Привет. Меня зовут Оля. Мне 17. Я проститутка.

Нехотя захожу в свою комнату и тут же резко замираю. Какого хера? Моя мать лежала на полу заметно побитая и не только жизнью, а ещё кем-то. Твою мать! Заплатить забыли! Опять. Я же всегда оставляла деньги за, то что мы здесь живём. Тоже маразма не понимаете? Я вот вас поддерживаю. Ну этим челом из ОПГ виднее. Я один раз спросила, а собственно, какого чёрта я должна платить ещё им, пистолет направленный в мой висок, сразу расставил всё по местам, даже объяснений не потребовалось. — Олечка, тут такое дело понимаешь, — ко мне заглянула соседка. — Они тут приходили… — Я вижу. Лишь кинула взгляд на тело матери, если дышит, значит жива. Направилась на кухню и сев на подоконник затянулась сигаретой. Не люблю оставаться дома, тут я не чувствую себя в безопасности, у меня такое впечатление, что тут обязательно что-то произойдёт. После того случая в пять лет, я не сильно хотела появляться дома. Как можно появляться там, где тебя не могут защитить? А после того, что произошло в десять, я и вовсе не знала, куда себя деть. Мы с Айной оставались в машине её отца и сидели там, порой и спали там, всё равно там лучше, чем у нас дома. Порой мне кажется, что я сбежала на свою работу от того, что я поняла, что даже в борделе Артура безопаснее, не знаю, ты всё равно понимаешь, что он защитит, ведь ему не выгодно расставаться с девочками, которые могут приносить ему процент. Я знала, на что иду в свои тринадцать лет. Более того, я ждала этого дня, мне как исполнилось в ноябре так я на следующий день и пошла. Объявление находится быстро в газете, пишут что-то по типу «Ищем красивых девушек от 18-30, работа не сложная, а зарплата большая». И все мы прекрасно понимаем, что они там ищут. Мне честно хотелось туда пойти, потому что вариантов других я не видела. От старшеклассниц в нашей школе я слышала, что деньги там большие и быстрые, а мне выбирать не из чего было. Знаете, как страшно просыпаться каждое утро, не зная, что будет завтра? Мать моя работала и работает такой же проституткой, но все деньги шли на алкоголь. Я воровала их, и даже так их не хватало на банальные потребности. Приходилось тупо брать туалетную бумагу и куча всяких тряпок, чтобы в школе никто не увидел, что у тебя месячные начались, потому что на прокладки денег тупо не было. У Айны просить было бесполезно, наши ситуации ни чем не отличались. А с едой всё вообще грустно было. Я брала всю мелочь, которую находила в комнате и завтракала и обедала там, этими малюсенькими порциями, с ужином всё было тяжелее. Это надо было пройтись по всем соседям в общаге и спросить, а к вам можно? Сколько раз мне отказывали. Со светом такой же напряг, вы же не платите, сидите при свечке, а у тебя даже грёбанной свечки нет! Это миф, что в проститутке идут за красивой жизнью и бриллиантами. Я шла туда, чтобы тупо было на что жить, и чтобы наконец-то можно было купить упаковку прокладок, а не подкладывать туда всё на свете. Честно, я считаю свою работу спасением, потому что до четырнадцати лет я просто уже не могла ждать, да и чтобы мне это дало? Ну, не берут таких официанток, уборщиц, да такие же копейки, что получает моя мать, от них было бы не жарко ни холодно. А у меня была гребанная мечта, хоть один день не просить ужин у соседей, делать уроки при свете и не боятся прийти в школу в юбке, потому что будет видно. Я пошла сюда, чтобы банально выжить, мне нужны деньги, и эта потребность до сих пор остро стоит. И клиенты не правы, мне нужны эти коктейльные тряпки, именуемые платьями, мне просто нужно как-то жить. Да, сейчас все скажут, но почему ты не начала драить полы? Да потому что нихера денег там нет! Что мне там дадут? Больную спину и пять