Несвоевременность

      Когда десять лет назад Эрвин переступил порог дайнера с шестилетним ребёнком под руку, Ливай подумал, что какая-то новая семья поселилась у них в Туманной лощине, что оказалось, по сути, верным, но правда заключалась в том, что Эрвин оказался матерью-одиночкой, который один воспитывал Винни с самого его рождения. Альфа, отец ребёнка, существовал где-то, упоминался редко, в основном после того, как Эрвин с Винни ездили в Бостон, чтобы навестить родителей Эрвина и показать им внука, поэтому казался всем не больше чем выдумкой, мистическим зверем, про которого местные слышали, но никогда не видели. А теперь он заявился в Туманную лощину, обрёл форму, голос, личность, и Ливай смотрел, как Эрвин идёт ему навстречу. Как альфа улыбается ему, и по этой улыбке, по тому, как его крепкие руки обхватывают Эрвина, как в этих чужих объятьях мнется его белая рубашка, всем присутствующим стало ясно, что у этих двоих долгая история, что, несмотря на то что их разделяло время и расстояние, они по-прежнему любили друг друга.       Они обнялись, и Ливай осознал страшное: он упустил свой шанс. Он столько лет набирался смелости, чтобы сказать Эрвину о своих чувствах, но момент по его мнению был всегда неподходящий: то Винни заболеет, то Эрвин огорчён плохим днём на работе, то он весь в заботах в подготовке к свадьбе Ханджи, которая была его близкой подругой, — всегда находилась отговорка промолчать. И именно сегодня, в тот день, когда Ливай был готов сделать первый шаг, — за ужином, которым бы Эрвин его накормил после очистки ливнёвок, пригласить на свидание, спустя десять лет, как из пурги на роликах, объявился Майкл.       Планы, надежды, мечты, — всё рухнуло в одночасье, и оставалось только голову пеплом посыпать. Горькая истина теперь заключалась в том, что любой момент за всё это время был бы подходящим, и Ливаю не стоило выжидать, метаться в сомнениях, бояться отказа, который почему-то представлялся в виде злой шутки, пропитанной презрением, а просто взять и отрастить пару альфачьих яиц, и сказать Эрвину о своих чувствах. Нет слова горше, чем «поздно». Ливай сейчас это понял.       Он так и остался стоять с грязными тарелками в руках, осознавая, что Эрвину такой альфа, как он: невысокий, одетый по привычке в старые джинсы, футболку и фланелевую рубашку в клетку, с чистым, но видавшим виды фартуком, вечно пахнущий панкейками и жареным беконом, а не изысканным одеколоном и сильными феромонами — не нужен. Зачем ему Ливай, когда приехал высокий, самоуверенный, носящий крутую байкерскую косуху Майкл.       Дайнер словно разделился, и стойка служила границей. Позади неё стоял нахмурившийся Ливай, а за ней бурлила жизнь и радость воссоединения, щедро приправленная ахами и охами зевак.       — Не знал, что ты захочешь нас навестить. — Эрвин отступил на шаг и утянул Винни за собой, приобнял его за плечи. — Добро пожаловать.       — Да вот, любопытно было узнать, как поживают мои мальчики, — Майк вперил руки в бока и с видом собственника, будто он был в дайнере самым частым и горячо любимым посетителем, окинул взглядом всех присутствующим, всё так же широко и заразительно им улыбаясь.       — Эрвин, — позвала мисс Люси, — ты не говорил, что Майкл такой красавец. Какой у вас рост, молодой человек?       Сальный взгляд теперь сканировал плечи Майкла на предмет рельефных мышц. Довольный скрипучий голос, котором мисс Люси обратилась к Майклу, подтверждал их наличие. Альфа хохотнул.       — Шесть с половиной футов, мэм.       — Бог ты мой, Эрвин, где ты его нашёл?       — В детском саду, — ответил вместо Эрвина Майкл и подмигнул ему. Между ними проскользнула искра, наполненная едва уловимой интимностью. Альфа смотрел на него восхищённо, влюблённо почти, Эрвин на него — открыто, но смущённо: его уши слегка порозовели.       — Он разрушал все башенки, которые я строил. — Эрвин сунул руки в карманы брюк и расправил плечи, словно языком тела хотел показать, что детские акты вандализма Майкла его больше не обижали, а остались всего лишь одним из воспоминаний.       — Эрв! — альфа легонько ударил его в плечо. — Что люди теперь подумают? Я ж не только ломал, но и собирать их помогал!       — Как мило! — охнула Фрэн, а мисс Люси была на грани восторженного визга — так ей понравилась идея маленьких Эрвина и Майкла.       — Угу, — поддакнул Майкл. — Особенно милым было его заплаканное лицо.       Старушки снова заохали, хватая друг друга за руки, а вот Ливаю этот комментарий не пришёлся по душе. Мысль о том, что кто-то посмел обижать Эрвина, только сильнее разожгла зародившуюся неприязнь. Было в этом альфе, несмотря на все его обаяние и харизму, что-то отталкивающее, что-то, что претило Ливаю как альфе. Единственный, кто, похоже, не купился на блеск и мишуру, был Эрвин. Да, он встретил Майкла тепло и радушно, но Ливай заметил, как тот потом отошёл и держал дистанцию, утянув за собой Винни. Непонятно только было, зачем он это делал: потому что они были на людях, или же на то была другая причина.       — Ещё слово, — Эрвин заговорил с нажимом в голосе, — и я расскажу, как кое-кто ревел белугой, когда потерял любимого робота!       Майкл поднял ладони в шуточной капитуляции и хохотнул, обнажив ряд ровных белых зубов.       — Всё, молчу! Больше ни слова!       И в самом деле, никто не произнёс ни слова. Секунды на три в зале загустилась неловкая пауза. Майкл выглядел растерянным, запустив ладони в задние карманы джинсов, Эрвин сверлил его испытующим взглядом, казалось, что между ними происходил молчаливый диалог, который никто не мог расшифровать. Винни, однако, не растерялся, он всегда был смышлёным, выступил вперёд и, указывая на пожилых джентльменов, представил их.       — Пап, мы же забыли тебе представить наших друзей. Это раввин Пиксис и преподобный Шадис, мы с ними часто сидим рядом на собраниях города, а это Люси, наша соседка, и её сестра Фрэн. — Женщины приветливо помахали. — Она тоже приехала в Туманную лощину в гости, как ты…       — Угу, — подключился Эрвин и посмотрел на Ливая. — А это… Это Ливай. Он нас кормит.       — Привет! — махнул ему альфа.       — Угу, — буркнул Ливай неоднозначно. Вечно угрюмое лицо стало ещё суровей.       Если Майкл и почувствовал, что Ливай, мягко говоря, к нему не расположен, то вида не подал и как ни в чем не бывало обратился к нему, посылая в его адрес широкую голливудскую улыбку.       — Покормишь и меня? Я с дороги и жутко голодный, — погладил себя по животу словно ребёнок, обозначая, как там пусто и грустно. — Гнал из самого Бостона.       Различил ли он в хмуром хозяине дайнера альфу тоже было неясно. Ливай же проглотил всё нехорошие идеи, чем он мог бы накормить Майкла, и перевёл взгляд на Эрвина. Прежде чем давать какой-либо ответ, он должен был узнать, что обо всём этом думал он. Хочет ли он, чтобы Майкла приняли? Или же наоборот, хочет, чтобы тот поскорее ушёл? Комфортно ли ему? Ливай надеялся уловить намёки на возражения с его стороны, но их не было. Эрвин оставался приветлив и так же открыто посмотрел на Ливая, мол, всё в порядке, ничего страшного не случится, если Майкл выпьет у тебя чашку кофе.       Будучи одиночкой по натуре, Ливай не очень умел обращаться с людьми. Весь его опыт взаимодействия с другими брался скорее из наблюдательности и насмотренности, и из того, чему учила его мать, а она не раз повторяла, как это важно — быть добрым и отзывчивым, и помогать людям, поэтому ситуации подобные этой, когда нужно было правильно считать чужие эмоции, феромоны, язык тела требовали тяжелой умственной работы, к которой Ливай не привык. Учёт было легче провести: там все просто, — сидишь с калькулятором и складываешь или вычитаешь, а тут… От количества переменных мозг вскипел внутри черепной коробки, работая на пределе. Ливай захотел потереть виски, но руки были заняты. Оставив грязную посуду на широкую тумбу за стойкой, он обратился к Майклу:       — Что тебе сделать?       — Бургер и кофе с собой, — тот сел за освободившееся место за стойкой; обернулся, — Кстати, Оливия передает привет! Они с Ричардом ждут вас на День Благодарения.       — Ты был у моих родителей? — на лице Эрвина отразились смешанные эмоции от удивления до злости. Ливай знал, что у него с ними натянутые отношения, больную тему не поднимал, если только сам Эрвин не упоминал, а это было редко, но метко.       — Всего лишь визит из вежливости, Эрв, успокойся. — Майкл махнул рукой, мол, что в этом такого. — И то потому, что родители попросили.       — О, так ты к своим заезжал?       — Было дело, — уклончиво ответил Майкл и натянуто вежливо улыбнулся Ливаю в ожидании заказа. Ливай же выполнял его на автомате даже не глядя, подобных заказов насчитывалось с добрый десяток каждое утро, вместо этого он внимательно наблюдал за Эрвином и Винни. Они озадаченно переглянулись.       Приятно зашелестела упаковочная бумага, в которую оказался аккуратно завернут сочный бургер, и дно одноразового стаканчика тихим шорохом скрипнуло о столешницу — заказ выполнен. Подвинув его ближе к Майклу, Ливай сложил руки на груди. Майкл прочистил горло и обратился ко всем присутствующим:       — Приятно познакомиться со всеми вами! — он поднялся и подошёл к Винни. — Я уверен, потрясающие люди, но я давно не видел сына и хотел бы побыть с ним. Если ты, Эрвин, не против?       К удивлению Ливая, Эрвин взглянул на него. На очень короткую секунду ему показалось, что Эрвин будто бы спрашивал разрешения у него, но Ливай быстро отбросил эту мысль, но этот взгляд оставил приятное послевкусие.       — Если Винни не против, то я тоже, — заговорил Эрвин наконец.       — Я за! — просиял подросток.       — Отлично! — Майкл вперил руки в бока и выглядел очень довольным. Каким бы ни был его план, судя по всему, шёл он как по маслу.       — Ладно, — выдохнул Эрвин. — Идём.       Он подошёл к стойке, накинул свою кожаную сумку на плечо, передал заказ Майклу, а потом взял рюкзак Винни и протянул его сыну. Тот и вовсе будто про него забыл, но тут же ловко закинул за спину и, глядя на отца, затараторил:       — Я тебе покажу все наши любимые места! И книжный! Я там такую энциклопедию приглядел, обалдеешь! Она весит больше, чем мой компьютер!       — Тогда пойдём скорее! — Майкл выглядел искренне заинтересованным, что одновременно заставило Ливая искренне обрадоваться за Винни, но и неподдельно поволноваться за себя. Теперь, когда объявился Майкл, его положение могло угрожающе свестись к банальному «он нас кормит».       Дверь снова распахнулась, снова заиграла музыка ветра, семейство покинуло дайнер, и последнее, что Ливай услышал, это строгий голос Эрвина:       — Никакого мотоцикла!       Они ушли, и стало пусто. Не только в дайнере, но и на душе. Ливай вдруг понял, что, если Майкл заберёт Эрвина и Винни, в его жизни ничего особенно не поменяется, но она станет невыносимо пустой. Не будет ни галдежа в дайнере по утрам, ни в пятницу вечером, когда у них по расписанию кино-вечер с тонной фаст фуда, ни внезапных звонков от Эрвина, который, читая местную газету, хотел бы обсудить очередную «гениальную» идею мэра, будь то установка ненужного светофора или пешеходной зоны, которая и так была пешеходной, ни помощи с математикой Винни, — ничего этого не будет, а Ливай не то чтобы к этому привык, он прикипел всей душой, и, хоть недовольно ворчал, каждый раз все эти моменты приносили ему необычайную радость и удовлетворение… Они только вышли из дайнера, но как будто ушли от него. Ливай расстроился, но не унывал.       — Красивая всё-таки пара, — сказала вдруг Фрэн, и тут Ливай понял, что он вообще-то не один, и что у него всё ещё оставались посетители, которые наблюдали за этой «милой» сценой.       — А как их феромоны сочетаются… Такой букет! Майкл весь такой древесный, а Эрвин сладенький, как ванильное мороженое.       Ливай нахмурился.       — Эрвин не «сладенький», — процедил он и забрал у пожилых леди чашки. — Он… — Ливай запнулся на полуслове. Аромат феромонов возник в памяти и заставил кровь забурлить в венах.       За все те годы, что Ливай знал его, он сумел тонко ощутить, разобрать как ноты на партитуре сложный, но вместе с тем лёгкий, едва уловимый запах Эрвина. Ливай был прав: феромоны Эрвина не были сладкими, они были свежими как утро на морском берегу. В его сущности смешались заряжающие энергией цитрусы и нероли, щепотка морской соли, намёк на горькую зелень и насыщенный оттенок зеленого чая. Эрвин никогда не выпускал феромонов, регулярно принимал подавители, но Ливай знал его очень долго и очень хорошо, чтобы по запаху определить, безошибочно найти в толпе, но было одно «но», которое очень кстати озвучила мисс Люси.       — Тебе-то откуда знать? — прыснула она. — Ты ж бета!       Именно. Весь город побился бы об заклад, что Ливай бета. Побился и проиграл. И Эрвин тоже.