Игра в любовь

Воронцов уже и не помнит, почему пошёл за ней, почему развернул к себе и почему схватил за руку. Она не вырвалась из крепкой хватки Дани, что стало для него большим открытием — неужели Болконская перестала убегать и после их прогулки начнёт нормально к нему относится, если такое вообще возможно? Ведь, когда всё складывается настолько хорошо, она примет факт этого глупого спора и всё станет на свои места? Скажите, что это так! — Я не хочу, просто не хочу. Нам нельзя. — произносит она, в то время как Воронцов обнимает её в пустом коридоре, положив руки на талию. Такая нежная и желанная, Кира уткнулась носом в его футболку и от тёплого дыхания по телу пошли мурашки. Даня не знал, как объяснить себе и ей происходящее. Почему постоянно хочется притронуться к ней? Почему он спокоен лишь тогда, когда замечает её рядом? Почему тело постоянно реагирует подобным образом на её присутствие? Он же не привык проявлять эмоции и бегать за кем-то, так почему сейчас занимается этими «розовыми соплями»? Нужно показать ей, что рядом с Воронцовым она будет в полной безопасности и никто даже и пальцем не тронет это нежное создание, что, если и существует эта призрачная безопасность, то именно тут, в пустой школе они и будут спокойны. Приподнимает её голову за подбородок и всматривается в голубые глазища. Её пальцы тянутся к непослушным прядям, прикасаются к скулам и ведут вверх, будто бы очерчивая, играя. Она восторженно улыбается, чувствуя, какой Воронцов сейчас расслабленный, как ему нравятся её прикосновения. Точно так же касалась его и мама. Так, невзначай напоминает себе об этом, пытаясь не отстраниться и не убежать, как он делал это обычно. Её губы такие податливые, именно сейчас она разрешает всецело управлять ею, целовать до беспамятства и плевать, что кто-то может увидеть. А теперь вспомни, что ты на нее поспорил. Что влюбишь в себя. И, как будто ведро холодной воды на голову, вновь свалилось тяжелое осознание своего идиотского поступка. Как будто Кира заставляет его чувствовать хоть что-то, кроме пустоты внутри, как будто возрождает все то, что ранее было для него обыденным — радость, гнев или то же душевное спокойствие, утерянное со дня смерти матери. Пришло время понять, что худшего положения, чем есть сейчас, уже и не придумаешь, Воронцов? Прими тот факт, что с каждым твои шагом ты загоняешь ситуацию в глухой угол всё больше.

***

— Ну, а отчего мне церемониться? — в своей обычной, столь расслабленной манере отвечает Дима. — Какого чёрта я обязан выслушивать всё это дерьмо от тебя, м? Тебе от какой-то бабы окончательно крышу снесло? Что, спор проигрываешь, потому нервный такой? — Что тут происходит? — взволнованная Таня подходит к ссорящимся парням, нервно оглядываясь по сторонам. — Вы что тут устраиваете? Что за клоунада? Если уже и захотели поговорить об этом, то завершите начатое хотя бы в кабинете. Появление Татьяны положительно повлияло на ребят. Она, как и обычно, несла простые истины даже не стараясь. Даня выдохнул, ведь понимал, что его гнев и есть его худший враг. Посчитал до десяти, руки сжались в кулаки и он, скрепя зубами, последовал вслед за девушкой в пустое помещение. Она предусмотрительно закрыла двери и бросила сумку на пустую парту. Чёрт, кажется, Таня настолько не в духе, что сейчас шквал ругательств обрушиться на всю округу. — А теперь я спрашиваю ещё раз: какого хрена? — ругательства из уст девушки можно было услышать очень редко, во времена особой опасности и в ситуациях, которые запросто могут увенчаться катастрофой. — Что, в рот воды набрали? Какого хрена, м? — Тань, не начинай. — более спокойно добавил Дима, складывая руки на груди в своей любимой позе. Надменной позе, будто бы показывая, насколько выигрышной может оказаться для него эта ситуация. Ведь если Болконская узнает, он останется попросту не при делах. Не он же спорил, не он же скрывал факт спора, будучи в хороших отношениях с Кирой. Плюс ко всему, они не особо общаются, так что это всё ещё можно будет выгодно обыграть в собственную пользу. — Нет уж, я начну. Вы — придурки, оба. Два сапога пара просто. Сначала сделали, а теперь