Свет моей души

Как много изощренных пыток готовит нам любовь…

Атмосфера этого места угнетала. Нет. Не угнетала, а пожирала все светлое, что было в душах этих людей. Людей, которые уже не помнят, кто они. Людей, для которых в жизни не осталось ничего важнее бухла, денег и новой дозы. Казалось, что это место могло поглотить душу любого, пришедшего сюда. На лице парней играло отвращение, ведь оба чувствовали, что атмосфера высасывает из них все человеческое. — Я уже бывал в таких заведениях, — отрезал Вадим, оглядываясь, — гиблое место. — Что с ним? — спросил Ваня громко, игнорируя реплику Эвелона, — Передоз? — Не, приход обычный, — мужчина разглядывал тушу Пешкова, как люди разглядывают полуживую рыбу на рынке, — помоги мне его поднять, и пойдём уже от сюда. Вадим начал слегка бить по щекам кудрявого, приводя того в чувство, но получалось, мягко говоря, плоховато. — Серёг, вставай, — мягко добавил Эвелон, поднимая младшего за подмышки. Ваня все ещё стоял как вкопанный. Эмоции меняли одна другую с невероятной скоростью, и в этой каше уловить адекватные мысли было невозможно. Парень резко подлетает к Жожо, поднимая его волосы со лба и заглядывая в глаза, которые были пусты и бесчеловечны на столько, что даже глазами их назвать было сложно. — Подъем, блять! — парень дал младшему хлесткую пощёчину, а голос сорвался на крик, — Мудила, хотя бы сделай вид, что слышишь меня! — Ты не ори, а дела делай, — все также спокойно продолжал Вадим. — Какого хера ты к этому так спокойно относишься?! — Потому что знаю — все, что ты делаешь — не поможет. Ты думаешь, что я не орал и не бил его все прошлые разы? И, как ты думаешь, сколько раз это помогало? Правильно, ноль. Ваня молча посмотрел на Серёжу. Он не посчитал нужным говорить Вадиму что-то ещё. Просто взял ноги младшего и опустил их на пол. Потом взял за торс, помогая парню принять сидячее положение. В голове всепоглощающая пустота, смешанная с болью, а из левого глаза уже бежит слеза, непонятно откуда взявшаяся. Вот парни уже поднимают Серёжу на ноги, а он еле как ими передвигает, мыча себе что-то под нос. Ваня не смотрел на него. Пытался не смотреть. Так больно было это видеть. То, какое мерзкое чувство он испытывал от одного взгляда на Пешкова, могло затмить все самые ужасные воспоминания из его жизни. Так они втроём медленно пробирались через толпу людей, за которыми так никто и не придёт. Они навсегда останутся тут. — Опа, какие люди! — бодро произнёс угашенный голос впереди. Оба перевели взгляд и узнали в этой фигуре Некоглая. Он стоял и покачивался, обнимая какую-то обдолбанную темноволосую девочку за талию. Они криво улыбались пьяными улыбками, а парень тянул руку для рукопожатия. — О, вы ещё и с этим додиком, — посмеиваясь указал он на Пешкова, — Ебааать, когда он так ужраться то успел? — Коля все ещё смеялся, — Вам чего-нибудь принести? Виски-кола, водка-редбул или сразу по дорожке? Есть меф, кокс, экстази, — перечислял он, — а для любителей я припас герыч. В этот момент выражение Ваниного лица сменилось на непонятную эмоцию. Он молча перекинул вторую руку Серёжи Вадиму на плечо, а сам с легкой улыбкой подошёл к Коле. — Здарова, — он быстро пожал Некоглаю руку, а потом перевёл взгляд на девушку, — ты не могла бы нас оставить на минуту? Она пошатываясь удалилась. — Да, я, пожалуй, буду кое-что, — и через секунду раздался громкий звук удара. Кулак Вани ловко прилетел прямо в челюсть парня напротив, а сам он повалился на землю, — Спасибо за услугу, как-нибудь ещё зайду. Ваня вернулся обратно к парням и продолжил продвигаться к выходу. Парни уложили полудохлое тело на заднее сидение тачки, а сами сели вперёд. И, как только дверь машины захлопнулась, Вадим повернулся к Ване и сказал: — Ты че вообще творишь? Тебе проблем мало, Вань? — Ты вообще этого упыря видел? Он, дай бог, себя завтра еле-еле вспомнить сможет, а про мой удар ему напомнит только боль в челюсти или отсутствие зуба, уж за это я не ручаюсь. — Блять, — сказал Вадим на выдохе, заглядывая на заднее сидение через зеркальце над головой, — а этого куда? — Ко мне, — резко выпалил парень, а его задорное выражение лица быстро сменило каменное лицо. Вадим молча завёл мотор и отогнал машину.