рублей! "Но ведь это хоть, что-то",- снова скажите вы, это лучше, чем быть и жить так. Тогда сделайте хоть что-то, чтобы помочь таким детям, как я. Наше дерьмовое общество только и знает, что твердить, проститутки это плохо, это низость, раковая опухоль. Тогда помогите. Помогайте чёртовой едой, прокладками и деньгами на свет, чтобы было хотя бы по-лучше. Помогайте, блять, таким неблагополучным, чтобы они потом не шли торговать собой на панель. Нефиг ставить крест на мне с рождения, помогите, сволочи. Сделайте, мать вашу, хоть что-нибудь, чтобы детская проституция сейчас не была главной проблемой нашей необъятной. Я медленно и нехотя слеза с подоконника, заглядываю в холодильник, теперь моя очередь быть крысой! Так, копченная колбаска, о у кого-то даже картошка почищена, зашибись. Кинула на сковородку, поперчила, посолила. Найс! Было до того, пока не услышала какие-то сдавленные стоны из ванной. Так, я надеюсь, они там сексом не занимаются, а то будет очень неловко, что приду с целью помочь, а они и без меня хорошо справлялись, хоть может они захотят групповуху? Фу, гадость! Осторожно заглянула в ванную комнату, да твою мать, что за день? На полу сидела девчонка лет двенадцати и пыталась. Пыталась родить. — Уйди, уйди немедленно, — тихо проговорила она. — Ага щас уйду я. Сейчас вызову врачей и пусть они сами с тобой и твоим ребенком разбираются. — Нет, только не врачей, тогда все узнают. — Милая моя, все узнают, когда начнётся всё ещё сильнее, тогда точно все узнают. Я вызываю врачей и пусть увозят тебя, знаешь, рожать в больнице, явно безопаснее, чем в ванной. Минут через десять эту малую увозят, а спокойно поедаю свой ужин. Тихо захожу в комнату, снимаю кожанку и ложусь спать. Не знаю, почему, но у себя дома я сплю в одежде, снимая каблучанские и укрывшись материным одеялом, ведь такой пропитой алкашке всё самое лучшее, засыпаю. Я просыпаюсь, как всегда от кошмара, который мне регулярно снится, и телефонного звонка? Снова, снова и снова. Опять мне снится моя комната, я стою по середине и не могу пошевелиться. На кровати лежит голая девочка лет десяти, а её в разные стороны, словно какую-то бездушную куклу тянут на себя два мужика лет сорока. Она кричит, плачет, говорит, что ей больно, а я не могу ничего сделать, я только могу смотреть. Лениво подхожу к телефону. — Алло, — говорю сонным голосом. — Оль, можешь прийти? Меня тут заперли, пиздец полный, Оль, помоги, — просила Айна и только истерично всхлипывала. — Бляяять, да, какое хорошее утро. Так, держись там, я выхожу. Часы показывают семь, видать Айна решила сегодня сработать вместо будильника. Быстро одеваюсь, в сумку кладу пистолет, который до этого в тумбочке спокойно ждал своего часа, и вот он пришёл, снова. Выбегаю из общаги и направляюсь к Айне, десять минут. И я вся запыхавшаяся на месте, соседка смотрит на меня жалостливым взглядом. — Опять всю ночь дебоширили, девочку жалко, — она качает головой. — Теперь выйти не может. — Отойдите. Ну, как раз проверим, может ли он прострелить замок. Оказывается, может. Не зря в своё время отдала за него столько денег и пакетик кокса. Тихо захожу в квартиру. — Всем стоять! Это облава! Ща всю траву вашу найду, такой шмон устрою! У девушек особенно, всех вас осмотрю, и в влагалище загляну, вы же там обычно траву прячете! — это первое, что мне пришло на ум, а чё, может их поглючит и они меня за ментов примут. Кажется, реально поглючило в нужное русло, и теперь все шесть человек, да я даже до шести считать умею, стояли и смотрели на меня разинув рты. Айна тихо вышла из-за их спин и схватив свою сумку, потащила меня из квартиры. — Оль, спасибо, — она крепко обнимает меня и жмётся, я лишь испускаю облегченный вдох, прокатило. — Айна, какого