что он некогда свершил.       Единственное, чего он никак не может понять — причины, по которым он и Сяо Синчэнь должны отныне вместе сгорать в Чистилище, что предназначено для искупления грехов?..       Даосский заклинатель в полном помешательстве и эмоциональном раздоре идёт, не думая куда. Взгляд его потухший и пустой, и попадающиеся души по пути не вызывают никакой реакции и чувств. В голове его пусто, и ни одна мысль не рискует показаться в сознании Сяо Синчэня. Ему ли теперь думать об этом? Переживать, размышлять, пытаться понять… Собственно, если это не Ад, то не слишком ли жестоко было селить его с ним… Они ведь знают. Прекрасно знают и всё равно направили Сюэ Яна не то что по соседству, а прямиком к нему в дом. Вернее, теперь уже в их общий дом.       Глаза начинают щипать. Кровавые слёзы катятся по щекам, пока даосский заклинатель устало облокачивается о дерево. Кажется, в попытках спастись от прошлого, он забрёл в Немую Рощу. Что же. Если есть возможность, он хотел бы остаться в ней навсегда, вот только… — Здравствуй, юный господин… — звучит стылый голос со стороны. Сяо Синчэнь хорошо знаком с тем, кому он принадлежит, ведь именно это существо стало его личным проводником в Чистилище. — Что же ты делаешь здесь? От чего ты так горюешь?.. — внешне напоминающее человека, оно ростом не меньше трёх метров. Кожа его отливает перламутром, а изо лба его, словно две острые капли, растут рога. Во всяком случае, очень их напоминают. Глаза у него непропорционально большие и, почему-то, так не подходяще для этого места, живого зелёного цвета. — Почему ты здесь?.. — хрипит Сяо Синчэнь, прикрывая ладонью глаза. Он старается вытереть кровавы след с кожи, но лишь сильнее размазывает влагу.       Существо усмехается, неспешно подходя ближе. — Я вроде бы здесь существую, исполняя свой долг и свои обязанности, — так вежливо он протягивает белоснежный платок в обессиленные руки даосского заклинателя. — Тем, кто уже прошёл Немую Рощу, не часто удаётся вернуться сюда, — он с интересом смотрит на человека перед собой, склоняя голову набок. — Что же стряслось?       Сяо Синчэнь принимает ткань из рук существа, небрежно вытирая кровь с лица. — Ты говорил мне, что это место — Чистилище… — Да. — Что оно создано для того, чтобы помочь душам очиститься прощением, для возможности упокоения и перерождения… — Да. — Тогда почему для меня это место стало Адом?.. — голос Сяо Синчэня начинает лихорадить, и он закрывает лицо ладонями, стараясь скрыть падающие с глаз слёзы. Его разрывает изнутри. — Оно не стало для тебя Адом, — голос существо спокоен, хотя он явно заинтересован как-то нездорово эмоциями, что проявляет Сяо Синчэнь. Одной лишь рукой он приподнимает кисти чужих рук, оголяя лицо, залитое кровью, и бережно, забрав свой же платок, начинает вытирать её. — Чистилище открывают души людей… — Я помню это! — вскрикивает Сяо Синчэнь, отводя взгляд искрящийся от боли. Существо склоняется чуть ближе, явно желая более внимательно узнать о чувствах в несчастной душе. — Тогда почему возможно, что два челове… две души могут жить в одном доме? Почему мы должны делить с ним один дом?.. Бесконечное время… — даосский заклинатель медленно поворачивает лицо, исподлобья смотря на существо.       Губы существа изящно кривятся в мягкой улыбке: — Ты злишься на меня. На Чистилище. На Высшие Силы… Но… — заметив, что Синчэнь старается избегать взгляда ясных, зелёных очей, существо когтистым пальцем приподнимает его за подбородок. — Разве я не объяснил тебе в первый день, что врата в Чистилище открывает человеческая душа? Это непосильно даже Верховным Силам. Никому… кроме души человека… — скалится как-то безумно. — Это место, — он неожиданно отпускает Сяо Синчэня, но не отходит от него, — едино, но для каждой души находится свой уголок. И только вам решать, как здесь существовать…       Сяо Синчэнь смотрит на существо нервозно, на грани панической атаки, то и дело издавая смешки: — Я помню. И понимаю. Но ни с одним существом я не смог войти в контакт… — Ты и не хотел этого. Как, впрочем, и они… — огромные глаза щурятся, вдумчиво всматриваясь в лицо человека. — Я же уже несколько раз повторил юному господину, что людские души открывают сюда врата. И для каждой найдётся своё место… — затем замолкает, от чего-то отводя изучающий взгляд в сторону. Он с минуту всматривается вдаль, прежде чем продолжает: — Это не то, на что мы способны влиять. Его появление в твоём доме, место, что вы, отныне, будете делить вместе, лишь ваших рук дело… — Да что же это?..       