***

Ехали они молча. Домой Пешкова затащили еле как, все-таки от него мало человеческого осталось. Зашли в квартиру и уложили на свободный диван. — И что с ним делать? — тихо спросил Ваня, смотря куда-то в пустоту. — Что-что, он вроде отрубился окончательно, поэтому проспится пусть, — Вадим тяжело затянулся электронной сигаретой, — а если признаки жизни подавать начнёт, то надо, чтобы проблевался, умылся и в душ. Короче молись, чтобы поспал нормально, а то с ним всю ночь возиться придётся. А ещё засыпать нельзя ни в коем случае, а то, не дай бог, рыгать начнёт и задохнётся. Короче мы с тобой сегодня не спим, — он выдохнул остатки пара и присел на пол рядом с диваном. Ваня закипать начал. Хотя, скорее достиг точки кипения. Все вылилось в агрессию на Вадима и его уж слишком спокойное состояние. — Какого хуя, Вадь? — спросил парень в пустоту, сжимая кулаки. — Чего? — спросил младшего мужчина, поворачиваясь в его сторону корпусом. Ваня подлетел к нему через секунду и схватил за воротник, поднимая на ноги. — Какого хуя ты все это знаешь?! Как ты вообще мог это допустить? Как ты мог мне не рассказать? — кричал на старшего Ваня. Смотрел прямо в глаза Эвелона, пытаясь найти ответы. Хотел на эмоции вывести, чтобы не чувствовать себя таким идиотом, но выражение лица старшего не на много изменилось. — Ты успокойся, — серьезно сказал Вадим. — Почему я должен быть спокоен, когда на моем диване валяется мой в хлам обдолбанный парень, а его лучший друг говорит мне о том, что это происходит далеко не в первый раз? Почему я должен быть спокоен, когда я чувствую, что жил во лжи хер знает сколько времени, а? — Отпусти, — уже в приказном тоне сказал Эвелон. Ваня послушался, но далеко отходить не стал, да и кулаки его не разжимались. На лбу уже выступила венка, а глаза, казалось, вот-вот и станут красными. — Ты хочешь ответов? Что ж, — парень поправил свой воротник, — я тебе все расскажу, но ты должен пообещать, что выслушаешь и поймёшь меня. — Не обещаю, что пойму, — угрюмо ответил Иван. — Ладно, пойдём присядем. Парни отошли от дивана и расположились на кухне, недалеко от Серёжи, так, чтобы он находился в поле зрения. — Это давно началось. Ну, Серёжа давненько употреблять начал. Вроде как, его как раз Коля на это подсадил, поэтому ты правильно ему вмазал. — Я убью его, — грозно прошипел младший себе под нос. — Жизнь сама его убьёт. Он ещё не раз ввяжется в опасные дела, поэтому отдыхать ему не долго осталось. Так вот, в начале все нормально было. Меня конечно пугала вся эта херня, но Серёга держал всё под контролем. Ну, мне так казалось. Да и обходился чем-то лёгким, по его словам. Ну, травка, грибы, шары, — парень снял очки и потёр переносицу, шумно вдыхая носом воздух, — я только потом узнал, что он мне врал. Он сразу нюхать всякое дерьмо начал. Но этим многие в нашем комьюнити занимаются, поэтому я дал ему шанс. Я просто хотел, чтобы он вылез из своего тильта постоянного, а это его спасало. Да и не часто он этим занимался, — он обратно надел очерки и заглянул в глаза парня напротив, — а потом появился ты. У Вани сердце на этом моменте сжалось. Хотелось услышать, что на это всё закончилось и это первый случай за долгое время. Хотелось верить, что Ваня спас его из этого дерьма. — Ты стал для него наркотиком, в своём роде. Не сразу, конечно, но я быстро просёк, что он влюбился. Принял это, естественно. Я на самом деле знал, что ему не только девушки