хрена, почему ты дома? Почему не у этого своего? — Это долго рассказывать, — она поджимает губы. — Понятно, — а мысленно уже прокрутила в своей голове пару вариантов. — Так, ты иди давай в школу, а я пистолет тумбочке верну, а то она без него зачахнет, бедняжка, через десять минут буду. Она кивает и направляется к школе. Так, Даня живёт недалеко отсюда, вероятность, что учится в соседней школе все сто процентов. Ну кажется, пора навестить его. Ловлю на себе удивлённые взгляды, когда переступаю школьный двор, быстро нахожу его. — Значит так, — говорю я, хватая его за ворот рубашки прижимая к стене. — Можешь объяснить, какого хера твоя Айна ночевала у себя дома. — Ну-ну понимаешь, мама сказала, что пусть дома спит, и я… — Слушай сюда! — я приставляю к его голове пистолет. — Нихрена себе, как она тебе пришила. — А это кто вообще? — Не знаю, но выглядит орно, вы посмотрите, чё она с ним сделала. — Мне плевать на твою мамочку, и если ты так и дальше собираешь себе вести, и нахер отстрелю тебе член, что больше своей спермой никого не смог оплодотворить! Ты вообще хоть немного думаешь?! Это безопасность вашего ребёнка, твоего ребенка, её безопасность, почему я думаю об этом вместо тебя?! Значит так, либо ты включаешь свои мозги, либо я тебе пообещала, а значит выполню, а поверь мне, это будет очень больно! — отпускаю его рубашку. — Так, всё, расходимся! Шоу кончилось! Давайте у вас сейчас физика! — Откуда она про физику знает? — Давайте, готовьтесь, повторяйте механику, а то контрольную завалите! — Откуда она и про механику знает? Чувак, не поверишь, но у меня к себе такой же вопрос. А мне пора уже в мою школу, а то первый урок у Олега, а опаздывать не хочется. Забегаю на его урок в последние секунды до звонка, устало плюхаюсь на стул и выдыхаю. Успела, глянула на Олега, он кажется тоже так подумал. Да у меня уважительная причина! Чуваку пестиком угрожала! Знаете, как важно, если вы никогда так в своей жизни не делали, считайте, что и жизни-то у вас не было. — Здравствуйте, класс. Встаём, — мы поднялись, знаете это прогресс, бывшая преподша этого результата не смогла достичь за целых за шесть лет преподавания. — Садитесь. Сегодня мы с вами будем писать сочинение на тему «Кто, я такой или такая». Ваша задача максимально описать свою личность, потому что я толком вас ещё не знаю, и вы должны познакомить меня с собой, через бумагу, чтобы я понял вас. — Олег Александрович, а как же книга? — спросила Люба. — На следующем уроке, у нас сегодня с вами два урока, так что успеем, а теперь начинайте. Только посмотрела на ручку и тетрадь. Ну, попробуем что ли. «Привет, меня зовут Оля, мне 17 лет. Люблю читать. В основном- не скучную классику. Типа вашего «Преступления и наказания», а то, что я хочу. Наверно, по мне скажешь, но читать я люблю, по крайней мере, пытаюсь это делать это в перерывах между работой, о которой я вам лучше умолчу, хотя, вы и так, наверно, всё уже знаете. Последняя прочитанная книга: «Девственницы-самоубийцы». Книга пойдёт, по крайней мере, там показана интересны те, причины, по которым они это сделали. Что-то относительно не банальное, хотя может только для меня, это первая книга на тему суицида, которую я прочитала. Что я ещё делаю? Ну, вообще я хочу стать актрисой, бегаю по всяким кастингам, но пока я только в роли массовке, и то всего в трёх сериалов засветилась, чёрт, я даже уже не помню, что за сериалы были. По характеру взрывная, ну вы уже, наверно, поняли. Что ещё сказать не знаю, сочинение пишу такое в первый раз. Давайте прощаться что ли?». Вроде вышло мало, но зато лаконично, ну я надеюсь это. Громко прозвенел звонок и сдав свою тетрадь, посмотрела на Айну, которая сидела очень притихшая, и