хорошенько подумай

Прошлое...

Их отношения казались совсем другими, не такими, как у всех. Довольно противоречивые, но, при этом, довольно-таки тёплые, хоть это нельзя подметить, если видишь их впервые. Хотя, в последнее время их отношения стали... улучшаться? Будто бы стычек стало меньше. Ситуации, которые раньше сопровождалось криками и бойней, теперь выглядят довольно мягче, сопровождаясь душевными разговорами. Их отношения действительно очень трудно описать. Было между ними что-то такое, что они делили на двоих и что так никогда не будет понято окружающими. Мори-сенсей вообще был удивлён, как они за две недели смогли так поладить. Первоначально их отношения его и вовсе не волновали: его основной проблемой было то, насколько эффективным мог бы быть их дуэт для организации. Потому он и удивлялся происходящему. Во время совместных заданий напряжение между ими росло и росло, а уже вечером он наблюдал шляпника, идущего в комнату Дадзая. Чуя молча прошёл в комнату, заваливаясь в одежде на кровать Дадзая, пока тот читал книгу. — Устал? — спросил Осаму, пусть и знал ответ, ему просто было необходимо скрасить повисшую в воздухе тишину. — Ужасно, — сказал рыжеволосый, потирая переносицу и пытаясь отвлечься от боли в голове. Где-то на периферии перебинтованный перелистывал очередную страницу своего очередного чтива про самоубийство. Бесит, но Накахара ничего говорить не стал, просто скинул с себя шляпу, плащ и обувь и улёгся рядом с кареглазым. Дадзай же зарылся пальцами в огненного цвета волосы, мягко поглаживая, а потом уже массируя затылок и проходя пальцами по шейным позвонкам, пытался избавить от головной боли Накахару. Спустя некоторое время рыжему надоело лежать. Он сел на кровать, разминая конечности и больную спину, и, потянувшись, раздражённо уставился в стену. — Ты ещё долго будешь вычитывать строчки этого бреда? — спросил Чуя у шатена, который оторвал взгляд от книги. — А что, соскучился? — саркастично спросил Дадзай и, постанывая, присел, после чего улёгся головой на колени Накахары. — Бесишь. Осаму даже книгу отложил, заглядывая в голубые — цвета чистого моря — глаза. — Скажи мне, Чуя, ты ненавидешь меня? — спросил Осаму лежа на коленях дорогого для себя человека, от того это казалось очень волнительным. Ибо перебинтованный стал путать, что из того, что делает Чуя, является искренностью, а что было просто игрой на публику. — Я... я не могу ответить... — Накахара закрыл глаза. — Именно сейчас не могу, но может чуть позже смогу. — Ясно, — Осаму сказал это тихо, будто бы внутри что-то сжалось в комок. — Ну... я могу точно сказать что ты мне нравишься... — Осаму поднял голову. — Просто, при виде тебя, я... Мальчику не дали договорить, его заткнули одним прикосновением к губам и лёгким поглаживанием по волосам. — Я думаю, мы скоро разберемся в своих чувствах, ну, а пока что... — снова последовал поцелуй. — Я хочу целовать и обнимать тебя, до самой моей смерти. Потому что ты мне тоже нравишься.

Настоящее

Они разобрались в своих чувствах, только вот тогда, когда Осаму ушёл из мафии. Чуя вновь задумался..