Существо замолкает, непроницаемо смотря на Сяо Синчэня. Слёзы уже не падают с покрасневших глаз, но его измученный, иссыхающий вид явно привлекает внимание и вызывает интерес. Даосский заклинатель понимает это на периферии сознания, но пока что не отдаёт себе в этом отчёт. Существо проявляет заинтересованность к нему и его эмоциям. — Не имею понятия, как ещё могу это объяснить юному господину. Возможно, что его душа, — указывает он в сторону рукой, — и твоя, — тыкая в грудь Синчэня когтём, — связаны. Другого объяснения нет. В Чистилище такого почти не случалось… Явление подобной бури, — клыкастая улыбка восхищения, — таких эмоций, — мягкий взгляд на вздрагивающего Сяо Синчэня, — вы оба… Ваши души… Жизни… Едины. Его явление к тебе — не наше решение, но ваш выбор. Даосский заклинатель, словно ребёнок, отрицательно машет головой, короткими ногтями впиваясь в кору дерева. Что же такое говорит это существо? Почему так упрямо настаивает на том, что Сюэ Ян и Сяо Синчэнь шли по единому пути, раз, в итоге, даже после смерти оказались вместе? — Людские души — воистину удивительны. Именно поэтому такие как я особо любим их. Разве есть в этом что-то удивительное? Мне приходилось слышать, что многие люди при жизни ищут единения с другим человеком. И телом, и душой…       Сяо Синчэня скручивает, и он резко отворачивается, выблёвывая воду, которую пил вчера. — Стоит ли так нервничать из-за этого? — Ты не понимаешь… не понимаешь… — большая ладонь ласково поглаживает напряжённую спину, пока даосский заклинатель старается успокоить мятежные чувства. — Я знаю, что он сделал. Что делал ты. Я же тоже вижу ваше прошлое, — существо аккуратно помогает Сяо Синчэню выпрямиться. — Я предполагал, что так получится. И это не то, на что я способен повлиять. Чистилище дарит исцеление и прощение. Подумай о том, почему ваши пути пересекаются даже после смерти. Почему ваше искупление стало единым?.. — вновь он мягко улыбается, намереваясь уйти. Сяо Синчэнь во все глаза смотрит на него, делая глубокий вдох. — Как твоё имя?..       Существо останавливается, медленно поворачивая голову. Он хитро щурится, пряча явную улыбку за приподнятым плечом: — Что же это? Юный господин захотел узнать имя такого как я?       Даосский заклинатель тепло усмехается, обнимая себя руками. Они видятся второй раз, но именно оно — существо, почему-то слушает его, почему-то говорит с ним, почему-то разгоняет тоску и панику, слушая, пытаясь объяснить… Возможно, дело в голоде, и Сяо Синчэнь нуждается в собеседнике, а, возможно, есть и другие причины, думать о которых он точно не хочет. Его имя он должен был спросить ещё в первый раз. Сейчас самое время исправить свою невежливость и грубость. — Я… Я должен был спросить его сразу… — Вы — люди, такие забавные существа, — внезапно туман начинает сгущаться вокруг существа, и Сяо Синчэнь лишь успевает оттолкнуться от дерева, прежде чем утихающий прохладой голос отвечает, — Мо Чоу.       Оно исчезает, оставляя Сяо Синчэня одного, прямо на выходе из Немой Рощи. Явный знак, что пришло время покинуть это место, ведь, как и сказал, Мо Чоу, души не могут приходить сюда без ведомой причины. Возможно, эмоции настолько захлестнули его, что Немая Роща сама позволила Сяо Синчэню найти себя, и поэтому Мо Чоу говорил с ним… Если Чистилище — живое, то оно точно знает, в чём нуждается каждая душа, заключённая в нём. Вот только… принять то, что даосский заклинатель нуждается в Сюэ Яне?!       Это невозможно.       Странно ли, но Сяо Синчэню становится легче. Странная догадка зарождается в его голове: что, если Мо Чоу имеет способность умиротворять души, которые балансируют на грани? От его ярких зелёных глаз слишком сильно исходит жизнь… — Такой необычный… — неловко улыбается Сяо Синчэнь, также бесцельно идущий вперёд. Неважно, какое направление избрать, в любом случае, даосский заклинатель дойдёт до ворот дома, где его снова ждёт Сюэ Ян.       