смотрела на свои колени. — Рассказывай давай толком, что произошло, — говорю я, ложась на парту и затягиваясь сигаретой, Олега пока нету и можно не париться. — Ну, у Дани вчера пришла мать, он спросил про меня, а она запретила. — Она тебя видела? — аж закашлялась от такого, и нет тут явно не вина сигареты. — Нет, он спросил чисто в теории, ну мне и пришлось дома быть. — Блин, ты понимаешь, что это не окей? Ну, Даня не тот, кто может нормально тебя поддержать и быть с тобой. Давай аборт сделай, ну ты подумай о нём, о себе подумай, что потом делать будете? — Оля, ты мне надоела. "Делай аборт, делай аборт," не хочу я! Ты не думала, что я хочу этого ребенка? Нет, такой мысли в твоей башке не появлялось? Заткнись уже наконец и отъебись от меня. Заебала, блять, сама разберусь, — она резко вскочила и отсела от меня. Ну нихера себе поворотище. Ладно, перебесится и поговорим. Знаю Айну, сначала психанет, а потом сама подойдёт первая попытаться уже с трезвой головой разобраться. Да, и "наверно" гормоны играют, наверно. Я не разбираюсь в этой хрени с беременностью. Пусть уже сама выбирает, я, честно, запуталась, голова кипит, я не могу насильно туда потащить, единственное, что я могу, это пока доносить, что она не справиться, и Даня, это не тот чувак, от которого надо беременеть. А, что? Это объективная критика и конструктивная оценка время действия. Я могу только своими словами и действиями наставить на путь истинный, по крайней мере я максимально попытаюсь настроить её на тот факт, что лучше сделать аборт. Я не хочу, чтобы она ломала сразу две жизни, наши с ней жизни итак поломаны, куда ещё сильнее ломать? — Так, я прочитал ваше сочинения. — Быстро вы, — протянул Бита. — Это было сделано с одной простой целью, чтобы понять, кто сейчас может пойти в мой литературный кружок. Я прочитал две тетради, Оля, всё хорошо, кратко, но очень по делу, ничего лишнего и Люба, прочитал ещё твою тетрадь, довольно хорошо, ты смогла меня с собой познакомить. Сегодня останетесь после уроков, будем готовиться к конкурсу. Остальных я прочитаю позже, может в нашем кружке прибавится людей. А сейчас открываем книгу и начинаем читать и погружаться в атмосферу. Кидаю взгляд на эту Любку, да твою мать, что они всей в ней находят? Они же нихрена не знает! Любка это была отдельная песня и история. Первая школьная давалка, об этом все знали прекрасно, знаете, если чувак с кем-то хочет заняться сексом, то Любка оказывается там. Вся школа прекрасно знала, что она перетрахалась со всеми, включая Клыка, Биту и Крокодила. Да по ней же всё сразу видно. Она носила белую прозрачную блузку без лифака и мы все прекрасно видели её сиськи, знаете, та ещё радость видеть, то что должен видеть твой молодой человек в постели. Но при этом наша зайка-лужайка, носила чёрную строгую юбочку, типа вся такая отличница. Я прекрасно знала, как она зарабатывает свои оценки, я видела, как она стонала с нашим физиком на столе, она просто даёт за оценки. С преподшами женщинами схема чуть проще, на каждый праздник шоколадка, на каждую шутку ржёт, как лошадь, доску моёт, цветы поливает, и поддакивает при любом случае. Короче, нихрена она не отличница, из неё отличница, как из меня балерина. Было у нас довольно много конфликтов с ней, я всеми пыталась поставить её на место, и показать, что нифига она не крутая знающая девчонка. В последний раз мы адово подрались в десятом, в конце мая, ей прилетело мои каблучаки. Она видать рассказала Клыку, за что он вчера и хотел мне втащить. После шестого урока мы заглядываем в его кабинет. — Здравствуйте. — Здравствуйте, Олег Александрович, вы, кажется, говорили про моё сочинение, как про самое лучшее. — Заткнись, шмара, сейчас каблучанским моим