интересны, поэтому был даже рад. Побаивался, что только хуже станет, ведь ты натуралом был, — он вымученно хихикнул, — но в любом случае, любовь Серёгу оживила. Он прям засиял. Он бросил даже на какое-то время. Сердце младшего сжалось сильнее после этих слов. Надежда умирать начала. — Но снова начал. Я не знаю, когда именно, но узнал, что он снова на этом дерьме в один вечер, утро точнее. Ох, я хорошо помню, как все было… (События прошлого. Глава: бесконечная ночь.) …Через двадцать минут и пол раскуренной пачки сигарет, на руке кудрявого красовалось порядка двадцати красно-белых пятен, которые вызывали ноющую боль. Но её уже было мало. Разум слишком трезв, а душа все еще пуста и болит. Воспоминание ударило в голову с новой силой, и Серёжа полез рукой в маленький передний карман джинс, доставая оттуда маленький зип-пакетик с таблеткой внутри, которую в свое время отдал Коля, сказав, что это — очень мощная тема. Недолго думая, Серёжа проглотил белую таблетку, запивая остатками алкоголя. Дрожащими ногами парень двинулся в сторону двери. Хотелось Ваню догнать, сказать, что… Сам не знал, что сказать ему хотел, но найти надо было. Войдя в помещение, парень понял, что таблетка начала действовать. И пяти минут не прошло. Действительно, мощная вещь. В глазах все плыло, но он продолжал бегать глазами по залу, наполненному стримерами. Вани нигде нет. Пройдя весь клуб насквозь, парень в отчаянии собирался уходить, но его взгляд наткнулся на знакомую русую макушку. Сердце заколотилось, а новая волна эйфории от таблетки помогала ему. Но Ваня уходил не один. Он держал светловолосую двушку за руку. Он ушёл с Гайкой. Что-то снова сломалось внутри. Казалось, что больше нечему, но нет. Мысли расплылись окончательно. Рука потянулась к бутылке спиртного, а ноги понесли прочь из здания. Он долго блуждал между старых обшарпанных зданий и в темных дворах, а горло регулярно обжигал вкус спиртного. Жизнь остановилась. Вся жизнь. Парень улыбался, но неживой улыбкой. Улыбкой, вызванной наркотиками, когда его душа ныла от боли, ведь она снова погрузилась во тьму. Её светлячок погас. Кирпичные стены серых домов шептали: «ты никому не нужен», «ты вечно будешь один», «так много людей тебя знают, но все, кто узнают тебя ближе — уходят», «присоединяйся к нашим детям — потерянным алкоголикам и наркоманам, ведь только они примут тебя. И дозу». Пешков смеялся себе под нос, а сам закрывал уши руками, но шёпот становился все громче. Ночь была действительно бесконечной. Но Серёжа знал, как заставить эти голоса молчать. Он упал на холодный бетон и достал телефон, набирая знакомый номер. — Алло? — сказал он дрожащим голосом, — Да, что-нибудь сильное. Так, чтобы прям хорошо. Куда? Я подъехать не смогу. Ну придумай что-нибудь! Я же помру так, — его голова опустилась на бетон, — Пожалуйста… Да? Куда подойти? Парень отключил телефон, а может он просто сел. Не важно. Улица, куда ему сказали прийти была совсем недалеко. Он уже и не помнил, как дошёл туда, но в указанном месте лежало то, что могло спасти его от всех проблем. Пакетик, перемотанный чёрной изолентой лежал у мусорного ящика. Кладмен, похоже, вообще не парился. То к лучшему. Пешков забрал своё сокровище и пошёл в ближайший закоулок, ноги уже не могли идти. Скатившись по шершавой стене, он принялся распаковывать свою драгоценность. Руки тряслись, пакет он уронил раза три, но желание было сильнее. Внутри лежал зип-пакетик меньшего