Never Enough. Drabbles

Начать с чистого листа. 1996 убивал, затрагивал, заставлял вспомнить, кто мы и кем были. Иногда, ты выбирала для себя просыпаться с твёрдой уверенностью, что можешь изменить ситуацию — и тогда ты решалась на разговор с Невиллом, который игнорировал твоё существование вот уже три долгих месяца. Апрель радовал чудесной погодой, щебетанием птиц и долгими походами в Хогсмид. Апрель отравлял обезумевшей ведьмой Амбридж, системой наказаний и слетевшей с катушек Ханной, обвиняющей тебя во всех смертных грехах. Сьюзен не приняла ни чью из сторон, сделав собственные выводы, и осталась «не у дел», изредка общаясь то с тобой, то с Аббот, то с Лайзой Турпин — неприметной соседкой по комнате, добродушной и кроткой. Тебя очень поддержал Энтони, а ты стала ближе узнавать его кузину с четвертого курса — Лиз. Девушка прониклась теми фактами о тебе, которые узнала от друга, поэтому лишних вопросов не было. И ты бы хотела, чтобы этих же вопросов на первых порах не было и у Лонгботтома, чтобы вы избежали разрыва. Сьюзен не приняла ни чью из сторон, сделав собственные выводы, и осталась «не у дел», изредка общаясь то с тобой, то с Аббот, то с Лайзой Турпин — неприметной соседкой по комнате, добродушной и кроткой. Тебя очень поддержал Энтони, а ты стала ближе узнавать его кузину с четвертого курса — Лиз. Девушка прониклась теми фактами о тебе, которые узнала от друга, поэтому лишних вопросов не было. И ты бы хотела, чтобы этих же вопросов на первых порах не было и у Лонгботтома, чтобы вы избежали разрыва. Разрыва?.. А ведь логичных отношений не получилось, не вышло. И из-за чего?

***

Иногда, ты просыпалась в слезах. В злости на себя, окружающую действительность и ненависти к фамилии, данной тебе при рождении. Т/И Эйвери-младшая. Ты была похожа на своего биологического отца, и тётка по матери, воспитывающая тебя вот уже шестнадцать лет, не забывала напоминать об этом. Общение с ней портилось год за годом, и, казалось, что он начинает сходить с ума: как зарегистрированному сквибу ей жилось непросто в негативном районе волшебников. Ты старалась уговорить тётку перебраться в другое место, продать дом и избавиться от плохих воспоминаний. А она держалась за них крепко-крепко, веря, что твою мать, некогда сделавшую женой Киллиана Эйвери и родившую ему единственную дочь, вернут. Что она окажется на пороге вашего с тётей дома, распахнёт объятья и произнесёт негромким голосом с придыханием: — Я здесь, Марти. Я вернулась! И тогда все невзгоды, проблемы и огорчения пропадут — настанет новая глава, которую напишут с чистого листа, ластиком жизни стирая старое.

***

Ты была реалисткой, жизнь вынудила тебя стать ею: с третьего курса, после того, как отец сбежал с другими тёмными магами из Азкабана, ты научилась скрывать свои эмоции, прятать их под мнимой улыбкой и больше молчать, чем говорить. От того собрания Отряда Дамблдора с бесчисленным количеством тренировок радовали и заставляли забыть о прошлом. Возможность развития тёмной магии угасала, ты могла дышать легче, быть свободнее. Отец не пытался связаться с тобой, ты не верила больше в семейное проклятье и закрыла глаза на безумства тёти. Всё могло находиться в шаткой конструкции, колее, но в замке появилась Амбридж, узнавшая тебя. Ты не могла объяснить Сьюзен и Тони, почему она хитро улыбалась, рассматривая твои глаза и лицо, устремляя взгляд будто сквозь тебя. Розовая «фея» ужаса выработала стойкую ненависть, которую было сдерживать всё труднее и труднее. Факультет и выбор, который ты совершила почти шесть лет назад, не останавливал от последствий, ты слишком долго была с «маской» правильной девушки из бедной семьи. События заставляли раз за разом вспоминать, проживать боль и осознания, пробуя тебя на прочность. Ты получила письмо с неизвестного адреса, от неизвестного человека с просьбой встретиться днём шестнадцатого апреля 96. Совятню огласило громкое матерное ругательство, когда ты узнала в строках поведение отца. Ту его часть из рассказов тётки. И ту, которая жаждала встречи с тобой.