получишь. — Оля, что за слова? Девочки, заходите. Садимся за первую парту и вопросительно смотрим на него, ну вещай, вперёд и с песней, как говорится. — Так, девочки, я подумал, что для более продуктивной работы, я оставлю только одну из вас. Люба, я вчера дал Оле стих, сегодня дам тебе тоже, но другой. Давайте договоримся так, кто лучше выполнит моё задание, тот и останется. Просто намного продуктивнее будет, если останется один человек, я всё-таки решил, что мы сосредоточимся на конкурсном направлении и хочется выдвигать лучших. Люба, вот стих, а сейчас можешь быть свободна, а мы с Олей ещё немного поговорим. Соловьёва кивает и понурив голову идёт прочь из кабинета. А меня смущает его слово «поговорить» ща сто пудов будет отчитывать меня за синоним к слову девушка лёгкого поведения. — Оль, я подумал, что нам надо поговорить. Я только удивлённым взглядом смотрю на две кружки чая, который она наливает мне и себе и батончики «Bounty». Откуда они у него, бедной зарплаты учителя хватает на такие шоколадки? Или он где-то ещё трудится? А вдруг он в мафии работает? Вот это поворот был бы! Только ёрзаю на стуле и откусываю кокосовый батончик и запиваю горячим чаем. — Вам уже доложили учителя, да? Хотя, по мне всё видно, — грустно усмехаюсь. — Ну начинайте свою тираду, Олег Александрович, — немного усмехаюсь. — Оль, я не собирался начинать тираду. Просто, как так получилось? — Ну, мать алкоголичка горе в семье, вот я и зарабатываю на хлеб! Правда гордо звучит? — Наверно, просто, Оль, неужели не было другого места, куда устроиться? Ты же понимаешь, что это не дело. — Деньги там хорошие, это моё решение уже, дело не дело. — Оль, я сейчас тебя не осуждаю, ты понимаешь, как сильно ты рискуешь на этой работе? — Да понимаю я, но других вариантов за хорошую цену нет. — Просто ты там не должна работать, это не куда годится. Ты ведь и правда рискуешь, сколько неадекватов там. — Олег… Александрович, давайте я сама разберусь, хорошо? Я сейчас не нападаю на вас, просто это моя жизнь и мне решать, что мне с ней делать. Мне через год на выборах голосовать за президента и полная уголовная ответственность, а вы мне тут что-то говорите. Не, спасибо, что волнуетесь, но я сама разберусь. И за батончики спасибо, можно все забрать? Спасибо! И стих я выучила, давайте завтра расскажу, а то работа у меня сегодня, — смеюсь я, крича ему уже на бегу. Всё-таки странный этот Олег. Начал мне говорить, что уходить пора, да блин, куда уходить? Горничной в его квартиру, ага, в таком чёрном коротком платьичке и белом фартучке, тут по-моему уже съёмкой германского порно пахнет. А вообще, если честно приятно, что он первый, кто меня спросил об этом и поинтересовался что ли. Не, другие прпеоды тоже говорили мне об этом, но в контексте того, что я мерзкая и падшая малолетка, и кто меня потом такую замуж возьмёт. А я может сама не хочу? Чего это они тут мне своё мнение навязывают, а? А он даже не осуждал, он как будто волнуется, что я могу не прийти завтра в школу на его первый урок русского языка. Честно не встречала ещё таких людей, которые не клали бы болт на меня. А то сочинение моё ему понравилось и он на весь класс его зачитал, это просто плюс сто к моей самооценке. Почему он раньше в нашу школу не пришёл, учиться было бы явно приятнее и круче. Только пока единственное, что напрягает меня, что он сказал, что надо батлиться с Любкой. А это, поверьте мне, то ещё занятие. Любка наверно ради него, даже стих отлично выучит, хотя, зачем ей учить стих, когда она может сделать то, что всегда делала, просто трахнуться с ним. Сори, но я сомневаюсь, что он один из тех, кто устоит перед её чарами. Особенно, когда перед тобой весь день сиськами машут. Ну за дно