Заложник

Люди Вандера пришли в ночи – ни им, ни Виктору не было выгодно, чтобы их встреча стала достоянием широкой общественности. Такой была расстановка сил и суровая правда жизни: Сейвика могла зайти в его дом, открыв дверь с ноги, а Вандер предпочёл бы сделать вид, что не приходил сюда вовсе. В первые несколько минут Вандер пытался сделать атмосферу непринуждённой, словно это была встреча двух старых друзей: спрашивал о здоровье, хвалил предложенный ему травяной чай, рассказывал что-то о Вай – Виктор не слушал, отвечал односложно и с каждой минутой раздражался всё более. – У меня нет на это ни времени, ни сил. Переходи к делу, – прервал он, наконец, своего собеседника, заставив его почувствовать себя неловко. Неловкость Вандера была связана не только с тем, что он пришёл говорить о непростом предмете. Он в принципе чувствовал себя неловко в компании Виктора. Он был знаком с его родителями (а с кем он в прежние времена не был знаком) и видел, как от болезни сдавала его мать, а потом – и отец. Наверное, он мог что-то сделать тогда, как-то о нём позаботиться, но был слишком занят проблемами в своей… семье. – Да… Да, хорошо, – Вандер постарался взять себя в руки. – Я слышал, ты предложил Силко новую технологию производства мерцания? Виктор шумно втянул носом воздух и сжал губы. Он догадывался, о чём пойдёт речь, но это никак не уменьшало его злость. – У тебя сверхчеловеческие слуховые способности. Да, это так. – Он принял предложение? – Пока нет. И я сомневаюсь, что примет, особенно с учётом… – Того, что ты собрался в Пилтовер? – Это временно, но да. С учётом того, что я собрался в Пилтовер, и того, в каких именно обстоятельствах это произойдёт. – Но если он всё же примет предложение… Ты будешь знать схему устройства всех его фабрик. – Лишь в том случае, если я сам буду заниматься переоборудованием. Почему бы Силко не поручить это, например, Джинкс? – До этого ему хватало ума не втягивать Пауди в производство и торговлю наркотиками. Виктор злился всё больше; злобная ухмылка искривила его лицо. С ним никто не носился так, как все носятся с этой драгоценной Джинкс. Никого никогда не волновало, окажется ли он втянут в наркоторговлю или что похуже. Он понимал, что это глупо: злится на то, что живым родителям не безразличны их дети – но ничего с собой поделать не мог. – Я не буду разрабатывать тебе план нападения на фабрики Силко, – отрезал он злобно и холодно с видом человека, завершившего разговор. Громко поставил на блюдце чашку, что была у него в руке. – Но это единственный выход! – Хуйня это ебаная, а не выход. – Если торговля мерцанием останется такой же, как сейчас, через несколько лет в Зауне будет некому работать – а объёмы с каждым годом лишь возрастают. Мы теряем наш город, Виктор! Я был бы рад найти другое решение, но его нет! Если мы хотим избавить Заун от наркотиков – надо действовать радикально, – Вандер стукнул кулаком по столу, приведённый в возбуждённое состояние потоком своих мыслей и своим отчаянием. – Тебе так много лет, но ты полный идиот. Как можно быть таким идеалистом в твоём возрасте и с твоим опытом? Ты же уже начинал войну. И чем она закончилась? – Поэтому мне и нужна твоя помощь. Ты сможешь продумать план, при котором жертвы будут сведены к минимуму. – Да блять! Нет такого плана, нет и не может быть! На заводах работают люди, среди них – женщины, дети и старики, и именно они пострадают в первую очередь! Но даже если каким-то чудом вы обойдётесь малой кровью при нападении, что ты собираешься делать с тысячами людей, подыхающих от ломки? Ты представляешь, как поднимется и без того ебаный уровень преступности, если каждая доза станет на вес золота из-за остановки производства?! И как ты собираешься обеспечить рабочими местами всех тех, кто ишачил на заводах Силко? Многие из них – единственные добытчики в своих семьях! Вандер молчал. Он понимал это всё, но… Но и чувствовал, что так дальше нельзя. То, во что превратился Заун, который они когда-то хотели сделать уютным и безопасным местом для трудолюбивых и честных людей, вызывало у него почти физическую боль и нескончаемое чувство вины. – В общем, ты подумай об этом, Вить, – сказал он, поднимаясь со стула. Виктор раздражённо цыкнул в ответ. – И это… Ты бы и сам слезал с этой дряни, – добавил он напоследок, и в закрывшуюся дверь прилетела фарфоровая чашка, звонко раскололась и посыпалась на пол многочисленными