***

— Я всегда считал, что вы начнёте встречаться, — Дин пожал плечами, отпивая апельсиновый сок. Симус закатил глаза, пихая друга локтём в бок. — Да отстань ты от него! Лучше сам скажи: что у вас с Джинни? — Финниган не слишком любил обсуждать девчонок, предпочитая разговоры о квиддиче, обливании помоями Амбридж или проделках близнецов Уизли. Это грело душу всем троим парням, рано завтракающим в Большом Зале. — Расстались, — помрачнел Томас. Дин скосил глаза на Невилла, молчавшего до сих пор. — Мне жаль, — друг с сочувствием посмотрел на Дина, — может она не та, кто тебе нужна. — Сказал тот, кто отказал от той, которая была нужна! — закончил за Лонгботтом Симус. Он ярно хотел вмешаться в беседу, громко выражая своё мнение. — Т/И — отличная девчонки, Невилл. Что бы там не плели на её факультете, но ни я, ни Дин, ни Гарри не замечали никаких связей с тёмной магией. Так кого угодно можно записать в предатели или в говнюки, — Симус нарочито громко отпил свой напиток, — если нравится — дай шанс. Или останься глупцом, — Финниган отсалютовал бокалом Невиллу, пока Лонгботтом задумчиво ковырялся в тарелке. Всё сложно. Всё слишком сложно... Дин втянул лучшего друга в разговоры об отменённом матче, Финниган и Томас с удовольствием прошлись по мерзкой Амбридж не фильтруя лексику, а Невилл устало прикрыл глаза, растирая их. Он хотел поговорить с Т/И, объясниться, почему столько времени ничего не делал. Хотел, но боялся, что из-за его предрассудков она оттолкнёт его, не захочет ничего менять или, что может быть ещё хуже, он окажется прав. Пуффендуй был одним из самых приятных факультетов, как и Гриффиндор и Когтевран. Все трое с подозрением относились к Слизерину, но никак не подозревали своих, а затесавшиеся люди, которые могли начать действовать не в интересах светлой стороны, могли существовать где угодно. Убедившись в своих размышлениях, Невилл отодвинул еду и покинул Большой Зал с твёрдым намерением поговорить с Т/И, как бы её изначально там не звали. Он хранил чувства в своей душе, трепет, влюблённость в девушку, о которой знал не так много, но которая притягивала его как сильный магнит, заставляя видеть мир лучшим. Лонгботтом не хотел лишиться хрупкого шанса на примирение, но и хотел узнать правду. От неё самой, а не от идиотов-друзей, позволяющих себе всякое. Эрни вызывал в нём недоумение, и, позже, какие-то чересчур смешанные ощущения, заставляющие Невилла держаться подальше. Гриффиндорец пребывал в стойкой уверенность, что Т/И в гостиной своего факультета или, на крайний случай, в своей комнате. Однако в этот момент ты отпрашивалась у декана на два дня, показав не настоящий пергамент с просьбой тётки-опекунши. Профессор Стебель проявила сочувствие, ведь из сказанного на бумаге она прочла, что тётушка очень больше и тебе нужна её помощь. Декан помогла тебе, сопроводив в Хогсмид и аппарировав вместе в твой дом на Феллинской улицеВыдуманное название магического квартала не с самыми лучшими соседями, где Т/И прожила с рождения до одиннадцати лет. Приняв скупые объятья от тётки, профессор коротко переговорила с ней и вернулась обратно в школу, пока ты пыталась найти ниточку, за которую стоит потянуть, чтобы начать разговор. — Неужели решила оставить это помойное место? — визгливо спросила Марлен. Ты вздохнула, сцепливая пальцы. — Я вернусь в школу, тётя. Мне нужно.. встретиться здесь с одним человеком, он должен сообщить, когда прибудет. Марлен прищурилась. Её недовольное лицо отражало весь спектр эмоций, и тётка, не стесняясь в выражениях, обложила Хогвартс трёх этажным матом. — Ублюдки, — закончила Марлен, оседая в кресле, — моя бедная Роза! Это место сделало её неправильной, разрушило её. А затем — и убило. — Мою мать убило чувство глупости и доверие к не тем людям, — не выдержав, выплюнула ты в лицо тёти, — а ты должна смириться с дерьмом, ведь сама продолжаешь в нём жить, хотя прошло двенадцать лет. Тишина. Ты видела наливающиеся кровью глаза Марлен, поправила волосы, запуская в них пальцы и нервно хихикнула. — Мне написал отец. Хочет встретиться и поговорить. Он утверждает, что Роза — жива. Ответом послужила икота тётки, и ты горько усмехнулась, поворачиваясь в сторону кресла женщины. За ним была гора хлама, среди которой отчётливо читались бутылки и склянки с алкоголем. Конечно же, Марлен была свинским образом пьяна.