проверим, насколько он крепкий, как орех блин. А реально, если эта Любка победит, мне то чё блин делать? Я тут извините уже настроилась, что у нас тут литературный кружок будет, что мы будем изучать что-то наверно. А это сисятая швабра займёт моё место? Не позволю! Может ей снова каблучанским дать, чтобы немного свой пыл осадила, хотя нет, дам я ей каблучанским, даст мне потом Клык, и даст на в тот смысле слова, о котором вы подумали, а даст в самом плохом. Хотя, может наш Олег не такой, если он до сих пор спокойно реагировал на неё, то может не тот, которого покоряет грудь, а тот которого покоряют мозги? А они есть у меня, наверно, я точно не уверена. А вдруг он скрытый гей, и поэтому на неё внимание обращает? Не, слишком глупо, тогда чего он мне свой шоколадный кокос предложил? Я была бы не против, с ним этот чай попить, можно было бы обсуждать литературу и не только. Первый адекватный мужчина в моей жизни после Артура. Но пока я вижу его реально классным чуваком. Сексуальный, и умеет говорить о своём предмете, да он даже чай мне предложил. Это же плюс сто к карме! Но мне бы хотелось узнать его по-лучше, чё он вообще в нашей школе забыл? Почему не препадаёт в какой-нибудь элитной, ему дорога туда, а не сюда. Интересно, а у него есть девушка? Так, стоп, а мне эта инфа на кой чёрт? А, чтобы было, я может тоже хочу. Быть его девушкой, а не то что вы подумали. Тихо захожу уже в привычный подвал, ага, кажется ждали только меня, ну подумаешь опоздала на минут пять, ну может десять. — Теперь, когда все в сборе, — он смотрит меня, будто только меня и ждали. — Мы можем начать. Я думаю было неплохо, если бы свою историю нам поведала Гюльчатай. Я думаю ты нам давно хочешь её рассказать. Кажется она была самой младшей из нас. На вид ей было лет двенадцать. Лысая и в каком-то дурацком спортивном костюме, но какие же у неё были красивые глаза. Чёрт, эти тёмные глаза можно было сфоткать и потом отдельно на стеночку повесить. Настолько нереальные они были. — Мне двенадцать лет и у меня умер ребёнок. Ого! Нихрена себе поворот! А это только начало! Стоп, откуда у неё ребёнок, нет понятно, откуда, кто вернее оплодотворил эту шестиклассницу? — Я из дома сбежала, потому что отчим надоел. Ну, как надоел… Он меня в школу не пускал, запрещал уроки там делать, ну а потом изнасиловал меня, а я заявление накатала. Его посадили, а мать обиделась, сказала, если не заберу, то плохо будет. Я не забрала, а она квартиру продала и съехала, а мне не куда было деться. Я по подвалам начала, и от одного мужика забеременела, ну и родила. Я думала она вместе со мной в подвале проживёт как-нибудь, но умерла она. Твою мать. Что за треш, знаете сидя здесь, мне кажется, что моя история вообще какая-то смешная, слушая их, у меня не было ни секс рабства, ни мёртвого ребёнка, ни подвала. Но почему-то сидя здесь, я не могу рассказать про себя, пока мне намного комфортнее просто слушать, чем говорить. Вечером выхожу из подвала и иду на работу. Захожу в бордель, ловлю на себе презрительный взгляд Марины. Сучка. Без стука иду в кабинет Артура и привычно сажусь на мягкий кожаный стул. — Привет, ну что, как дела? Будешь? — он предложил мне коробку кокосовых конфет. — О, супер давай. С, каких пор на конфеты перешёл? — спрашивая я с набитым ртом, где его сыр собственно, может я сегодня сыра хотела, а не конфет, хотя, кто меня спросит, я лично любому подгону от него рада буду, я не принципиальная. — Не знаю, просто захотелось, — усмехается он. — Так, как прошёл день? — Поругалась с Айной и про вчерашнее ты наверно знаешь, — продолжаю жевать конфету. — Знаю, Оль, знаю, добавил его в чёрный список. Чёрт, если бы я знал, что он сранный торчок, то я бы… — Не парься, никто не знал, что