думаете, как же решать проблему. А ты, Даня, ты меня разочаровываешь. Очень. — Перестань играть в хренову Мать Терезу, ты в этом всём замешана ровно настолько же. — Отвали от неё, она правильные вещи говорит. А тебе просто правда глаза колет. — Дима пожал плечами, даже не глядя в сторону Воронцова. — Я не с тобой разговаривал. — огрызнулся Воронцов. — Замолчите оба и слушайте меня сюда. Внимательно. — она начала медленно расхаживать по пустому кабинету, немного мельтеша и напрягая Даню этим. — Спор, что ты предложил, Воронцов, мерзкий. Изначально был мерзким, я это не поддерживала! А то, Дима, что ты поддержал эту глупость, заставляет меня сомневаться в адекватности и взрослости ваших действий. Мы в одной лодке, это правда, пора принять этот грустный факт как должное. Но ты, Даня, обязан ей обо всём признаться. — А я, по-твоему, совершенный отморозок и не думаю о том, как сделать это правильно? — Да ты просто влюбился. Если бы девчонка для тебя не начала что-то значить, ты бы даже и бровью не повёл, я ведь знаю тебя слишком хорошо. Выставил бы это на всеобщее обозрение, больше того. — Ещё одно слово и я тебе вмажу, даже не посмотрю на то, что мы друзья. — процедил Даня, стараясь не выдать своё раздражение. А Дима, кажись, только этого и ждал. — Просто хватит строить из себя рыцаря, тебе до этого далеко. Тем более, что я не главный антагонист во всей этой истории. Признай уже, что ты на неё запал. Что ты проиграл. — Твою мать, Дима, не запал я на неё! — он удивлялся тому, какого труда стоило врать самому себе при друзьях. — Я ничего к ней не чувствую. — «я ничего не хочу к ней чувствовать, но мне тяжело бороться с этим.» — Даня, зато я вижу её влюблённые глаза, когда она смотрит на тебя, когда стоит только заговорить о тебе. Это… Это не сравнить ни с чем, понимаешь? — она нервничала, даже слишком. — У нас на днях состоялся разговор. Серьёзный разговор. Я пыталась вывести её на чистую воду по поводу ваших отношений, чтобы Кире не было так больно, когда ты испортишь всё собственноручно. — Ближе к делу. — Воронцов, заткнись и дай ей договорить. А то разнервничался, распетушился тут. — Даниил пропустил последнюю фразу мимо ушей. — Спасибо. — Таня неловко улыбнулась Диме, но продолжила. — Так вот, я прямо спросила у неё, мол, есть ли чувства к Дане. Она ответила, что нет, но глупая улыбка выдала Киру. Я привела ей тысячу и один аргумент в пользу того, чтобы с тобой не связываться, Воронцов. — Тебя кто-то просил это делать? — крикнул Даниил, чувствуя, что это было последней каплей. В голове проносились все самые изощрённые ругательства. — Нафига лезть туда, куда тебя не просят? Сидела бы молча и не высовывалась, тебе должно быть наплевать на Киру. Не строй из себя подругу века, поняла? — Я начала с ней общаться потому, что она и правда хорошая. Мне с ней комфортно и это никак не связано со спором. Пожалуйста, я ни о чём так не прошу, как о том, чтобы ты держался от Болконской подальше. Не разбивай ей сердце в очередной раз. — последние слова были казались Воронцову ударом под дых. — Да, я наслышана о ваших напряжённых отношениях в прошлом. Лучше бы они оставались такими. Как бы я не любила нашу дружбу, Даня, я ни одной бы девушке не пожелала такого парня рядом. Она просто не осознаёт, насколько это большой риск. Насколько она может пожалеть о том, что позволила тебе быть так близко. Была бы это любая другая девчонка, я бы даже и внимания не обратила. Но вас к друг другу притягивает, закончиться всё может плохо. Да, я лезу не в своё дело, но я очень за всё это переживаю. Просто прислушайся, хорошо? — Какого хрена вы обливаете меня грязью целый день? — парень уже сделал шаг в сторону Тани, как между ними остановился Дима, заграждая подругу собой. — Кто ещё из нас рыцаря играет? — он хмыкнул, глядя на него с нескрываемым отвращением. — Знаете, я заколебался слушать эту чушь. И, напоследок, просто не вмешивайтесь в наши с ней отношения, понятно? Это было последнее предупреждение. Только вот никто из «святой Троицы» не догадывался, что за дверью всё то время прибывала причина их разногласий, слыша разговор от начала и до самого конца.