Стоит имени скользнуть в сознании, улыбка меркнет. Страх наливает мышцы тяжестью, и даже серебряные браслеты на кистях рук не кажутся такими неподъёмными. Вновь и вновь, бредя в свой личный ад, Синчэнь прокручивает в голове слова существа. Чистилище не выбирает, Высшие Силы не выбирают — лишь души, но понять это просто не получается! Их души разные, они принадлежат разным людям, у них разные истории и травмы, так как же могло выйти так? Как могло произойти подобное, что жизненные пути Сюэ Яна и Сяо Синчэня переплелись при жизни, а следом стали единым после смерти? Какие грехи они должны искупить вместе, если даже их пороки противоположны, хоть и кровавы, и единственным, пожалуй, грехом, который невозможно простить, является любовь, которую даосский заклинатель испытывает к Сюэ Яну.       Ему простить себя за это? Простить Сюэ Яна? Он злится, но не считает, что должен прощать его. Но и не может найти в себе сил простить себя. Всё, что произошло, только его вина. Исключительно его.       Подходя к воротам своего дома, Сяо Синчэнь делает глубокий вдох, печальный взглядом смотря вокруг. Ближайшие пять часов будет весьма темно, так что можно закрыться в комнате и сделать вид, что спишь. Или же правда провалиться в сон, вновь сотрясаясь от ужасных воспоминаний. Выбор невелик.       Зайдя внутрь двора, даосский заклинатель замирает на месте, глупо смотря на Сюэ Яна, который сидит на пороге, обнимая колени, явно ожидая его возвращения. Сердце вновь колет и жмётся, потому что те яркие и счастливые воспоминания невольно всплывают в памяти. Как он ждал его. Как встречал. Как кидался в объятия, шепча ласковые слова…       Губы сжимаются в тонкую линию, и Сяо Синчэнь молча идёт в дом, едва слышной поступью шагая по порогу. Он полностью игнорирует алый взгляд Сюэ Яна, который пристально прослеживает за Синчэнем. Ну ещё бы! Он несколько часов просидел тут, давясь слезами и соплями, прежде чем смог успокоиться и просто начать ждать возвращения того, о ком грезил как при жизни, так и после смерти. Стоит даосскому заклинателю появиться, как сердце безумным прыжком делает сальто, начиная метать по всему телу. Сюэ Ян даже не догадывается, какой его взгляд сейчас радостный и наивный, и как он тускнеет под гнётом тени, что грузом собственного поступка падает на него, как даосский заклинатель проходит мимо.       Сяо Синчэнь, намеренный не поддаться удушающим чувствам тревоги и отвращения, оказывается сломленным такой незначительной, но животрепещущей деталью. Он так скучал по аромату жизни, по запаху, что исходит от дождя, — от Сюэ Яна пахнет грозой и чистым озона, от чего сердце с грохотом падает, разбиваясь вновь вдребезги. Брови изламываются неприглядной формой, а сбивчивый шаг демонстрирует откровенное желание скорее сбежать ото всего, что напоминает о прошлом. Ему бороться с воспоминаниями? Теперь-то, когда они живут под одной крышей…       Захлопнув дверь в свою комнату, Сяо Синчэнь сползает по ней. Плотно сжимая зубы, он пытается не издавать ни звука, но срыв его оказывается сильнее. Он горько плачет, лбом опираясь на руки. Он мучительно всхлипывает, так ярко помня те драгоценные моменты, когда Сюэ Ян жался к нему в холодную погоду, шепча о счастье и любви, которые вовек будут согревать их обоих.       Сюэ Ян следует за даосским заклинателем, от чего-то не находя в себе сил заговорить с ним. Он едва ли пришёл в себя после попадания сюда, но в состоянии понять такую простую правда — Синчэнь не хочет видеть, стремится скрыться от его назойливого присутствия. Как только дверь захлопнулась, ладонь Сюэ Яна опускается на неё, а следом опускается и сам Сюэ Ян, не сдерживая горьких слёз, пока спиной опирается на плотную древесину. Он слышит, как плачет Сяо Синчэнь, он чувствует всю горечь и боль, исходящие от этой истерики, но не может унять её, ведь сам вынужден давиться немощью от столь желанной встречи, ставшей такой сокрушительной.