он нахуяриться чего-то там. — Иди ко мне. Привычно сажусь к нему на колени и прижимаюсь к его крепкой груди. Почему, когда так сидим, я ощущаю себя в полной безопасности, даже, если сюда ворвётся итальянская мафия, я знаю, что он меня защитит. Это чувство сложно как-то описать, просто хочется, чтобы оно со мной была всегда, а не только в этот конкретный момент. Ближе к вечеру кто-то звонит. — Показ, девочки, показ. И вот мы встаём. Все такие красивые, ну ладно не все красивые, расфуфыренные, опять же не все. Ждём. Типичный клиент, толстый мужик лет сорока, в строгом костюме с огромным пузом, видать креветки, которые он жрёт каждый день нифига не диетические. — Ты, и ты, — он тыкает в меня и в Марину. Приплыли. Но отказываться не хочет, тем более на всю ночь, он наверняка нам отвалит дофига, если захочет с нами двумя одновременно, может выкачать с него, сколько захотим. Сажусь в машину. Марина смотрит на меня недовольным взглядом. Ой, да ты мне тоже особо не нравишься. Марина, это та самая, кто получает оргазмы на работе, та которая РЕАЛЬНО хотела работать проституткой, наверно даже в сочинение на тему профессии про это писала. Та из редких, кто не попадает в статистику восемьдесят пять процентов, которые пришли в проституцию из-за насилия. Прикиньте, у нас есть девочки, которые пришли сюда без травм детства, вот Марина одна из них. Для неё это такая же работа, как секретарь, только денег больше получает, намного больше стоит заметить. Она стоит на вершине, она ведь ещё и госпожа, ценник растёт в три раза. За таких, как она, столько отвалить готовы. Эх, красота. А ещё она рассказывает о тех оргазмах, которые получает с клиентами. Не знаю, я оргазма никогда не испытывала. Даже не знаю, как это. Вернее понимаю, что это, но для меня это что-то за гранью, испытать оргазм на работе. Я вообще ничего не чувствую, чувствую боль, когда со мной делают насилие и всё, а она тут про оргазмы распинается. Заходим в его комнату, довольно богатую надо сказать. Просыпаюсь от какого-то дикого ора. Не понимаю вообще даже, что происходит, всё же было хорошо. Она сверху, я снизу, он там кайфовал от её плетки и других штук, наверно. Поворачиваю голову вправо, где по сути должна лежать Марина, и только сейчас понимаю, что её нет. Так, а вот такой расклад мне совсем не нравится. Куда она могла деться? Уехала? Так, Саша должен был быть, как минимум меня подождать. Только сейчас вижу, что две тумбочки были полностью распотрашены, и там явно что-то искали. Какого… Твою мать! Марина! Сука! Резко подрываюсь, но он тут же хватает меня за волосы. — Сука, крашенная, всё сперла! Мразь! — кричит он, и волочёт меня за волосы в коридор. — Да это не я! Это Марина! Это не я! Но кажется этот в последнюю очередь заинтересован в том, чтобы разобраться. Я только мелко трясусь всем телом. Его кулак прямо перед моим лицом. Только зажмуриваю глаза и чувствую, как он бьёт сначала в губу, а потом в глаз, только могу тихонько заскулить, сейчас варианта сбежать не было, да и слабо представляла, как можно сбежать, когда тебя мёртвой хваткой держат за волосы. Только не нос, мысленно подумала, чтобы хоть что-то осталось на моём лице в более менее сохранности. Потом удар куда-то в живот. Да твою мать, за что. Снова, снова и снова. Уже откровенно плохо понимала, что творится, я почувствовала, только его руки на моих ногах. Очнулась от охренеть, какого жёсткого удара по спине. Огляделась, полностью одетая была на лестничной клетке. Первая вспышка боли ударила в мозг, клитор адово болел, было впечатление, что я пропустила через себя десять человек. Потом почувствовала на ногах засохшую кровь. Я же отключилась тогда, а он… Всё понятно, опять. Лезу в свою сумку, денег там