***

Весь вечер Кира держалась крайне напряжённо. Он пытался расспросить, пытался выведать, может, случилось что-то? Может, он может чем-то помочь? Но Кира лишь вежливо улыбалась и сжимала его ладонь в своей руке, как бы намекая, что ничего серьёзного не произошло и не стоит лезть к ней в душу. Даня послушался, даже не переча. Он уже давно представлял себе эту поездку. Пожалуй, это место было единственной локацией во всём городе, где он хотя бы как-то может чувствовать себя в безопасности. Он едет смотреть на звезды, когда собирается обдумать серьёзные на этот момент вопросы, а сюда едет, когда нужно отдохнуть от людей. И всё же, состояние Киры его очень напрягало. Она была не такой. Как-то задумчиво смотрела вперёд, покручивая изящное колечко на пальце. В салоне автомобиля играла тихая музыка, он изредка поглядывал в её сторону. «Наверняка Болконской понравится вид из апартаментов» — подумалось Дане, когда он подал руку Кире, чтобы та вышла из машины. Она нерешительно вложила свою ладонь в его ладонь и какая-то тень легкой грусти проскользнула на её лице. Они зашли в подъезд и Воронцов почувствовал, насколько же ему хреново уже в который раз. Ещё несколько лет назад он заходил сюда с матерью. Она всегда рылась в сумочке в поиске ключей, тёмные волосы будто «светились» из-за того, что прямо перед входом было огромное панорамное окно, сквозь которое солнечный свет проникал в помещение. Мама всегда была рада приходить в свою мастерскую с Даней, ведь так она раскрывалась ему с другой стороны — нет, не той учтивой жены, опасающейся произнести в присутствии непредсказуемого мужа лишнее слово, а в яркого и самобытного творца, передающего сквозь объектив фотоаппарата многогранность своих взглядов. — Я давно собирался привезти тебя в это место. — наконец начал беседу Воронцов, пока они ехали в лифте. Кира мягко улыбнулась, но ничего на это не ответила. Она лишь теребила аккуратненькое колечко на безымянном пальце, уж сильно нервничая. — Ты сама поразишься, насколько там атмосферно. Он же держал в руках ключи, перебирая их один за другим. Казалось, что они источали неясное тепло, как тогда, от рук его матери. «Хватит!» — Воронцов попытался в очередной раз затолкнуть подобные воспоминания куда подальше, да только не мог. Мама так и не увидела его влюблённого по уши. «Наверняка она будет для тебя особенной!» — буквально за пару дней до своей смерти говорила она Дане. Что же, она совершенно не ошиблась, ведь девушка рядом кардинально изменила жизнь Воронцова. А он изменил себе, когда согласился на глупую аферу. Дверь он открывал быстро, ведь хотел закрыть Кире глаза перед входом. За несколько часов до он был тут, наводил маломальский порядок и приготовил всё к незабываемому времени в том месте, которое любил больше всего на земле. Переступив порог сегодня впервые, Даня просто не выдержал вида работ матери, оставленных не увиденными под огромными белыми простынями. После некоторого времени Воронцов убрал это безобразие, открывая вид на настоящие произведения искусства. — Дань, ну не томи. — её ладони накрыли руки парня, стоило ему создать немножечко интриги. — Я хочу увидеть всё сама, да и так не честно. Но оно того стоило. Отпуская её, Воронцов чувствовал тот же детский трепет, что и Кира. Она немного приоткрыла губы и рассеяно оглядывалась по сторонам, глаза горели неподдельным восторгом. Болконская стояла на месте и даже не могла сдвинуться, увидев маленький столик с едой и свечами, накрытый специально для неё. Ему даже показалось, что слеза покатилась по бледным щекам, но она быстро, как ни в чём не бывало, ослепительно улыбаясь, повернулась к Воронцову. — У меня пропал дар речи. — в минуту она обвила руками Даню, заключая его в объятия. Воронцов с удовольствием вдохнул запах, исходящий от её волос и понял, какой он придурок, раз даже в голову пришла мысль о пари. Как можно было поспорить на неё? На такого светлого человечка, каждый миг с которой наполняет его жизнь приятными моментами, каких он уже и не ощущал после смерти матери. Её смех, голос, движения губ во время улыбки — это всё стало самыми желанными вещами. Чёрт возьми, да она бы даже матери понравилась! Такие девушки ныне просто огромная редкость, а Кира сейчас стала жертвой разыгравшегося спортивного интереса у двух мальчишек, не смыслящих почти ничего в этой жизни. Её руки переместились под куртку. Даня особо не сопротивлялся её инициативе, позволяя