осколками. Виктор задыхался от ярости. Оооо, если бы Вандер не ушёл вовремя, он бы, кажется, набросился на него с намерением задушить голыми руками. Как это гадко. Как это мерзко! Как подло и малодушно! Разбрасываться такими советами, играя во всеобщего доброго папочку, и нисколько не задумываться о том, что происходит на самом деле! Что он, что Талис – видят в нём слабоумного наркомана, которому «просто надо слезть с этой дряни»! Ничего не понимают, но хотят за его счёт почувствовать себя такими пиздатыми правильными людьми! С яростным рёвом Виктор бросил следом за чашкой блюдце, затем чашку, из которой пил Вандер, блюдце от неё и даже свою трость. Последняя, к счастью, осталась в целости и сохранности. *** Виктор предупредил Джейса, что ночью кто-то придёт, но на этот раз не сказал, кто именно. Поэтому всё время встречи Джейс пребывал в сильном смятении. Казалось бы, вот она, долгожданная возможность докричаться до других людей и попросить их о помощи. «Эй, там, наверху! Я советник Джейс Талис, меня похитили и держат в плену в подвале этого дома! Помогите мне!» Он несколько раз повторил эти слова про себя; потом произнёс их шёпотом. Вот оно: нужно просто добавить громкости и прокричать. Просто добавить громкости. «Эй, там, наверху! Я советник Джейс Талис, меня похитили и держат в плену в подвале этого дома! Помогите мне!» Джейс шептал эти слова снова и снова, но громкость не прибавлялась. В смятении он схватился за горло, напряг шею, пытаясь издать хоть какой-то звук громче шёпота, но ничего не получилось. Может быть, дело было в том, что неизвестный ночной гость не казался ему безопасным; с Виктором хотя бы получилось договориться, и он был с большего на меньшее предсказуем. Джейс думал эти мысли и ненавидел себя за то, что думал их; они казались ему проявлением слабости. Он размышлял, как собаки из эксперимента по выученной беспомощности. Но он же был не собакой, а человеком, причём человеком выдающимся, не глупым, вроде как даже гениальным. «Эй, там, наверху! Я советник Джейс Талис, меня похитили и держат в плену в подвале этого дома! Помогите мне!» Снова получился еле слышный шёпот. Джейс спрятал лицо в ладонях и почувствовал, как страх, стыд и обида едким комком сплелись где-то в районе живота. Так сидел он какое-то время, в отдельные моменты решая, что вот сейчас он точно закричит – но голос не шёл к нему, пока не захлопнулась дверь и не раздался звук бьющегося фарфора. – Эй, там, наверху! Всё в порядке? – крикнул он в полный голос, изумляясь тому, как быстро он вернулся. Спустя какое-то время дверь открылась, в ней показалась недовольная рожа Виктора и недовольно произнесла: – Всё в порядке. Я просто разъебал немного посуды. – Зачем? – Захотелось. – Спустишься ко мне? – Я устал. – А я натерпелся страху от твоих ночных гостей и развлечений с битьём посуды. – Ладно. Виктор спустился, но явно был зол и не настроен на разговор. Он уселся, закинув больную ногу на здоровую и скрестив руки вместе с тростью, вперил взгляд в пол и нахмурил брови. – Слушай, эм… – Джейс давно хотел задать этот вопрос, получить на него чёткий отрицательный ответ и, возможно, за счёт этого почувствовать себя хоть немного спокойнее. – Мы же и правда отправимся на заседание Совета? Ты же меня не убьёшь? – Что? Вопрос оказался настолько неожиданным, что Виктор удивлённо посмотрел Талису в глаза и даже немного забыл о своей злости, от Вандера распространившейся и на него. – Спрашиваю, не убьёшь ли ты меня, – повторил Джейс. Виктор всматривался в его глаза, ожидая найти в них какой-то упрёк и готовясь защищаться, но находил там лишь усталость, тревогу и уязвимость. Джейс Талис не хотел переобсудить условия сделки – он хотел, чтобы Виктор дал ему искренний ответ как человек человеку. Как тот, кто на какое-то время стал гарантом его безопасности. – Нет, конечно. – А если меня захочет убить кто-то другой? – У меня есть оружие, и нас будут сопровождать. – Хорошо. – Я похож на того, кто мог бы убить беззащитного человека? – Как будто бы нет, но я ведь тебя плохо знаю. И жизнь у вас тут… сложная. Мало ли что считается нормой. «Мне очень жаль, что всё так вышло. Мне очень жаль, что всё так вышло. Мне очень жаль, что всё так вышло», – простая банальная фраза билась во рту Виктора, словно заглоченная сумасшедшая мошка, отчаянно просилась наружу. Виктор даже приоткрыл рот, чтобы выпустить её – но не смог издать ни звука.