нет, по крайней мере не было за вызов. Спасибо, что хоть прежние оставил. Кое-как спускаюсь по лестнице вниз и выхожу из дома, ноги адово трясутся. Кажется даже идти сложно, до ближайшего метро минут сорок пешком, такси точно не нужно, итак денег не получила. Вот, почему вечно я получаю? Ну что за всемирная несправедливость? Это Марина стырила драгоценности, а я не, почему он не мог банально проверить сумку? Или он просто хотел думать, что его госпожа не способна на такое, а может просто хотел выместить на ком-то свою злость. Конечно, надо же подставить девчонку, которая на особо счету у сутенера. Да, я же в этом не виновата, Артур сам говорит про них говорит, что это склочные суки, которым уже ни чем не поможешь. Странно только, что он говорит это же про Полину и Айджи, которые самые адекватные. Просто, если я выезжаю с кем-то от клиента, то почему-то вечно отхватываю я, на мне что табличка висит с запиской «Ударь меня». Я не понимаю, почему меня ТАК откровенно не любят, точнее понимаю, но я не вижу причин, так сильно презирать меня. Столько раз прикрываешь им перед Артуром, а по итогу последней сукой и мразью оказываешься ты. Потому что, если прикрыть, отмазать или замолвить словечко, то сразу Оля, ведь только тебя Артур послушает. Да, я плачу сранные сорок процентов, вместо пятидесяти, но это не как-то сильно меня спасет, просто приятный подгон. И вообще Артур ко всем ровно относится, я понимаю, если бы он резко нас разделал. Знаете в Москве есть борделе, где сутенер может пиздеть девять девочек, а одну нет, она у него на особом счету, а эту одну все ненавидят, я бы могла ещё их как-то оправдать при такой ситуации, но её нет. И этот чел тоже блин классно поступил. Ему самому ок было насиловать малолетку без сознания, чё сильно кончил? Твою мать, ещё и без презерватива. Чёрт, как же всё бесит. Так, сейчас ещё надо срочно эти чёртовы таблетки купить, чтобы без залета было. Просто, зачем было ещё и насиловать? Ему мало было от того, что он избил меня? Хотелось перчинки? Мне кажется, чтобы понять, стоит ли встречаться с мужчиной или нет, закажи ему проститутку. С нами они творят, что хотят, с нами у них все потаённые желание выходят наружу. Проверка проста, повёл себя с ней, как полный мудак не подходит, просто занялся сексом и оставил денег подходит. Ну серьёзно, по-моему именно с нами они показывают себя полностью, выпускают всех своих бесов и демонов наружу. Если он со мной так себя ведёт, то и с другой девушкой будет также, никогда не знаешь, когда этот монстр откроется другим. В метро устало падаю на сиденье, через час доезжаю до Артура. Устало звоню и кажется чёрт возьми упаду прямо на коврик. — Оля? — на его лице шок и недоумение. — Что ты здесь делаешь? Почему не у него? Почему не дома? Почему не с Сашей? — Можно? — только спрашиваю. — Заходи, заходи, Оль. Подхватывает меня на руки и несёт в гостиную, осторожно снимает с меня все верхние шмотки, остаюсь перед ним в одном белье. — Что произошло, Оль? — привычно сажает меня на колени. — Марина у него драгоценности стыбзила и уехала с Сашей, а про меня сказала, что я остаюсь, он на меня подумал избил и изнасиловал. По мне видно, как бы, — поджимаю губы. — Давай, сейчас в ванную сходишь, хорошо? А с этой сукой я завтра разберусь, слышишь меня? Давай-ка в ванну, — подхватывает меня на руки. В горячей ванне расслабляюсь и устало откидываю голову на бортик. Артур приносит мне стакан воды с таблеткой. Класс, я забыла, что у него есть противозачаточные. Хоть что-то. В его огромной и мягко кровати меня стремительно клонит в сон, полностью голая закутываюсь в одеяло и наконец-то засыпаю. И нет, мне не стыдно за свой внешний вид перед ним, всё равно он всё видел у меня.