размера, игла, складной шприц и маленькая железная лопатка, по форме напоминающая ложку. Дрожащей рукой он полез в карман за зажигалкой. Страха не было. Уже не было. Было только желание пропасть, исчезнуть, раствориться. Все по механике: содержимое на ложку, нагреть зажигалкой, поместить в шприц и пустить по вене. С предпоследним пунктом вышли неполадки, ведь в таком состоянии, в котором находился парень было трудно ходить, не то, что собрать шприц и залить туда наркотик. Спустя какое-то время Пешкову удалось. Момент. Ремень с его джинс оказывается на предплечье его левой руки. Он затягивает его зубными до предела. Нащупывает вену. Дрожащая рука поносит шприц и острая игла пронзает кожу. Легкое нажатие и тепло расходится по всему телу. А дальше пустота. — Я ещё вечером понял, что случилось что-то неладное, поэтому ушёл раньше обычного. Серёге названивал, но он трубку не брал. Благо, я успел посмотреть его геопозицию до того, как сел его телефон. На место поехал, но его уже и след простыл. Я до утра по тому району катался, в каждый дворик заходил, каждую мусорку проверял. Ещё три района вокруг объехал и чудом нашёл его, — в этот момент лицо Вадима стало каким-то необычайно угрюмым. — Где он был? — все, что смог заказать Иван, слушавший это все уже минут двадцать, не вставляя не единого слова. Во рту было сухо, как будто он выпил литр хлорки, а ладони, сжатые в кулаках вспотели, будто вся слюна изо рта перешла на них. — Ты точно уверен? — тихо спросил Вадим. — Да, черт возьми! Блять, я хочу знать, где, сука, он был! — Сорвался на крик младший. — Как знаешь, — Вадим шумну втянул носом воздух, медленно выдохнул его ртом и продолжил: — Он был в одном из старых дворов. Такие обычно не только ночью, но и днём стороной обходят. Он лежал там у стены. Он был без сознания. Дергался слегка. Рукав на его лёвой руке был закатан по плечо и перевязан ремнём, а в районе локтя точка красная стояла. Рядом шприц лежал полупустой, — Вадим резко посерьёзнел и перевёл взгляд на Ваню, — Ты не представляешь себе, что я почувствовал. Самое страшное, что я мог себе представить, казалось, было бы лучше того, каким я его нашёл. Он сейчас похож на человека больше, чем был тогда, — чуть громче заявил парень, указывая рукой на комнату, в которой лежал Пешков, — Я, блять, понятия не имел, что мне делать! Я возненавидел весь мир, сука. Я пытался поднять, разбудить его, но бесполезно. Бил его, орал на всю улицу, но все еще пусто. Пришлось в машину затащить и везти в единственную клинику, в которой меня знают хорошо. Я позвонил Славе и сказал, что нашёл его только тогда, когда он уже пятый час в вытрезвителе в себя приходил. Ему было очень плохо тогда, но он сам в это дерьмо залез. Вадим все продолжал говорить, добавлять детали, но в голове Ивана был лишь белый шум. Он так чётко вспомнил тот день. Зайдя в палату, я увидел койку, на которой лежал Серёжа. В руке у него была капельница, а лицо было уставшее. Наверняка, он не спал всю ночь, а может и хуже. — Кхм-кхм, — я обратил на себя внимание, — Кудрявый? — я все так же неловко стоял на пороге, разглядывая то, как он приподнимается с кровати и смотрит на меня. Я боялся, как он отреагирует, поэтому молча ждал. — О, Ванюша пришёл, — Серёжа легонько улыбнулся и простучал рукой по свободному месту на кровати, приглашая меня присесть. Ваня тогда сам был в ужасном состоянии. Жуткое похмелье, дурманящее сознание, воспоминания о ужасной ночи