девушке делать всё то, чего ей хочется. Позже она плавно приподняла футболку, проводя ладонями по тёплой коже. Становится на цыпочки и целует, будто бы спрашивая, хочется ли ему продолжения. — Я хочу тебя. — шепчет Кира и от этих слов просто срывает крышу. Сколько раз в своей голове он уже представлял это, но в реальности эта фраза с лёгкой хрипотцой в голосе Киры сразу же отложилась в памяти. Он был полностью очарован ею. Тем, как за руку ведёт его к матрасу на полу. Тем, как слегка толкает его, и под пристальным взглядом Дани медленно, дразняще снимает с себя верхнюю одежду. Сейчас это всё кажется Воронцову каким-то сном, сюрреализмом! — Тебе нравится смотреть, как я ласкаю себя? — она проводит по своей груди, спускаясь ниже, к животу, очерчивая изгибы своего юного тела. — Такой ты хочешь меня больше, ведь так? — Даня очаровано смотрит ей в глаза, пока Кира, подобно дикой кошке, мягко ступает в сторону жертвы. — Мне нравится эта игра, что ты затеяла. — Воронцов уже не мог справляться с возбуждением, когда Кира оказалась сверху, поёрзав на его паху более требовательно, чем он сам ожидал. Такую Киру он даже оценил больше, ведь сейчас Болконская казалась огнём, с которым опасно играть, но ты так и тянешься проверить, рискнуть и обжечься. В позе наезницы она выглядела ещё краше. — Ты знаешь, Даня, — его имя прозвучало как-то ядовито, но он лишь очерчивал ладонями её бёдра и талию. — Я бы никогда не подумала, что играть с тобой будет так забавно. Ты думал, что на шаг впереди, но я уже давно пришла к финишу. — она взглянула в его глаза, слегка закусываю губу. — Я знаю всё про спор, Воронцов. Про твои дела за моей спиной. До него слабо доходило понимание ситуации. Осознание того, что идеальная картинка рушится на глазах и всё тайное становится явным казалось невыносимой пыткой. Он всё испортил в очередной раз. — Говорить буду я. — Даня пытался переварить полученную информацию, но в висках стучали только слова о том, что Болконская в курсе всего. — Это так смешно: я приехала сюда с мыслями о мести тебе, с мыслями о том, как я могу причинить тебе те же страдания, что и ты мне когда-то. И вот, ты начинаешь проявлять ко мне, к Кире Болконской, к девушке, которую ты ненавидел, интерес. — она проводила пальцами по груди Дани, вырисовывая видимые только себе узоры. — Я думала подобраться ближе и у меня вышло. Настолько, что, если бы я промолчала, у нас был бы замечательный секс в квартире твоей мамы. Интересно, она знала, какой у неё ублюдок-сыночек вырос? — Пожалуйста, дай мне объясниться. — Кира хмыкнула, не позволяя ему даже и слова сказать. Всё было похоже на выдуманный сюжет, на мираж. Но, к сожалению, происходящее оказалось чистой правдой. Даня пытался понять, что же сейчас может ощущать Болконская, но она даже не смотрела ему в глаза. С каждый словом становилось всё больнее и больнее. — Ничего умнее спора не придумал? Цель была залезть мне в трусы, ведь так? Или что? У меня, к примеру, влюбить тебя в себя. Знаешь, и не думала, что это будет так легко и просто — заставить тебя что-то чувствовать ко мне. Или ты думал, что я совсем слепая? Что не вижу, как ты спишь и видишь, чтобы я принадлежала тебе? — Мне не нужно обладать тобой, Кира. — мне просто необходимо быть рядом. — А я бы никогда, слышишь, никогда бы не принадлежала тебе. Никогда бы не открылась по-настоящему, никогда бы не влюбилась в тебя. — она встала и Воронцов ощутил пустоту и слабость в теле, от которой даже сложно было шевелить конечностями. — Ты ведь такой классный и замечательный, только вот не удалось переспать с очередной девчонкой, которая должна пускать на тебя слюни и гордиться, что такая гниль обратила на неё внимание и снизошла до обычных смертных? Ты просто недолюбленный сынок, с огромной короной на голове. — Зачем ты все это говоришь? — Затем, что ты затеял игру с финалом, который оба знали изначально. Игру, к которой сам же и привык. Ты проиграл, Воронцов, слышишь? — он видел, как Болконская держится из последних сил, чтобы не разрыдаться на месте. Вдоволь уже понаблюдал за ней. — Принимай поражение достойно. Ты потерял всё, даже не обретая. Кира остановилась в дверном проёме, смерив Воронцова презрительным взглядом: — Однажды ты сказал, что моё место всегда будет под тобой. И кто кого? Даниил пришёл в себя, когда входная дверь оглушительно хлопнула, оповещая о том, что Кира Болконская навсегда покинула это место.