с Дашей, стресс на фоне «признания» Серёжи. Но все это не могло так сильно сказаться на том, что старший не заметил явного полуживого состояния парня. Сердце пропустило очередной удар, когда образ младшего дополнился новыми деталями. Слегка прокашлявшись, я продолжил, — а ты ничего не помнишь? — Ну что-то помню, но не так уж много, — он снова слегка прыснул от смеха, — помню, как пил, пил и пил, а потом…- он замялся, — помню, как с тобой сидел, но о чем говорили не помню, а потом пусто, — по его выражению лица было понятно, что он действительно ничего не помнит. Серёжа выглядел плохо. Жёлтый, будто горчичный соус, свет больничной палаты играл на его лице, но даже под его лучами была заметна серая, словно галька на стенах старинной хрущевки, кожа. Глаза были все ещё живые, но страх, непонимание, стыд, который в них присутствовал, спрятать было невозможно. Сам он, когда говорил, слегка подрагивал всем телом, будто от мелких ударов током. Слепота, которая поработила Ивана в те дни, будто прогрессировала с каждым последующем. Столько воспоминаний продолжали носиться у него в голове, пока голос Вадима звучал на фоне. — Но было ещё кое-что, — на выдохе, заметно устав, проскулил Вадя. — Что? — обречено, почти незаинтересованно, пробубнил Ваня, смотря сквозь старшего. — Он… влез в какие-то долги из-за этого дерьма. Просто связался не с теми людьми, где-то дорогу перешел, я не в курсе, честно… Но, они опасны. Не только для него, но и для нас, — цедил Эвелон монотонно, — но я, все же, не думаю, что это все так страшно. Вадим продолжал рефлексировать вслух, объяснял что-то, казалось, что самому себе, но его перебил голос: — Уходи, — твердо произнес младший куда-то в пустоту. — Прости? — Просто уйди, — обречено звучало из уст Ивана, — ты и так достаточно сделал для меня и, — он шумно втянул носом воздух, — и для него. — Вань, я не пытаюсь усложнить себе жизнь, ты пойми. Я другу близкому хочу помочь. Безвозмездно. — Я знаю. Я благодарен тебе за это, но, — он, наконец, заглянул старшему в глаза, — теперь я должен ему помочь. Ты ведь сам сказал, что я для него наркотик, — продолжал парень, а в глазах пустота, борющаяся с отчаянием, — значит я и должен сейчас быть рядом с ним, — закончил он, слегка кивнув головой. — Ты точно уверен? — Ваде слова не нужны были, он и так все в глазах увидел, — Хорошо, — он медленно двинулся к двери тяжелыми шагами, — но я всегда на связи. — Конечно. Дверь захлопнулась. Теперь они только вдвоем. Как и должно было быть с самого начала. Ваня медленно подошёл к телу любимого и присел на корточки совсем близко. Он мягко запустил ладонь в кудрявые локоны, перебирая их между пальцами, точно ветер, играющий с осенними листьями. — Не пизди, — старший улыбнулся и потянулся к непослушным волосам Пешкова, растрепывая их ладонью. Он хотел сделать это ещё в тот вечер, но сейчас был рад, что сдержался. Почему слова Серёжи заставили старшего так по-другому смотреть на него? Он раньше и не замечал, что волосы парня настолько мягкие, хоть и непослушные. Парень, забывшись, зарылся ладонью чуть глубже, но, увидев непонимающий взгляд Серёжи, резко отстранился, — Расчешись. Волосы, как солома у тебя. Он слышал шумное дыхание, такое прерывистое и ненатуральное. Дыхание, которое нужно чтобы выживать, а не жить. Скупая слеза скатилась из его глаза, пачкая ткать брюк своей влагой. И все, что смогли вымолвить его сухие, обкусанные губы это: — Засыпай.